Теперь горожане, кляня всех подряд, как встарь освещали свои дома привычной лучиной, и вся деловая жизнь в городе практически замирала с наступлением темноты.
Город уверенно превращался в большую деревню. И лишь отдельные островки тех, кто в силу разных причин мог себе позволить, как встарь, купить немного плохо очищенного керосина или бензина для освещения, ещё не давал ему окончательно свалиться в дремучую дикость.
Впрочем, на подобное Сидору было плевать. Не это выводило его из себя. Простаивал их личный нефтяной заводик, который ранее гарантировано приносил им не такие уж и малые денежки.
А деньги нужны были, кровь из носу.
Потому то, сразу же по вызволению из плена застрявшей на перевале мортиры, Сидор тут же поспешил сюда, в Кязим, за деньгами Беллы.
Простившись в трактире с Советником, они договорились что тому нет смысла тащиться вместе с ними в какой-то пыльный, забытый Богом и людьми городок. Терять Советнику на совершенно бессмысленное путешествие целую неделю, при наличие у того кучи своих дел на перевал. не имело ни малейшего резона.
Да и для чего? Только для того, чтобы самому на месте подтвердить личность Сидора, с чем вполне успешно мог справиться и обычный баронский перстень, каковую функцию тот последний год исправно и выполнял во всех предыдущих местах Приморья. Тем более что и у самого Советника, втайне, совершенно не желавшего по жаре и в пылище тащиться Бог знает куда и зачем, вдруг образовалось на перевале великое множество каких-то совершенно неотложных и самых срочных дел.
В конце концов договорились, что тот подождёт их возвращения на месте, на перевале, а заодно и получше разузнает про места, где можно по дешёвке разжиться качественной сырой нефтью.
Жёсткий толчок в бок вывел Сидора из умиротворённо созерцательного настроения и вернул в суровую прозу будней.
— Начальника! Хватит предаваться ностальгическим воспоминаниям и глупым мыслям. Скоро город и надо бы отдать последние указивки.
Мишка Запрудный, их бывший проводник на эту сторону гор по открытой лично им пещере. Наглый, самоуверенный тип. Руководитель, снятый лично им, Сидором, с этой должности, как не справившийся с обязанностями руководителя, и ничуть от этого не пребывавший в расстройстве или в угнетённом состоянии. Очень жизнелюбивый человеческий тип.
Наоборот, после того как его выгнали с руководящей должности Сашка расцвёл и буквально вернулся к жизни, настолько видно руководящая работа было не его дело. Сейчас же он сидел рядом с Сидором на боковине броневика и, весело, беззаботно скалясь, ничуть не озабочиваясь вопросами чинопочитания, раз за разом больно тыкал собственное начальство кулаком в бок.
Его, своё непосредственное начальство. Барона, в конце концов. Нагло, чувствительно и…, блин, как больно то…, тыкал кулаком в бок.
И, что самое противное, был совершенно прав. Что-то Сидор чересчур отвлёкся и замечтался. А в этих местах подобное беззаботное поведение было… чистым самоубийством.
— Господи! — обречённо подняв глаза вверх, уныло пробормотал себе под нос Сидор. — Когда же ты научишься хотя бы… вежливости. Такое хорошее настроение, — с тоской посмотрел он на близкие пыльные холмы, — было…
"Горбатого могила исправит, — раздражённо подумал он, машинально поглаживая ноющий бок.
Было понятно, что справиться с Мишаней можно было одним лишь способом — пороть мерзавца! Пороть было нельзя. Вполне возможно, что сейчас своим тычком он спас Сидору жизнь, настолько Сидор за последний год насмотрелся картин, когда вот точно такой же "мечтатель", в конце концов оказывался под колёсами телеги со стрелой в горле, неизвестно откуда прилетевшей. Вот из точно таких же окрестных покрытых рыжей пылью и пожухлой травой окружающих дорогу холмов.
— Ты чего там бормочешь, начальника? — радостно скалясь, Мишка проворно забрался к нему на верх броневика.
Устроившись рядом с пулемётной каруселью, он прилёг на пышущую жаром полуденного солнца плоскость стеклянной крыши под стволом пулемёта и, осторожно повозившись, чтоб случайно не прикоснуться к раскалённому стволу, кивнул в сторону холмов.
— Если мне не изменяет память, то примерно где-то в таких вот холмах, где-то здесь, нас гоняли как крыс в трюме, — с непонятно чего довольным видом констатировал он.
Правда тогда они были порыжее и не такие красивые, как сейчас, но похоже, что это всё таки они.
— Похожи, — вяло кивнул соглашаясь Сидор, невольно поморщившись от неприятных воспоминаний. — Только тогда мы драпали на восток, а это запад от Кязима.
Наверное там в скалах где-то до сих пор валяются кости наших загнанных лошадушек.
— Чужих, — поправил его Мишка. — Если ты ещё не забыл, то тогда мы взяли в конюшне чужих лошадей и на них смотались из города.
Помолчав, вдруг неохотно добавил.
— И неплохо было бы вернуться и рассчитаться с хозяевами. Чай, всё-таки мы не воры.
Знаешь, чего сказать хочу, — с задумчивым видом бывший проводник почесал свою лохматую, давно не стриженную голову. — Мне иногда приходит в голову дикая мысль. А может это они гнались не конкретно за нами, а за конокрадами, укравшими их лошадей? То есть опять же за нами, но не как за тобой — как за бароном, а просто как за конокрадом?
Такая глубокая мысль никогда не приходила тебе в голову?
Немного подумав, Сидор отрицательно мотнул головой.
— Нет! Подобная глупая мысль мне в голову не приходила. А сам немного подумай.
Ты когда-нибудь видел в этих краях подобное упорство в погоне за конокрадами?
Внимательно посмотрев на глубоко задумавшегося и замолчавшего Мишку, он покачав головой продолжил.
— То-то и оно! Ни ты, ни я никогда подобного не наблюдали.
Лошади здесь, конечно, дороги, но не до такой же степени, чтобы устраивать погоню за конокрадами силами чуть и не пятидесяти человек.
Одним словом, — тяжело вздохнул Сидор и с сожалением в голосе добавил, неожиданно ухмыльнувшись. — Лошадей больше не крадём. А то у нас с ними вечные проблемы. То амазонки пристанут, так, что потом не отвяжешься. То пираты с баронами начинают за тобой гоняться, мечтая вздёрнуть на виселице.
Не! — покачал он головой. — С лошадьми надо завязывать. А то такие приключения до добра не доведут, да и я нынче человек семейный, многодетный можно сказать, мне теперь больше о душе думать надо!
Ага! — Мишка с несколько озадаченным видом посмотрел на Сидора, как на некое чудо.
Молча ухмыльнувшись, он с растеряно недоверчивой ухмылкой на лице преувеличенно согласно покивал головой. Ещё пару раз покосившись в сторону Сидора и не найдя что сказать, молча спрыгнул на землю. Лежать на раскалённой крыше броневика не было ни малейшей возможности. Да и говорить больше было не о чем, а по такой дикой жаре и неохота.
