— Часть кораблей дракхов была уничтожена, но «Коринфянину» и «Утренней Звезде» необходим только мелкий ремонт. Флот задержан, но не остановлен. Они ещё отплатят Минбару. Нас ничто не остановит. Ничто!
— Как скажете, мистер президент, — безупречным тоном сказал Шеридан. Уэллс и Бестер выразили подобные же чувства.
Кларк посмотрел на них, своё ближайшее окружение. — Мистер Бестер, мистер Уэллс… мне жаль, что наша встреча оказалось столь короткой, но эти новые… события вызывают необходимость переговорить с послом Шериданом. Я уверен, вы меня понимаете?
Бестер встал и кивнул. — Мистер президент, — сказал он в знак уважения и вышел.
Не успел он отойти от двери и на два шага, как его догнал мистер Уэллс. — В мой офис, — сказал Уэллс. — Прямо сейчас.
— Боюсь, у меня есть неотложные дела…
— В мой офис, немедленно… или я арестую вашего очаровательного атташе за многочисленные убийства, а вам лично я предъявлю самые различные обвинения, начиная с измены и… о, да. И ещё кое — что.
— Я расскажу президенту все, что знаю о Г'Каре и ваших с ним деловых отношениях, о присутствии аномальных судов во время Битвы на Втором Рубеже.
— Вы согласны, мистер Бестер?
Бестер широко развёл руки. — Похоже, вы можете заполучить меня везде, где пожелаете, мистер Уэллс.
— Разумное решение. Вы, конечно, знаете дорогу. Пойдёмте.
* * *
— Это… это неправильно. Даже вредно. Мм.… да, это вредно. — Гизинер колебался, не решаясь подняться с колен. После ухода из Зала он обсудил сложившуюся ситуацию с Чардхеем и решил, что Чардхей будет заниматься «эвакуацией» в то время как он сам будет иметь дело с… другими материями.
Тишина.
— Вы должны видеть это. В конце концов, это просто земляне с кучкой приспешников Теней. Я считаю… они не могут представлять для нас угрозу, особенно с вашей помощью…
Тишина.
— Вы, по крайней мере… мм… обдумаете это?
Тишина.
— Синевал… он… ну, неуравновешенный, может быть. Все воины… но он особенно. Я думаю… — голос Гизинера понизился почти до шёпота. — Он даже привёл сюда охотников за душами… он не может быть правильным человеком, чтобы вести нас. Разве вы не согласны?
На последнее ворлонец ответил.
<Возможно.>
Гизинер замолчал, понимая, что это максимум того, что он сможет добиться. Возможно, этого будет достаточно… но возможно и нет.
* * *
— Итак, как ты чувствуешь себя сегодня?
Сьюзен Иванова некоторое время рассматривала вопрос, затем улыбнулась и коротко кивнула. — Лучше… намного… я… о, чёрт. Думаю, я должна поблагодарить тебя… как я понимаю последние несколько дней были… тяжёлыми… и… о, почему это так трудно?
Лорел Такашима улыбнулась. — Потому что ты человек с врождённым упрямством, который считает любую форму благодарности невероятно тяжёлой и оскорбительной для своей упрямой и молчаливой российской души?
Сьюзен рассмеялась. — А… да, что вроде этого. Ох… ты иногда бываешь очень злой.
— Я? Не знаю, как вы могли такое подумать, но единственный злой человек в этой комнате — это ты, моя дорогая мисс Иванова.
Сьюзен фыркнула. — Должна тебя уведомить, что я очень хороший и приятный человек. Не знаю, кто распускает обо мне такие слухи, но…
— Слухи? Ты хотела сказать — факты.
— Ха! Я — ласковое, невинное…
Вспышка. Он не издал ни звука, когда её жезл, пробил его ребра и разорвал его сердце и легкие. Он умер почти мгновенно, даже не успев понять, что с ним случилось. Она застыла на мгновение, удивившись тому, что только что сделала, а потом… она так и не поняла, чей это был крик, Литы или её.
Сьюзен отдёрнулась, её пробила дрожь. И почти сразу она почувствовала на теле руки Лорел, удерживающие её. Она хотела кричать, но не смогла. Она не смогла бы даже заговорить. Все, что она могла делать, это снова и снова вспоминать образ умирающего Маркуса Коула.
— Я… я… — Она попыталась сделать вдох, но он застрял в горле. Её шатало. Даже ощущение рук Лорел в её волосах или дыхание Лорел на её щеке не могли её освободить.
— О, Боже! — закричала она, когда к ней, наконец, вернулась способность говорить. — Мне жаль… это… это было…
— Это был самый ужасный припадок из тех, что я у тебя видела, — сказала Лорел. — Ты должна сходить к доктору.
— И что может сделать доктор? Ты знаешь, последнее, что я от него услышала — то, что они не могут стирать прошлое. Они не могут… Лорел, я любила его. На самом деле. И Анна… она была… она была моим другом. Кем я была для них? Кем я была для… Все, что я хотела для них, чтобы они были счастливы… но…
— Я знаю, Сьюзен. Я знаю. — Лорел отступила, и Сьюзен могла видеть, как она пристально смотрит глубоко в её глаза. Больной глаз, плакал гноем, болел, чесался и едва видел… он видел лучше, чем другой, и он сказал Сьюзен Ивановой то, что она не желала слышать. Лорел Такашима любила её, и Сьюзен была слишком напугана, чтобы ответить на это чувство.
Лорел наклонилась и поцеловала Сьюзен в губы. — Веришь ты этому или нет, Сьюзен Иванова, в этом мире есть люди, которые беспокоятся о тебе, идёт? Некоторые из нас… Никогда не забывай этого.
— Я… я… я знаю. Мне жаль. Я сейчас просто куча проблем, так ведь?
— Не больше, чем обычно.
Сьюзен рассмеялась. — Ах… спасибо. Я… я так в этом нуждалась.
— Не говори так. — Лицо Сьюзен стало мертвенно белым. — Пожалуйста… никогда больше так не говори. Н… н… Не гово…
И снова в её голове звучал крик, крик, который никогда не уйдёт, который всегда будет звучать в её ушах.
Вы обещали, я буду в безопасности!
* * *
Огромный космический ковчег по имени «Собор» не был приятным местом и в лучшие свои времена, даже для его обитателей. Для людей же он был ещё менее приспособлен. Однако, подумал Синевал, входя в комнату, что стала его клеткой, если люди играют в игры с политикой, они должны познать цену неудачи.
— Вы сказали, что среди ворлонцов есть фракции… различные идеологии, конкурирующие за власть. Однако я всё ещё не уверен, какую фракцию представляете вы. На что направлена лояльность вашего посла на Минбаре. Впрочем, он пока может и подождать. Вы не можете.
— Возвращайтесь к ворлонцам и передайте им это сообщение. Минбарцы только мои. Если я когда — либо снова увижу ворлонца рядом с кем — нибудь из моего народа, я разобью его броню, вскрою её и разорву его самого на части.
— Весьма комично… Раздражать ворлонцев, это редко оказывается хорошей идеей.
— Увидим, но я не нахожу в данной ситуации ничего забавного. Я узнал от вас, всё, что смог… так что вы можете уйти. О возращении же может даже и не думать.
