Эскадра оказалась в широком проливе, разделявшем Кинт Дальний и Семиградье. Впереди лежало Море Надежд – когда-то, давным-давно, его так прозвали первые мореходы, рискнувшие отплыть подальше от эбинского «сапога».
Здесь, у маяка, адмиралы Империи Клешней, не мудрствуя лукаво, назначили рандеву нескольким эскадрам, подходившим с севера, северо-запада и запада. Сильвия едва успевала крутить головой – на горизонте одна за другой возникали армады кораблей, двигавшихся с той же умопомрачительной скоростью, что и её собственный. Вблизи маяка галеры замедляли стремительный бег, и вскоре у входа в пролив составилась настоящая армада, громадный флот из сотен судов; мачты поднимались сплошным лесом, насколько мог окинуть взгляд.
Сильвия тоже побывала у Скавелла и могла понять, что Клешни быстро залечили раны, оставленные той битвой. Однако кое-что изменилось – а именно команды кораблей, те, кому предстояло идти в бой.
Не просто воины, не люди и даже не Нелюдь – на палубах толпилось нечто, и Сильвия никак не могла подобрать им определения. Нежить? – отчасти; но нежить особая, специально созданная, поддерживаемая могучей магией. Обычными людьми, похоже, оставались капитаны галер и прикованные у вёсел гребцы. А вот надзирали над ними уже новосотворённые монстры.
Флот собирался добрую часть утра. Накатил день, солнце поднялось в зенит – а с просветлевшего запада всё подходили и подходили отдельные галеры. Иные появлялись даже с юга – Правая Клешня здесь близко подходила к кинтским берегам.
Магия больше не применялась. Заскрипели, поднимаясь, тяжёлые вёсла, впряглись во всегдашнюю работу рабы-кандальники. Медленно выстраиваясь длинными колоннами, армада заскользила по спокойной морской глади, входя в Море Надежд, словно короткий и широкий меч в тело врага, высокомерно игнорируя могущие заметить её с недальних берегов глаза.
Многолучевая звезда, над которой некромант и драконица промучились немало часов, была готова. Первоначально Фесс рассчитывал обойтись сорока пятью лучами, однако очень быстро выяснилось, что не хватит и девяноста. Такого некроманту творить ещё не доводилось.
Лучи длинные и короткие, ориентированные по сторонам света, месту, где солнце поднималось над горизонтом, а луна, напротив, опускалась; проекции звёзд, истоки рек, горных пиков, где дремали под неусыпной драконьей стражей Кристаллы Магии; раньше их было девять, сейчас осталось лишь восемь, и это, в свою очередь, усложняло задачу Фесса и Рыси. Уцелевшие Кристаллы приняли на себя груз погибшего, но от этого сбилась тонкая настройка многих заклинаний, магические потоки утратили остойчивость, словно получивший пробоину корабль.
Некромант и драконица рисовали, стирали, чертили вновь, Рыся пару раз с досады перекидывалась, заковывая пламенем в остекленевшую броню вершины недальних барханов. Поури в благоговейном экстазе наблюдали за своей Ишхар, многие падали на колени.
…Наконец вычерченная магическая фигура оставила и некроманта, и драконицу почти без сил. Приведение заклятья в действие пришлось отложить.
Тогда им казалось – несколько часов ничего не решат. И Фесс хоть и с тяжёлым сердцем, но вынужден был смириться с реальностью: сейчас ему не справиться с подобной мощью.
Тщательно вычерченная звезда должна была ответить на один простой вопрос: есть ли в Аркине тот самый магический «ключ», запирающий восток от нашествия Сущности? Раньше, до Скавелла и Чёрной башни, Фесс едва бы преуспел в подобном чародействе. Но сейчас – и в особенности после слов, сказанных ему призраками погибших друзей, он чувствовал, что Сущность на самом деле стала его частью, быть может, как против воли самого Фесса, так и против своей собственной. Вольно или невольно, они сживались. Непримиримые враги, которым будет тесно в одном мире, они тем не менее глубже и глубже проникали друг в друга. Фесс всё чаще и чаще действовал, как следовало Разрушителю; ну а произошли ли какие-то изменения с Сущностью, некроманту оставалось только гадать. Однако он сам в это верил. Может, благодаря всё тому же простому закону, что «действие равно противодействию»?
Всё упиралось именно в этот простой вопрос. Если Салладорец не лгал и Аркин действительно запирает Сущность в её нынешних пределах, Святой Город придётся защищать, как самый последний рубеж, как, наверное, Фесс защищал бы саму Долину. А если нет…
Но, опять же, это если будет уверенность в правильности ответа. Иначе – опять бесплодные гадания и бездействие.
Вздохнув, некромант встал в самый центр многолучевой фигуры, невольно поёжился – уже наполненная Силой, она готова была к действию, сдерживаемая пока, словно норовистый конь уздой.
Фессу оставалось одно – двинуться тёмной дорогой в глубь собственной памяти, к тому Неясыти, который, как ему казалось, и привлёк внимание Сущности. Почти идеальный кандидат в Разрушители. Явившийся из иного мира, отверженный, избравший некромантию, от которой все добропорядочные обыватели шарахались пуще, чем злая душа от Спасителя. Предстояло вспомнить этот шепчущий голос, эти размытые черты – сколько раз Она попадалась на его дороге? Скавелл, Чёрная башня, Кривой Ручей… или там всё-таки была не Она?
Вновь отыскать Её в себе. Вытащить из тени, из памяти, от которой сам, бывало, рад отказаться. Вглядеться пристально, как только возможно, увидеть тянущиеся нити и саму преграду, до сих пор удерживающую Сущность от прорыва на запад.
Но это, разумеется, только малая часть необходимого. И, конечно, Фессу никогда бы не удалось построить такую звезду, не побывай он в Чёрной башне, не управляй он её силами, отражая натиск эвиальских полков. В своё время старик Парри много рассказывал о том, почему Белый Совет держит наблюдателей по всему Эвиалу, в местах, где маги считали наиболее вероятным прорыв Сущности; сейчас это тоже пригодилось. Сориентировать звезду ещё и по этим точкам, установить с ними невидимые связи, словно пальцами прощупывая слабые места в броне старого мира, чтобы потом, взглянув на Аркин, понять, есть ли там на самом деле тот заветный ключ.
Фессу вновь приходилось отдаться на волю бешеных потоков магии, забыв о защите и не противодействуя откату. Собственно говоря, глубинный смысл заклятья был жутковат: на короткий миг самому стать Западной Тьмой, увидеть мир её глазами, и если не понять, что же именно сдерживает её, то по крайней мере узнать, не в Аркине ли кроется главный узел сети, пока ещё защищающей восток Эвиала.
Последний раз мелькнуло напряжённое лицо Рыси, брови горестно изломлены; тонкие руки, сжатые кулачки, рассыпавшиеся жемчужные волосы; взгляд девочки-дракона ожёг некроманта, словно раскалённый кнут, и салладорская пустыня потонула в сером тумане, в единый миг поглотившем весь окружающий мир.
