Андрей Посняков - Пропавшая ватага

Ознакомительная версия.

Юный Смит раскрыл от удивления рот:

– Ты, оказывается, можешь…

– Я слышал – запомнил, – перебил не то пленник, не то гость. – Дже-ре-ми! Садись рядом, да. Вместе есть будем.

– Да я вообще-то не голоден, слава богу.

При упоминании Господнего имени дикаренок скривился, но тут же заулыбался вновь:

– Садись, да. Одному есть нехорошо, недобро.

– Ишь, какие у вас обычаи – по одному не есть, – усаживаясь, негромко промолвил юнга. – Ну, может, оно и правильно.

Собеседник лихо тряхнул головой, так, что зазвенело висевшее на худой шее ожерелье. Красивое, с какими-то тщательно выделанными человечками и драконами.

– Хочешь посмотреть? Смотри!

– Да вот еще! – обиделся Смит – Что я, бус не видал? И у тебя они на шее – девчоночьи.

Сказал, да сам все же глянул – любопытно, по ожерелью скользнул… да потом что-то голову вверх приподняло, и встретились отроки взглядами – глаза в глаза. Светло-карие глаза Джереми и искристо-темные – гостя… или все же – пленника… или…

Темная искрящаяся хмарь вдруг хлынула на юнгу, властно обволакивая мозг, так, что Джереми не мог ни пошевельнуться, ни вымолвить слово. Просто сидел и смотрел в чужие глаза – а в них что-то бурлило, словно в котле у какой-нибудь ведьмы, и чужие мысли вторгались в голову юного Смита столь же легко и просто, как режет масло нагретый над очагом нож.

– Встань и иди! – наконец вымолвил Нойко. – Ты сейчас пришлешь сюда главного…

– Пришлю сюда главного…

– Затем будешь ждать.

– Ждать…

– Потом вместе со своим главным выпустишь пленников…

– Выпущу пленников…

– Всех.

– Всех…

– Все правильно. Иди! Да помогут тебе семь дочерей Сиив-Нга-Ниса.

Выпроводив бледнокожего отрока, юный ученик колдуна отцепил от пояса золотую дудочку и, прислушавшись, тихонько подул…

Первым юнга подошел к шкиперу:

– Гость требует вас, сэр!

– Надо же! – усмехнулся господин Уайт. – Он еще и требует.

– Зовет. Что-то важное сообщить хочет.

– Хорошо, сейчас зайду. Заодно проверю, что на камбузе делается, надеюсь, ты там все прибрал.

– Прибрал… сэр.

Со шкипером Нойко тоже справился быстро, с порога оглушив заклинанием, какое обычно направляют против какого-нибудь хищного зверя. Очень хорошее заклинание, сильное, вот только, увы, действовало оно недолго, и Дрянная Рука хорошо понимал, что должен спешить. Конечно, будь он истинным колдуном, никакой спешке места бы не было, ну а так… Что уж тут говорить – знал он еще мало, хоть Енко Малныче и учил. Чему-то научил все же – с матросами Дрянная Рука решил, как и с юнгой – в один миг.

А потом, посмеиваясь в душе, смотрел, как послушные его воле бледнокожие варвары выпускают из узилища пленных – крепких парней и красивых дев. Белые дикари сноровисто сбивали с их рук цепи, а тот забавный мальчишка – Дже-ре-ми, – чем-то похожий на самого Нойко, вел под руку на редкость красивую юную деву сир-тя.

На соплеменников ученик колдуна тоже наложил заклятье, на всякий случай, чтоб слушались его во всем и не приставали с расспросами. На всех наложил, а вот про деву забыл, вот она и спросила:

– Кто ты? Откуда?

– За вами пришел, – ухмыльнулся отрок. – А вон еще – поспешают!

Нойко указал пальцем на показавшийся из-за мыса струг с многократно чиненным парусом.

На струге, среди бледнокожих и бородатых людей опозоренная красавица Хлейко вдруг увидала того, кого считала погибшим. С копьем в руках на носу большой лодки белых стоял Мюсена-Кочевник!.. или просто похожий на него парень? Ведь Мюсена же… она же сама видела… и не может быть, чтоб…

Низенький струг мягко прижался к высокому борту «Святой Анны», которой уступал буквально всем – и статью, и осадкой, и пушками. Прямо ягненок по сравнению с волком!

– Эй-гей! – радостно закричал Дрянная Рука. – Прошу пожаловать.

Отрок искал глазами своего учителя, могучего колдуна Енко Малныче, но что-то не находил и про себя удивлялся – если нет колдуна, так кто же тогда услышал волшебную дудку? Может, вон тот суровый парень с бубном на поясе, обликом схожий с народом древнего солнца?

На суденышке было не так-то уж и много народа, не считая кормчего, с десяток человек, едва-едва, чтоб управиться с парусом и веслами. Кольша Огнев, да с ним несколько молодых ватажников, да Маюни с Устиньей, а еще – молодой воин Мюсена-ка с пылающим местью сердцем.

– Я сожгу этот мерзкий челнок! – с ненавистью глядя на высокие мачты, шептал про себя Мюсена. – И убью там каждого… Ой!

Парень вдруг увидал Хлейко и, смущенно ойкнув, помахал ей рукой и крикнул:

– Я пришел за тобой, милая!

Девушка вздрогнула, длинные ресницы ее дернулись, подобно крыльям почуявшей опасность птицы, красивое, с тонким чертами лицо исказилось болью.

– Лучше б ты не приходил… – тихо промолвила Хлейко-нэ. – Лучше б не видел моего позора. А ты вернулся, не умер… Значит, умру я.

Отвернувшись, дева побежала на корму и уже оттуда прыгнула в море.

– Эй, эй, что ты делаешь?

Мюсена нырнул сразу же, поплыл к возлюбленной.

Кто-то из молодых казаков тоже дернулся, видать, собрался помочь.

– Выловит, – придержал его Ондрейко Усов, назначенный старшим. – Без тебя обойдется. А у нас с тобой, чай, свое дело есть. Эй, парни – давай-ка на корабль, живо!

Засвистели абордажные крючья – скинуть трап Нойко не догадался, да и вряд ли знал, как это делается. Оставив на струге кормщика и Устинью, все остальные рванули на палубу «Святой Анны», полные решимости захватить корабль, не жалея ни своей, ни чужой крови.

Забравшись на судно, казаки выхватили сабли – эх-ма, раззудись, плечо!

Правда, вот сопротивления им никто не оказывал, все – и бледные корабельщики-матросы, и пленники сир-тя – выглядели как пришибленные, как сонные осенние мухи – Нойко поработал на славу, можно было гордиться.

Сам ученик колдуна казаков не встретил – бросился на корму следом за Хлейко, да вот беда, не догнал – девчонка с разбега сиганула в воду.

Дрянная Рука в задумчивости застыл над синими волнами – прыгать казалось высоко, к тому же к девушке уже кто-то плыл… вот поднырнул, схватил за руки…

Пока Нойко раздумывал, напрочь забыв о бледнокожих матросах, те вдруг разом вздрогнули, осмотрелись.

– Это что тут такое творится-то, парни? – очнувшись, тихо промолвил шкипер. – Почему пленные на палубе? И кто все эти люди… Ха! Враги! А ну-ка, все – к бою!

Верные своему долгу матросы выхватили абордажные сабли, кто-то из легкораненых побежал на нос судна, к установленному на поворотной тумбе четырехфунтовому фальконету, шкипер же помчался к корме – там, у румпеля, всегда лежала заряженная аркебуза.

Молодые ватажники слегка растерялись – уж больно быстро все произошло: стояли себе вражины, головами осоловело покачивая… и вдруг – на тебе!

Ондрейко Усов первым скрестил саблю, сразу же ощутив крепкую руку врага и его бешеный натиск! Казак отпрянул, подставляя саблю под очередной удар… и вдруг услышал противный треск – клинок его, не выдержав, сломался пополам, и обломок со звоном упал на палубу.

Глаза врага вспыхнули торжеством, сверкнул широкий палаш… и вдруг выпал из ослабевшей руки – кто-то из пленниц хватанул матроса по затылку валявшимся старым шлюпочным веслом. Шатаясь, вражина ухватился за мачту, осел…

– Вяжите его, – обернувшись к своим, крикнул Ондрейко и тут же присел, краем глаза увидев промелькнувшую над головой тень.

Та самая девчонка, пленница, что только что спасла Усова, теперь едва не огрела его веслом. Слава богу, молодой ватажник оказался человеком опытным, бывалым.

– Но, но! – за неимением оружия казак погрозил деве пальцем. – Веслище-то кинь, ага.

В этот момент с носа громыхнул выстрел – выпущенное из фальконета ядро со свистом пронеслось над головами казаков и застряло в кормовой балюстраде.

– Ах ты, вражина! – с яростью подобрав палаш, Ондрейко кинулся к носу.

Следом за ним рванули и все его сотоварищи, окромя Короедова Семки, поспешавшего на корму за шкипером. Тощий, сутулый и худой, тот вовсе не казался парню таким уж грозным соперником… в отличие от других – уж те настоящие верзилы, только попадись! Да, был еще один парняга, малой, с патлами, как у пономаря Афонии, так тот куда-то делся, наверное, сдался уже.

Снова прозвучал выстрел, на этот раз – со струга. Тяжелой пулею расщепило поворотную тумбу, и вражина, бросив фальконет, рванул по бушприту, преследуемый казаками. Наверное, и ушел бы, бросился в море…

Только пропела стрела, пронзила навылет грудь, и мертвое тело, нелепо дернувшись, тяжело шмякнулось в воду.

Шкипер Эндрю Уайт успел-таки схватить аркебузу, но вот зарядить ее не успел и, забыв про шпагу, попытался отбиться от наседавшего Семки прикладом, причем действовал с неожиданным проворством и ловкостью, почти сразу же угодив Короедову в грудь.

Выронив саблю, незадачливый казачина отпрянул, ловя губами воздух, словно выброшенная на берег рыбина.

Ознакомительная версия.