— Принято, повелитель. Можете ли вы сообщить какие-либо подробности о вашем местонахождении?
— Единственное, что тебе необходимо знать, так это то, что я собираюсь приказать Призраку испарить тебя и корабль, который ты пилотируешь, если ты не найдешь меня до того, как эта гора рухнет! — рычит Гурон. — Я ясно выражаюсь?
— … Да, повелитель.
— Хорошо! — Гурон переключает канал на общую передачу. — Говорит Черное Сердце. Мы получили то, за чем пришли, и гора становится все менее стабильной. Немедленно начинайте отступление.
Он не ждет ответа. Его командиры знают, что им делать: те, у кого есть отчаянное желание остаться и перебить еще больше туземцев, в любом случае не стоят его времени.
— У нас появились проблемы поважнее, повелитель, — говорит Тагрон, указывая рукой. — Смотрите!
Гурон смотрит куда показывает его хускарл и видит темную неровную линию, проходящую по поверхности планеты, которой, как подсказывает ему память, не было во время их восхождения.
— Изменчивы пути варпа, — пробормотал он.
Будет ли на поверхности безопаснее, чем на высоте? спрашивает голос Даллакс, и Гурон поворачивается, чтобы ответить ей. Однако его слова замирают на губах, когда он видит, что несет в своих объятиях третий кастелан — тот, что не принимал участия в раскопках выхода из пещеры.
Закованный в броню Терминатора Фракн меньше боевого робота, и могучий воин выглядит почти как ребенок в его руках. Гурон был так сосредоточен на том, чтобы выбраться из пещеры, что не заметил ношу автоматона.
— Он все еще жив? — спросил он с удивлением.
— Я не обнаруживаю признаков жизни в его доспехах, повелитель, — ответила Даллакс. Однако, несмотря на повреждения, этот доспех является ценной реликвией — гораздо более ценной, чем силовая броня, которую носили остальные раненые. Я полагала, что вы пожелаете сохранить его.
Фракн был Астральным Когтем, а их осталось совсем немного: после сегодняшнего дня — на одного меньше. Гурон Черное Сердце не склонен к сантиментам, особенно если учесть, что когда-то представлял его Орден и кому он служил, но он все равно не испытывает удовольствия от мысли, что настанет день, когда не останется никого из тех, кто когда-то носил серебро и синеву.
Тело его хускарла не будет осквернено. Гурон слишком хорошо знает, что в варпе мало покоя, но он сделает все возможное, чтобы Фракн получил все, чего только можно добиться. Затем его доспехи будут отремонтированы, насколько это возможно, и вручены другому достойному кандидату.
— Ты хорошо потрудилась, магос, — только и говорит Гурон, отворачиваясь, чтобы поспешить за ведущим автоматоном. — Что касается поверхности, я не могу сказать, какой она будет, если мы туда попадем, но я знаю, что здесь небезопасно.
— Принято, повелитель.
— Это проявление верности, повелитель, — говорит голос Тагрона в ухо Гурона по личному вокс-каналу между Гуроном и его мушкетами. — Насколько я понимаю, она заслужила наше расположение.
— Согласен, — отвечает Гурон, его голос настолько низок, что даже слуховые сенсоры Даллакс не смогли бы его уловить. — Если Туразан или кто-то из его окружения попытается помешать ей, прикажите им искать развлечений в другом месте.
— А как насчет алхимика, повелитель? Остальные отнесутся к нашим словам, учитывая ваш авторитет, но он послушает только вас.
Гурон хмыкнул:
— Я поговорю с Вальтексом. Подозреваю, что в любом случае он не обратит на нее внимания. Конечно, все зависит от того, удастся ли нам выбраться с этой проклятой варпом планеты…
Двигатели Штормовой птицы мощны даже после десяти тысячелетий службы. Точка в небе набухает, превращаясь в очертания Кровавого Удара, и Гурон выпускает струю пламени из Когтя Тирана, чтобы указать их местоположение. Штурмовик замедляет ход по мере приближения, и Караццалан умело направляет его так, что кончик трапа упирается в край тропы, а нос корабля возвышается над ними.
Имперский командир, возможно, первым провел бы своих подчиненных, придерживаясь аксиомы — уходить последним. У Гурона нет времени на подобные глупости, и он поднимается на борт первым. Его безопасность превыше всего; остальные члены его отряда, в конечном счете, являются расходным материалом. Это одна из причин, почему он все еще жив, а многие его враги — нет.
Они все на борту, и Кровавый Удар стремится к орбите, когда магос Даллакс издает бинарный крик, который Гурон истолковывает как тревогу.
— Что с вами, магос? — спрашивает он.
— Проверьте показания датчиков, лорд Гурон, — вот и все, что она говорит. Он так и делает, подключаясь к показаниям Кровавого Удара.
Кирен разваливается на части.
Трещины, которые он видел на поверхности, не просто косметические: они простираются на сотни миль вниз. Вся планета раскалывается на части, поскольку какая-то разрушительная сила преодолевает гравитацию. Гора, в которой покоился Эбеновый Коготь, уже давно исчезла, рухнув в бездну, разверзшуюся у ее подножия. Каждая жизнь, оставшаяся на поверхности Кирена, обречена.
— Кровь богов, — тихо произносит Яриэль. — Неужели эта штука удерживала всю планету?
Гурон не знает. Но сама возможность того, что артефакт с такой потенциальной силой находится в руках кого-то, кроме него, не вызывает у него восторга, и все же он оказался именно в такой ситуации.
— Передайте сообщение на Призрак Разрушения, — приказывает он Караццалану. — Как только транспорты поднимутся на борт, я хочу, чтобы мы на полной скорости вернулись на Новый Бадаб. Мы доберемся туда до Чести Макрагга.
Пятнадцать
Военная палата в Терновом Дворце гудит от напряжения, но это не возбужденное напряжение стратегического совета, где воины планируют победу и поражение своих врагов, осознавая при этом возможность собственной смерти. А может, и так, но в данном случае некоторые из врагов находятся в одной комнате.
С момента возвращения экспедиции на Кирен Арменней Вальтекс держал свой собственный совет, и к нему не обращались за советом. Сейчас он стоит по одну сторону от генератора главного тактического гололита и то и дело бросает взгляд на две могучие фигуры, стоящие напротив него.
Справа от него — Вернгар Отступник. Бывший Обагренный Ангел и воин в расцвете сил. Похититель и тюремщик Робаута Жиллимана, хотя, по общему признанию, ненадолго. Владыка Когтя, как его называли шепчущиеся; тот, кто похитил могущественный артефакт, известный как Эбеновый Коготь, из искривленного варпом мира Кирен и вернулся с триумфом на могучем захваченном военном корабле «Честь Макрагга».
Слева от Вальтекса — Гурон Черное Сердце, Кровавый Грабитель. Старый и потрепанный командир, чье тело уже сто лет не дает ему покоя и, кажется, держится на злобе, ярости и темном колдовстве. Упорный отказ Гурона умереть вызывает восхищение даже у тех, кто настроен против него, но Вальтекс уже не уверен, что восхищения будет достаточно, чтобы уберечься от амбиций. Призрак Разрушения появился из глубин варпа одновременно с Честью Макрагга, но только глупец может подумать, что их капитаны по-прежнему работают сообща.
Вернгар привел с собой лакеев. Вальтекс узнает колдуна Придана Гарвака, а за ним — Дейноса Убийцу Родичей, Эврификуса из Отрубленной Руки, Жнеца Кожи и других. Это откровенная демонстрация силы и вызов власти Гурона.
Вызов, который Кровавый Грабитель, похоже, не распознал.
— Первые доклады о нападении на Чогорис обнадеживают, — хрипит Гурон, указывая на гололит. Валтэксу не нужно было сосредотачиваться, чтобы понять, что это верное утверждение.
— Меня удивляет, что все прошло так легко, — замечает Дейнос Убийца Родичей. Нападение на родной мир Ордена обычно равносильно самоубийству, особенно если речь идет о Первом Основании.
— Чогорис никогда по-настоящему не принимал технологии Империума, — отвечает Вальтекс. — Они предпочитают свои традиционные способы. Предположительно, сами Белые Шрамы находят это привлекательным, поскольку они могут продолжать править как боги-воины, как это делают Космические Волки на Фенрисе. Я полагаю, что потенциальных аколитов легче индоктринировать, если они уже наполовину убеждены в твоей божественности. — Он качает головой. — Зачем намеренно держать свой народ в невежестве и борьбе? Как только вы признали, что Империумом управляет не высший разум, что воля Императора — миф, а Высшие Лорды Терры — не более чем жадные, коррумпированные люди, — сразу же открывается тонна лжи и лицемерия.
