Андрей Посняков - Пропавшая ватага

Ознакомительная версия.

– Зарослями так зарослями, – кондотьер махнул рукой. – Давайте вниз, Смит.

Заросли оказались довольно густыми, местами – колючими, путники оборвали одежду, исцарапали руки и лица в кровь и были весьма рады выбраться наконец на большую поляну, тянувшуюся по краю болота до самого леса – весьма высокого и густого.

– Ясень, липы, рябина, – снова вспоминая родной дом, радостно приговаривал Джереми. – А вон там, смотрите-ка, тис! Все как у нас.

– Только у нас не растут ни лиственницы, ни кедры, – вздохнул идущий позади юнги Заполошный Лес. – И пальм таких нету, и таких несуразно огромных папоротников… и такой жары тоже нет.

– Ну, жара-то бывает, Лесли!

– Жара-то бывает, но такого зноя и духоты – нет.

Внезапно навалившаяся жара – проникающе влажная, липкая, изнуряющая – стояла уже третий день, с тех пор как затих приносивший морскую прохладу ветер.

– Ой, смотрите-ка, речка! – с размаху ступив ногой в воду, Джереми обрадованно вскрикнул.

– Тихо ты! – выругался долговязый Фил. – Мало ли, кто тут ходит?

– Да они там все, – юнга махнул рукой и догнал ушедшего правей кондотьера.

– Там речка, сэр. Может быть, искупаться, сэр? Смыть пот и все такое…

– Речка? – подумав, Фогерти согласно кивнул. – Хорошо, выкупаемся. Только быстро.

Вытекающая из болота река с железистой коричневатой водою оказалась неширокой и неглубокой – по пояс, – с каменистым дном и галечным пляжем на излучине.

– А камни-то горячие, ай! – смешно поджав ногу, Джереми, подняв тучу брызг, упал в воду и радостно засмеялся. – Ах, хорошо!

Последовавшие его примеру моряки тоже оказались вполне довольны, даже вечно подозрительный лекарь-палач и тот весело скалил зубы. Еще бы – после такой-то жары да в реку! Не хотелось и вылезать.

Юный Смит совсем расшалился – брызгался, хохотал, показывая на противоположный, заросший густыми кустами и папоротниками берег:

– Ой, смотрите – бобры! А вон – зайцы… целая стая!

Фогерти повернул голову и замер: зайцы ему категорически не понравились. И не особо-то они походили на зайцев… нет, походили, конечно, но если смотреть издалека и не слишком пристально вглядываться. Ростом около двух с половиной футов существа, прыгающие на задних лапах, с кожей, как у ящерицы или лягушки, и вытянутой мордой, усеянной неприятно острыми зубами, показались лекарю довольно опасными. А ну как накинутся всей стаей? Трудновато будет отбиться… хотя особенной храбростью «зайцы», судя по всему, вовсе не отличались – купальщики их явно спугнули. И тем не менее…

– Ну, хватит, – распорядился Фогерти. – На обратном пути выкупаемся еще.

– И все-таки хорошо здесь! – улыбаясь во весь рот, Джереми натягивал робу… и вдруг замер, взглянув на поляну, огибавшую болото широкой зеленой дугою. – Та-ам… та-ам…

– Что еще там такое, юнга? – кондотьер обернулся… и тоже застыл, положив руку на шпагу и лихорадочно соображая, что делать.

Долговязый Фил Джонс потянулся к палашу, Заполошый Лес хотел было закричать, да вовремя захлопнул себе рот ладонью.

На поляне, ярдах в десяти-пятнадцати от купальщиков, неспешно прохаживались чудовищные существа, кои раньше не могли бы привидеться морякам даже в самых страшных кошмарах! А нынче-то матросы уже подобных тварюшек видали. Три огромных чудища, размерами с небольшое каботажное судно (высотой ярдов пять и около десятка ярдов длиною), чем-то походили на ящериц, правда, покатые спины их усеивали большие острые шипы, а мощный хвост заканчивался массивным утолщением – палицей. Приплюснутая голова чем-то напоминала змеиную, только гораздо больше, и с такими же шипами на шее, как и по всей спине.

– Вот это страхолюдина! – в ужасе прошептал Заполошный Лес. – Такую и из пушки не взять.

– А они траву жуют, – Джереми неожиданно для себя улыбнулся. – Словно коровы. Ишь, как сопят.

– Не хотел бы я иметь такую коровушку, – прошептал долговязый Фил Джонс. – Ка-ак двинет хвостищем – одно мокрое место останется. Ох, Господи Иисусе! Грехи наши тяжкие…

– Ой!!!

Вдруг обернувшись, в страхе закричал Заполошный Лес:

– Спасайтесь все, спасайтесь!

Он первым же и заметался, не зная, куда бежать – на поляне паслись шипастые чудовища, и еще два таких же лезли из зарослей, по реке. Одно – огромное, второе – поменьше, с небольшой амбар или земельную контору в Плимуте.

Фогерти бросился к кустам, следом за ним и Фил – Лесли же не успел, оказавшись меж двух устрашающих монстров, и теперь лишь молился:

– Господи, пронеси! Не оставь защитою, Пресвятая Дева! Всю свою долю церкви Святого Духа пожертвую…

Громко сопя и истекая речной водою, чудовища прошли мимо, не обратив на матроса никакого внимания.

– Нет, нет, все не пожертвую … половину…

– Эй, Смит, где ты там? – закричал из кустов кондотьер.

А юнга стоял ни жив ни мертв, не в силах пошевелиться от страха! Один из ужасных ящеров, тот, что поменьше – с амбар! – вдруг подошел к пареньку, принюхался, с шумом что-то прозудел и, наклонив морду, лизнул бедолагу в лицо длинным шершавым языком.

– Ай! – громко промолвил Джереми. – Не ешь меня, уважаемое чудовище. Прошу же тебя, не надо.

Ящер же, вместо того чтоб откусить парню голову, снова лизнул его, а затем несильно боднул… так, что юнга уселся на камни.

В этот момент то чудище, что было побольше, повернулось всем телом и что-то недовольно проблеяло, как блеют овцы, только куда басовитее и страшнее.

Проблеяв в ответ, ужасный лизун бросил Джереми и покорно зашагал вслед за зовущим. Оба зверя вышли на поляну, присоединясь к уже пасущимся там монстрам, и громко заурчали.

– Святая Катерина! – крестясь, протянул Джереми. – Чуть копчик себе не расшиб. Вот ведь с-скотина!

– А ты зверю понравился, юнга, – выбравшись из кустов, Фогерти засмеялся. – Он поиграть с тобой хотел. Экий теленок!

– От его игр едва спину не сломал, – почесывая поясницу, скривился юнга. – Хорошо хоть травоядным оказался, не злым.

– Он-то не злой… – глядя куда-то вдаль, деревянным голосом произнес долговязый Фил. – А вон те – определенно злые!

За речкой, над верхушками кустов маячили две головы, чем-то похожие на крокодильи, только куда массивнее, уродливее и, как казалось даже издалека, злее. Из пастей чудовищ крупными пенными каплями стекала слюна, красноватые глаза плотоядно посматривали на безмятежно пасущихся шипастых «коровок».

– Похоже, не по наши души пришли, – прошептал Фогерти. – А ну, давайте-ка, парни, по-тихому… кустами…

Опытный колдун Енко Малныче вел своих учеников окраинами предполагаемого селения, примерно себе представляя, где будут поля, где – места для купания или для рыбной ловли и где – охотничьи угодья. Впрочем, многоягодный – с черникой-ежевикой-морошкою – лес, располагавшийся невдалеке от болота, ему тоже понравился.

– Хороший лесок, ягод много. Однако – далеко. Тратить ли на него обереги? А посмотреть! Коли на все главное силы оберегов хватит, так и сюда вернуться можно.

Так вот, рассудив сам с собой и сам с собой посоветовавшись, Енко и принял решение, решив в первую очередь обезопасить селение со стороны дальнего болота и тянувшейся сразу за ним густой и непроходимой чащи.

– Непроходимая-то она, да… Но для кого как.

Пробираться пришлось с трудом – урочищами, буреломами, колючими зарослями. Да еще нужно было не просто идти, а внимательно посматривать по сторонам, подбирать удобное для оберега место. Хорошо, хоть к жаре колдовской народ был привычен, да здесь, в чаще, было не так уж и знойно.

– Вот хорошее место! – вскрикнув, показала рукой Сертако. – Вон тот дуб – осанистый, высокий.

– Не пойдет, – Енко Малныче скривил тонкие губы. – Все хорошо, да слишком уж приметен. А вдруг колдун какой торить дорогу будет? К дубу этому и направится первым делом.

– А если в орешнике, господин? – кивнув влево, предложил Нойко. – Вон какие заросли. Глухо! Еще и шиповник тут.

Колдун внимательно присмотрелся и кивнул:

– А вот это, пожалуй, то, что надо.

Втроем они пригнули ветки, ловко связанные Сертако переплетенной и заговоренной травою. Потом все долго молились местным богам, в первую очередь – великому и грозному Нгерму, но и Хозяина Священной березы тоже не забыли.

Окончив моление, Енко Малныче осторожно вытащил из заплечной сумы загодя припасенный круг, вырезанный из кожи волчатника с тисненной на нем руной вечной жизни, благоговейно положил его в получившуюся из связанных веток орешника колыбель и, не оборачиваясь, требовательно протянул руку Ясавэю.

Северный охотник благоговейно вложил в колдовскую длань недавно умерщвленную ящерицу, маленькую и зеленую, и Енко, крепко зажав ее в кулаке, выдавил на оберег кровь, одновременно читая древнее, как весь этот мир, заклятье.

Драконий заговор, догадался Нойко. Ящерицы на кровь – как раз на дракона, они же тоже – ящеры. Однако лишь наполовину, а на другую половину – птицы, именно так сказано в древних преданиях. Ага! Вот зачем господин еще вчера велел наловить куропаток!

Ознакомительная версия.