— А я же правильно понял, что «Майка» — это имя? — Я припомнил его торопливый рассказ при нашей первой встрече и поспешил отвлечь паренька от грустных мыслей. И после того, как он молча кивнул, указал на его экипировку. — А «чапта»… Это chapter?
— Ну да, клубешник мой… Я потом туда вернулся, канеш… Куда я без них… — Баджер поморщился, отгоняя неприятные мысли. И, бодро взъерошив ирокез, снова растянул щербатый рот в улыбке. — Но теперь и Майка ко мне тоже вернулась!
Прежде чем закрыть стеклянный потолок, я оттолкнул стремянку подальше. И подошёл к краю крыши.
В отличие от интерьера убежища «троллей», снаружи этот торговый центр выглядел совсем непримечательно. Белые стены внизу расписаны хулиганскими граффити — явно слишком примитивными для руки тролля-художника. Расколотые витрины первого этажа и отдельные разбитые окна на более высоких уровнях, следы сажи и покосившиеся двери — всё это, в сочетании с кривыми каракулями, недвусмысленно намекало на то, что поживиться тут уже давно нечем. В любом случае, даже если кому-нибудь и взбрело бы в голову обыскивать эти разорённые магазины и конторы, единственный вход в логово «грибных троллей» изнутри был надёжно заколочен и забаррикадирован.
— «Клиника Инфант»… — Перегнувшись через край рядом со мной, Баджер прочитал вывеску над разрушенной входной группой прямо под нами. — И правда, больничка что ль… А чё такое «Инфант»? Вроде чё-то про солдат такое слышал… Их так раньше называли, да?
— Нет. Пехота — это «инфантерия». — Немедленно поумничала Белла, помогая норвежцу спускаться на улицу первыми.
— Ну а чё такое «инфант»? — Повторил Баджер с той же самой интонацией, что и раньше.
Заподозрив насмешку, девчонка недовольно на него оглянулась. Но, заметив совершенно бесхитростное выражение лица юного подмосквича, всё-таки снова расслабилась. И, подавая вниз Фенрир, пробормотала уже менее уверенно:
— Вроде бы это переводится как «ребёнок»… По-французски или по-итальянски, не помню… Там ещё так принцев называли, вот!
— А почему тогда пехота — это «инфантерия», если «инфант» — ребёнок? — Подростковое любопытство подмосквича не знало границ. — Или вообще принц… Французские принцы чё, только в пехоте служили?
— Это потому, что в старину пешее ополчение обычно набирали вот из таких, как ты. — Деловито заметила Белла. Но не выдержала и всё-таки состроила коварную мордашку. — Из тех, кто всё равно больше ничего не умеет!
— Война — дело молодых… — Неожиданно глубокомысленно заметил Рикардо, поджидающий своей очереди на спуск. — Лекарство против морщин…
Память подсказывала мне, что автором этих строк был всё-таки не он, а как раз тот самый рокер-кочегар.
Узнал этот текст и Баджер. И, указав на чехол за плечами чернокожего паренька, поинтересовался:
— Слушай, а ты чё, «Кино» умеешь играть?
Рикардо почему-то хмыкнул:
— Канеш…
— Ништяк! А «Арию»?
— Ну да… — Плечи чернокожего паренька гордо расправились.
— Класс! А чё ещё умеешь?
— Да разное… Мне главное, чтобы ноты или хотя бы аккорды…
— Он даже этот умеет, как его… — Белла уже было пропала из вида, спускаясь следующей. Но, услышав беседу двух юных меломанов, ненадолго выглянула над краем крыши. — «Мановар», вот!
— Вот это прям зачёт! — Баджер заулыбался буквально до ушей. Грусть от его воспоминаний о том, как он съел собаку, испарилась полностью.
А Рикардо проводил юную морячку очень недвусмысленным взглядом…
Спустившись с крыши последним, я обернулся к поджидающим меня подросткам:
— Мне нужно ещё немного времени. — Подступив к водосточной трубе, я нащупал внутри секретный штырь и одиниз концов нужной верёвки. — Может кто-нибудь пока на разведку сгоняет до Ленинского? А то как бы нам опять на какую-нибудь плотину не напороться прямо на старте…
Все тут же посмотрели на Харда. Но не как на кандидатуру в разведчики — всё-таки для этого у него явно не хватало всех нужных чувств. Прежде всего, остальных интересовала картинка на прицепленном к поясу навигаторе. Сейчас экран показывал, что красные точки из Колпина уже соединились с одиноким сигналом моего вчерашнего «курьера».
— Я щас гляну. — Белла тут же принялась разворачивать самокат, на котором сюда доехала Барби.
— Я тоже! — Баджер с готовностью запрыгнул на наш с ним транспорт. — А то чё-то холодно тут у вас на месте стоять!
— И я! — Чернокожий паренёк вдруг тоже потянулся к своему самокату.
— Йа? — Хард почему-то подумал, что Рикардо обращается к нему. И, провожая озадаченным взглядом морячку и панка, он развернулся ко мне. — Уат? Уэр?
— Scouting. — Убедившись в том, что парень смог прочесть и понять это лаконичное пояснение, я подманил к себе суетящегося со своей поклажей музыканта. — Ты, маэстро, лучше мне тут помоги.
— Да я… Это… — Окончательно запутав ремни с проводами на руле, он всё-таки бросил эту затею. И тяжело вздохнув, украдкой глянул вслед удаляющейся паре добровольцев.
— Ты же слышал, что у Баджера уже есть дама сердца? Майка, если не ошибаюсь.
— Ну да… А чё? — Богатая мимика мулата заранее обрекла на неудачу все его попытки принять равнодушный вид.
— А то, что я могу быть не единственным, кто замечает, как ты на нашу злодейку иногда поглядываешь… — И пока паренёк лишь обескуражено хлопал ртом, я поспешил его успокоить. — Не переживай. Для него она, прежде всего, дочь Шутника. И только потом — симпатичная девушка с интересным, хоть и сложным, характером…
— Да я… Да… — Паренёк смущённо спрятал взгляд. — Я ничёго такого не думал…
— Ну вот и не дёргайся, раз не думал. Женщины ценят спокойствие и уверенность. Иногда даже гораздо больше, чем умение читать ноты.
С досадой поджав свои пухлые губы, Рикардо ещё раз бросил вслед разведчикам такой выразительный взгляд, что о содержании нашей беседы начал догадываться даже Хард. По крайней мере настороженное недоумение на его лице сменилось лёгкой сочувствующей улыбкой.
— И что, прям сильно заметно, да? — Чернокожий паренёк наконец-то выпутался из проводов и шагнул ближе.
— Только когда суетишься не по делу. Подержи-ка тут… Хард, а ты здесь… Yeah, right there… Ещё совет хочешь, маэстро?
— Ну давай… — Теперь паренёк прятал от меня глаза и продолжал хмуриться. Было видно, что он согласился только из вежливости. И внутренне, скорее всего, посылает меня куда подальше.
— В этом деле ничьих советов не слушай.
— В смысле? — Чёрные глаза всё-таки глянули на меня из-под удивлённо поднятых бровей.
— Будь, прежде всего, сам собой. Таким, каким ты сам себе нравишься. Только по-честному. Обманывать себя тоже не надо.
— Но… Как же тогда… — Паренёк покосился на норвежца. Но тот лишь сосредоточенно удерживал свой край верёвки, справедливо делая вид, что наш разговор его не касается. — Ты же сам говоришь…
— Иначе, в лучшем случае, ей очень понравится тот человек, которым ты не являешься. Сам понимаешь, что в этом плохого? Отпускай…
— Ну да… — Рикардо послушно отпустил свой край верёвки и неуверенно пожал плечами. — А что же тогда в худшем?
— В худшем — этот человек ей вообще не понравится. Только она уже никогда не узнает, что на самом деле ты гораздо лучше, чем какой-то суетливый и неискренний притворщик.
— Хм… А вот говорят же, что типа… Ну… Что мужчина должен быть… Ну… Настойчивым… Делать первый шаг, там… И всё такое…
До этой фразы я ещё сомневался в том, принимал ли отец парнишки участие в его воспитании или нет. Но теперь точно видел, что мулат неспроста так его ни разу и не упомянул. Ладно. Придётся ненадолго взять на себя и эту роль. Мне ведь с тобой ещё Питонию спасать, сирота Краснодарская…
— Так и есть. Только этот пресловутый «первый шаг» — это вовсе не какое-то буквальное предложение руки и сердца.
— Не, ну это я понимаю…
— И навязчивая помощь там, где она не нужна — тоже не из этой области.
— Ну а что же это тогда? — Паренёк снова насупился. — Когда его делают-то?