Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

— Осторожнее, Гованон, это Гоим!

Но Корум не увидел, как Илбрек и Гованон схватились с этой жуткой женщиной фой миоре, и у него не было времени даже окликнуть их, ибо принц Гэйнор послал коня вперед, и Корум успел услышать лишь давний знакомый звук рога, которым Гованон сбивал с толку гулегов и псов Кереноса.

Герб Хаоса, восемь стрел, ярко пламенел на нагруднике Гэйнора, когда тот мчался вперед, и меч в его руке менял цвета: золотой, серебряный, небесно-синий, а из-под плоского гладкого забрала шлема звучал злобный голос Гэйнора:

— Наконец я сойдусь с тобой лицом к лицу, Корум, ибо пришло время!

Корум вскинул круглый щит, и меч Гэйнора врубился в его серебряный обод. Своим лунным Предателем Корум нанес мощный удар по шлему Гэйнора, и тот вскрикнул, когда клинок чуть не разрубил металл.

Выдернув свой меч, Гэйнор помедлил.

— У тебя новый меч, Корум?

— Да. И зовут его Предатель. Он тебе нравится, Гэйнор? — засмеялся Корум, видя, что его старый враг растерян.

— Я не думаю, брат, что твоя цель — уничтожить меня в этом бою, — задумчиво сказал Гэйнор.

Неподалеку Медбх дралась с отрядом гулегов, но, прежде чем туман снова скрыл ее, Корум понял, что перевес на ее стороне.

— Почему ты называешь меня братом? — спросил он.

— Потому что наши судьбы тесно сплетены. Потому что мы те, кто мы есть…

Корум снова подумал, не говорило ли пророчество старухи именно о Гэйноре, не его ли он должен опасаться. «Бойся красоты, — сказала она, — бойся арфы и бойся брата…»

Издав боевой клич, Корум бросил своего смеющегося коня на Гэйнора; снова взметнулся Предатель и рассек наплечник Гэйнора, так что тот вскрикнул, а его доспехи вспыхнули гневным алым пламенем. Трижды он нанес удары Коруму, пока вадхагский принц пытался высвободить свой меч, но все три удара пришлись по щиту, и у Корума лишь онемела рука.

— Мне это не нравится, — сказал Гэйнор. — Я ничего не знал о мече Предателе. — Помолчав, он заговорил другим тоном, в котором звучала надежда: — Как ты думаешь, Корум, он сможет убить меня?

Корум пожал плечами.

— Этот вопрос ты должен задать Гованону, кузнецу-сиду. Он выковал этот меч.

Но Гэйнор уже развернул коня, потому что из тумана показались мабдены с факелами, пламя которых оттеснило воинов сосен, ибо больше всего эта часть воинства фой миоре, древесное братство, боялась огня. Выкрикнув приказ, Гэйнор бросил своих людей на мабденов и скоро затерялся в гуще людей сосен, еще раз избежав прямой стычки с Корумом, ибо Корум был единственным среди смертных, внушавших страх Гэйнору Проклятому.

На мгновение Корум очутился в одиночестве, не зная, ни куда делись его враги, ни где его друзья, но со всех сторон из зябкого тумана до него доносились звуки битвы.

Из-за спины он услышал тихий стон, который становился все громче, пока не стал чем-то вроде блеяния, а затем низким печальным ревом, одновременно и тупым, и угрожающим. Корум вспомнил этот голос и понял, что его ищет Балар, не забывший, как Корум однажды ранил этого фой миоре. Принц опознал поскрипывание огромной плетеной боевой колесницы, ноздрей коснулся тошнотворный запах, зловоние гниющей плоти. Он с трудом справился с желанием оказаться как можно дальше от источника этого запаха и приготовился наконец сойтись лицом к лицу с фой миоре. Желтый Конь вскинулся на дыбы, взметнув копыта в воздух, но затем успокоился и напрягся, вглядываясь в туман теплыми умными глазами.

Корум увидел, как на него наступает темная масса. Она двигалась неверными ковыляющими шагами, словно пара ног с одной стороны была короче другой пары; тело существа было усеяно огромными скользкими пузырями, а голова моталась на шее, казавшейся сломанной. Корум увидел красный беззубый рот, водянистые глаза, беспорядочно размещенные с левой стороны головы, из сине-зеленых ноздрей при каждом вдохе и выдохе вылетали клочки сгнившей кожи, и животное, постанывая от боли, тащило повозку со своим хозяином. И в ней, ухватившись уродливой рукой за плетеную стенку колесницы, стоял Балар, ревя в бессмысленном гневе — все тело фой миоре было покрыто чем-то вроде густой спутанной шерсти с проплешинами плесени, которой покрывается гниющая пища, с пятнами желтых язв на участках голой кожи.

Лицо Балара было багровым и мятым, словно его жевали, на нем имелись раны, из которых свисали куски мяса и местами торчали кости, ибо Балар, как и его сотоварищи, медленно умирал, заживо сгнивая — результат слишком долгого пребывания в чужой плоскости. На левой щеке Балара открывался и закрывался какой-то проем, оказавшийся ртом, а над ним и провалившимся носом подрагивало единственное тяжелое веко мертвой плоти, прикрывавшее страшный ледяной глаз Балара. От крюка, пронзавшего веко, тянулся шнур; перекинутый через голову Балара, он уходил под мышку, и конец веревки был сжат двупалой рукой Балара.

Рев гремел все сильнее. Балар повернул голову в поисках Корума, и тому показалось, что с губ Балара сорвалось имя вадхага — они сложились, как бы произнося его, но Корум решил, что это ему показалось.

И вдруг, даже не предупредив Корума, Желтый Конь рванулся вперед — Балар как раз сделал движение рукой, чтобы открыть свой единственный глаз. Распластавшись в прыжке, конь оказался сбоку от гиганта, сразу же за его спиной. Корум успел выпрыгнуть из седла. Ухватившись за край повозки, он подтянулся и метнул первый из дротиков, который глубоко вошел в гниющую плоть промежности Балара.

Балар удивленно хрюкнул и стал озираться в поисках того, кто причинил ему боль. Корум со всей силой засадил второй дротик в грудь великана.

Балар нашел первый дротик и выдернул его, но явно не заметил второго. И снова принялся тянуть за веревку, открывавшую смертельно опасный глаз.

Подпрыгнув, Корум зажал в кулаке горсть жестких волос Балара и стал карабкаться по бедру гиганта, едва не свалившись, потому что вырвавшиеся волосы остались у него в горсти. Когда Корум всадил меч глубоко ему в спину, Балар дернулся, принц сорвался и, раскачиваясь в воздухе, повис на рукоятке меча.

Балар фыркнул и загудел, но продолжал держаться двумя пальцами за шнур, открывающий глаз. Второй рукой он хлопал по спине, но Корум успел ухватиться за другой пучок волос и снова полез наверх.

Балар покачнулся в колеснице. Животное, тащившее ее, поняло движение седока как сигнал к движению — повозка дернулась, и Балар чуть не рухнул навзничь с нее, но неловким движением успел восстановить равновесие.

Задыхаясь от запаха разлагающейся плоти, Корум вскарабкался еще выше по спине, пока не добрался до того места, где шнур уходил под мышку Балара. Корум рубанул по нему Предателем. Он наносил удар за ударом, а Балар, покачиваясь, ревел, испуская облака густого зловонного дыхания, — но наконец шнур был перерублен.