— Ты говоришь на их языке? — спросил Амит.
— Немного. Его корни сходны с диалектом древней Терры, хотя, похоже, главное значение здесь играют жесты.
Из рядов коленопреклоненной орды поднялся воин и подошел к Расчленителям. Его левый глаз опух, он шел как человек, бредущий по зыбучим пескам. Крепкие мышцы вздулись под толстыми лианами, обмотанными вокруг плеч и тела, когда он протянул Расчленителям исполинских размеров меч.
— Его зовут Тамир. Он самый сильный их воин, — Манакель ответил на вопрос прежде, чем он был задан.
— Выглядит не очень, — ухмыльнулся Тилонас, окинув взглядом уставшего Тамира, когда воин преклонил перед ним колени, тяжело и прерывисто дыша.
Манакель зарычал.
— Он нес этот меч целый день, и не побоялся моего гнева. Можешь ли ты сказать то же самое, брат?
Тилонас рассмеялся.
— Твоего гнева? Я скорее ребенка испугаюсь.
— Довольно, — отрезал Амит и наклонился, чтобы изучить оружие. Ретинальный дисплей ожил, наложив на глаз информационную сетку. Эмаль, дентин, цемент. Заточенный до невероятной остроты клинок изготовили из громадного резца. В длину он превышал его рост, и был крупнее всего, с чем ему приходилось сражаться. Магистр стиснул рукоять, цельный кусок кости, обмотанный чешуйчатой кожей, поблекшей и растрескавшейся от времени. Даже в терминаторских доспехах его пальцы едва сомкнулись. Сервоприводы гневно взвыли, когда он взял оружие двумя руками. Заворчав от усилия, Амит умело взмахнул клинком горизонтальным и диагональным ударами. Несмотря на размеры и вес, оружие было идеально сбалансированным.
— Где он его нашел?
Манакель махнул Тамиру.
Воин заворчал и принялся водить веткой по грязи, набрасывая грубые очертания.
— Рактор, — произнес он, указав на тело одного из чудовищ, атаковавших лагерь. — Рактор, — повторил он.
Амит кивнул, чтобы дикарь продолжал.
Тамир достал из заспинных ножен длинный кинжал. Он был меньшего размера, но почти неотличимый от клинка в руках Амита, его костяная рукоять была обмотана звериной шкурой, лезвие изготовлено из цельного резца. Он протянул клинок к трупу монстра, а затем ткнул в один из его зубов. Смысл жеста Тамира был понятен — его клинок сделали из зуба зверя вроде того, что убили Амит и Григори.
Лицо Амита окаменело, едва он понял, что последует далее.
Тамир вывел на земле еще одну фигуру, очертания зверя, вдвое превосходившего предыдущего.
— Ракторикс, — Тамир указал на громадный меч в руках Амита. — Ракторикс, — повторил он.
Решительность горячила кровь, пока Амит стоял в окружении командиров. Она походила на наркотик, пламенную эйфорию, которой магистр не испытывал со времен основания ордена, прежде чем Проклятье проредило ряды его воинов и забвение не стало единственным уделом.
— Братья, на планете водится огромный зверь. Он крупнее даже богов-машин Марса, — Амит прервался, поочередно оглядев собравшихся Расчленителей: Зофала, Баракиила, Менаделя, Биеила и Манакеля. — Мы должны убить его.
— Зачем? — спросил Зофал.
— Мы окровавлены, но не сломлены, — Амит обвел рукой лагерь, говоря об ордене в целом, а не о собравшихся воинах. — Если мы сможем укротить эту землю, одолеть зверя, тогда мы сможем покорить все что угодно, — голос Амита упал до хриплого шепота. — Даже Жажду.
— Это безумие, — Баракиил вызывающе шагнул к Амиту. — Это не наша задача.
— Это решать мне.
Баракиил пропустил мимо ушей слова магистра и повернулся к остальным.
— Вы слышали доклад скаута Кассиила — орки мертвы, их пожрали обитающие здесь существа. Нам тут больше нечего делать. Мы должны связаться с Нетой и вернуться на корабли.
— А что потом? — спросил Амит.
— Потом мы встретимся со Звездными Фантомами и направимся вглубь Саккарского сектора, как запланировано.
— А дальше? — голос Амита превратился в сжатый рык.
Баракиил собирался ответить, но Амит продолжил.
— А дальше, брат? Что будет, когда не останется ничего? Когда мы побываем в каждом бою, сразимся в каждой войне в этой галактике и во всех остальных? Те, кто придет после, позабудут о наших деяниях, и нас запомнят только по Проклятью, — Амит указал на пепельный корпус «Гнева смерти».
— Мы воины, а не мудрецы. Пусть другие волнуются насчет того, что успели сделать, а что нет, — прорычал Баракиил. — Твоими устами говорит кровожадность. Я не позволю тебе впустую тратить жизни наших братьев.
— Ты не позволишь мне? — изо рта Амита полетела слюна, внутри него вскипел гнев. В горле запершило от сухости. Он жаждал крови: крови Баракиила. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как он убивал, с тех пор, как утолял жажду.
«Император, благослови меня своим терпением. Наполни меня праведным пламенем, которым я выжгу жажду крови. Император, сохрани меня от тьмы в моей душе», — Амит мысленно прошептал молитву, стараясь успокоиться. Он не убьет еще одного преданного сына Императора.
— Баракиил, нам не уйти от Проклятья. Если мы хотим выжить, то должны остаться и встретиться с ним.
— Бежать? Я не трус, — выплюнул Баракиил. — Не все из нас разделяют твой стра… — знаменосец пошатнулся, когда Амит стремительным ударом врезал ему в нос.
Баракиил утер хлынувшую кровь.
— Так тому и быть, — произнес он и ринулся вперед.
Амит кинулся на капитана, высвободив в утробном рычании давно сдерживаемый гнев.
Расчленители врезались друг в друга. Облаченные в тяжелую броню и преисполненные гневом, они стали одновременно неодолимой силой и несокрушимой скалой. Никто не уступал ни пяди, позабыв о всякой защите и обрушив на противника град ударов. Атака Амита была достаточно мощной, чтобы убить человека, но Баракиил был быстрее, успевая нанести по три удара за каждые два магистра ордена. Терминаторская броня воинов натужно выла и плевалась искрами, пока Расчленители доводили их до пределов прочности и выносливости.
Сервоприводы поврежденного цепного кулака Амита заискрились и вышли из строя под непрерывными ударами Баракиила.
Амит раздраженно зарычал. Даже невзирая на огромную силу, без помощи брони он не мог действовать рукой. С бесполезно висящей левой рукой бой постепенно становился односторонней трепкой. Магистр скривился, почувствовав, как ударом головой Баракиил сломал ему нос, прежде чем толчок ногой в грудь повалил его на землю. Капитан последовал за упавшим Амитом, желая втоптать его в грязь.
Манакель двинулся наперерез, но путь ему преградил Зофал.
