Вытащив девчонку, он выдернул доски и прислонил их к сетчатому забору. Натужился и перебросил настил, затем достал из кармана ключ, открыл замок. Подхватил девушку на руки, она вообще на ногах не держалась, да еще незапланированное купание в холодной воде, не прогретой скупым весенним солнышком. Занес в дом, ухитрившись открыть рукой дверь, имелся хитрый секрет, можно даже на ключ не закрывать, выглядит, будто ее изнутри на засов закрыли.
— Мне холодно…
— Сейчас, Эля, сейчас! Потерпи немного, милая, — Павел занес девчонку в комнату, локтем включив свет. Усадил на табуретку в прихожей, что служила еще и кухней. Быстро задернул занавески, от греха чужого любопытства, для них двоих опасного. И вздохнув, быстро расшнуровал кеды и скинул их с ног — грязь в дом не заносят, выиграешь секунду, потом часы потеряешь на уборку. И начал раздевать Эльзу, понимая, что она уже не в состоянии это сделать от усталости. Первым делом обувь долой с ее маленьких ножек, мокрая куртка и рубашка полетели в таз, затем стянул с нее штаны, отбросил, носки улетели последними, легли сверху. Девушка осталась в лифчике и полотняных трусах, мокрых и грязных, щелкая зубами. Он думал всего секунду — а еще через три белье оказалось в тазу.
— Потерпи, сейчас, — одним рывком он ее перенес в комнату, отбросил одеяло с кровати. Схватил электрогрелку, размотал шнур, щелкнул переключателем на второй режим, воткнул вилку в розетку. Усадил девчонку на кровать, укутал одеялом до подбородка, и глядя на ее покрытую пупырышками кожу, синюю как у курицы, понял, что без экстренных мер не обойтись, не хватало, чтобы девочка пневмонию подхватила…
Глава 6
Нужно было действовать, причем быстро — Павел помнил, что в шкафчике всегда стояла бутылка водки, метнулся в кухню. Раскрыл дверцу — точно, стояла бутылка «Выру-Валги», крепостью в 45 градусов, за которую пьющий люд называл зелье «вырубалкой». Стоило чуть дороже русской «зеленой», на полтинник, но качество, как он помнил, было на высоте. Но не пить же ее — сугубо для лечения.
Вскрыв бутылку, вернулся в комнату, прихватив стакан. Хорошо, что заранее всегда закладывал камин — отец приучил, чтобы все и всегда было готово, мало ли в какой момент потребуется, а времени не будет. Открыл заслонку на трубе, присел на корточки, взяв коробок. Чиркнул спичкой, поджег бумагу — через несколько секунд языки пламени уже «лизали» лучину, от которой потом запылают уложенные «домиком» тонкие поленья — с дровами в Эстонии всегда были проблемы, приходилось выкручиваться.
— Ложись на постель, милая, живо, и на грелку животом, — по сердцу резанул стук зубов девчонки, что напоминал кастаньеты. Эльза послушалась, тут же улеглась, все еще завернутая в одеяло, только две стройных ножки торчали, покрытые «гусиной кожей». Вот за них Павел и взялся, налил в ладонь водки и принялся растирать как можно более энергично — вначале ступни, проминая каждый маленький пальчик. Потом принялся за лодыжки и икры, дошел до коленей. Девушка даже постанывать стала, и стук зубов перестал быть барабанной дробью.
Поднялся, с кровати, подошел к бельевому шкафу — вынул с полки пару шерстяных носков и снял с «плечиков» банный халат. Вернулся к кровати, надел на ступни шерстяные носки, и принялся растирать колени и бедра, щедро расходуя водку. Эльза стойко переносила процедуру, только постанывала маленько. Накрыл ноги одеялом, он принялся за спину, проминая плечи и руки, старался на совесть. Дойдя до поясницы, решительно отодвинул одеяло и принялся за ягодицы, кожа заскрипела под пальцами.
Нехорошо вышло, но девчонка не встрепенулась недовольно, лежала молча, словно так и надо, только покряхтывала. Впрочем, он не затягивал мероприятие, растер до покраснения упругие выпуклости, и немедленно приступил к главному, ожидая, что ему сейчас могут «выдать» по полной программе за неимоверную наглость. Подсунул руку под живот и перевернул девчонку на спину, подложив горячую грелку. И принялся методично растирать водкой «фасад», хотя от лицезрения небольших упругих грудей, украшенных крупными «вишенками» сосков, плоского живота и пушка на лобке, зубы свело от яростного желания осыпать поцелуями всю эту красоту.
Юнец затрясся похлеще замершей до этого девчонки, у которой дрожь к этому моменту прекратилась. Да оно и понятно, такое зрелище для него было впервые. Вот только сейчас внутри был разум пожившего свое человека, которого подобным смутить было невозможно, и похоть была обуздана моментально и жестко. Незачем предаваться пустым мечтаниям и предпринимать определенного рода действия — Павел великолепно помнил ее слова, что только мужу после свадьбы «обломится», так сказать, счастье стать ее первым мужчиной. Слово эстонка умеет держать, это не «переходящий вымпел», который ему достался по первому разу — ведь тогда он тоже хранил верность своей Эльзе.
Во рту пересохло от вожделения, когда разглядывал и чувствовал под пальцами все это «женское великолепие», но он стойко держался, борясь сам с собою. Закончив, рывком посадил ее в кровати, накинув на плечи халат, и засунув ее тонкие, но крепкие руки в рукава. Негромко сказал, видя, что девчонка во время всей «процедуры» глаза так и не открыла, и сам отвел взгляд от лицезрения ее груди.
— Запахнись, пожалуйста, так будет теплее и мне намного легче. А то от желания зубы свело — я все же хоть и юный, но мужчина, а ты прекрасна, любовь моя. Но еще не наступило время для подобных экзерсисов, тем более, когда этим вечером нас обоих убить могли…
— Могли, и мне сейчас страшно, когда поняло это. Они не люди — твари в человеческом обличье… Поцелуй меня, пожалуйста…
На него в упор смотрели пронзительные глаза, на обнаженной груди раскинулись прядями длинные белокурые волосы, целомудренно прикрывая. Он чуть прикоснулся к ее губам, но девушка его крепко обняла и сама стала неистово целовать, совершенно неумело. Но он ответил по-настоящему, используя весь свой немалый практический опыт в этом занятии. Эльза словно окаменела в его объятиях, но затем стала отвечать, девушка будто училась, пробуя целоваться по-разному, повторяя его навыки.
— Бог мой, как это вкусно, девчонки говорили, а я не верила, — на него смотрели широко распахнутые ошеломленные глаза, но тонкие ручки уже запахнули халат и стянули его пояском. Он только улыбнулся, прекрасно осознав, что прошел какую-то проверку — Эльза «подставилась» этим растиранием, испытывая его.
«Милая» женская провокация!
Но на кладбище держалась стойко, с таким напарником можно разные дела вершить, спину прикроет — нервы крепкие, как тросы. Теперь было нужно закончить «лечение» и Павел налил четверть стакана водки, протянул девчонке со словами:
— Пей до конца, и тут же в кровать под одеяло. Пей, милая, так нужно, простуду снимет за раз. Только не нюхай, опрокинь глотками и быстро. Так легче пойдет, поверь опыту. Потом живо ложись и спи!
Девчонка не чванилась, лихо, в три глотка расправилась с водкой. Она пила ее в первый раз, в который пьющим кажется, что они глотают обычную воду, только потом доходит, что недаром ее туземцы называют «огненной». И Эльза лишь повторила этот опыт — когда «дошло», девчонку натурально передернуло. Но она тут же легла в постель, как было сказано, свернувшись клубочком, тихо произнеся — «спокойной ночи» так, что он еле расслышал. Павел накрыл ее одеялом, наклонился и поцеловал в щеку — от прикосновения Эльза заметно расслабилась.
— Спокойной ночи, родная, и ничего не бойся, я рядом!
— Я знаю…
Тонкий шелест слов стал ему ответом — и он, посмотрев на камин, решительно вышел из комнаты. Нужно было успеть сделать многое к утру, и главное обдумать ситуацию, и ответить всего на один вопрос — какого хрена «контора» именно здесь и сейчас «застолбила» место, причем почти на тринадцать лет раньше того срока, на который пришло время действий. В те дни, когда Союз агонизировал, и страна начала распадаться на куски, несмотря на проведенный референдум…
