Андрей Березняк - Чернильные стрелы

Тойло сделал клинком пижонские «два кольца», а потом и вовсе перешел на «веер». Красовался перед Солько. Внимание некрасивой женщины все равно льстило.

Вот она – вольная жизнь, раньше таких радостей не замечал за собой.

Конечно, даже в поединке, а тем более в бою никаких «вееров» и «колец» Тойло никогда не применял. Пустое это все, для турниров и красования. Когда дело касается собственной жизни, все движения должны быть скупыми и рациональными. Никаких широких замахов, инерция клинка должна быть минимальной, его надо контролировать каждое мгновение. Отбой – укол. Отбой – скользи по врагу на обратном движении. Принял чужой меч на щит – отводи в сторону, как раз будет мгновение для рубящего удара. А пижоны – сколько их таких осталось среди вырванной с дерном сапогами солдат травы. Редко встречались такие мастера, у которых сталь – продолжение руки. Сам Тойло себя к таковым не относил уж точно. Умелый боец, раз выжил до сих пор, но не более.

Вагнер выполз на крыльцо как раз к концу разминки. Был он одет в одни лишь кальсоны, и Шаэлью критически осмотрел своего потенциального «компаньона». Тот выделялся светлой кожей с большим количеством родинок (от солнца прятать!), покатыми плечами и удивительным сочетанием хорошо заметного животика и выпирающих ребер. Казалось бы – доходяга, которого перешибешь одним ударом наотмашь, если не руки.

Тойло привык в первую очередь обращать внимание на руки. Именно они держат оружие. Даже жирдяй может оказаться смертельно опасным противником, если умеет пользоваться своими руками.

Ростримо Вагнер внешне был неуклюж, медлителен и субтилен. Но даже то, как он держал кадушку, из которой поливал свою чернявую шевелюру, говорило многое.

В движениях точен, координация отменная. При этом они еще должны быть очень быстрыми. И очень сильные пальцы.

Отфыркиваясь, Ростримо счел возможным обратить внимание на наемника.

– Тойло, спасибо, что приняли мое предложение.

– Я еще не принял его, – буркнул в ответ витаньери.

Скотина!

– Приняли. Иначе Вас здесь не было бы уже.

Ну, точно, скотина!

– Давайте позавтракаем и поедем. Времени у нас много, но впустую его тратить тоже не будем.

Тем не менее они проехали уже крепов двадцать, а Ростримо болтал о всяческих пустяках. Видите ли, он был уверен, что фелька-батрачка придет к нему ночью, а если не пришла, то она точно была у Тойло. Не была? Вот ведь как бывает, и не думал даже! Что завтрак был диво как хорош. И до Лейно доберутся они уже на завтра, не иначе, потому как очень бодро их лошадки скачут. Как у Вашей нету имени? Непорядок. Вот моего зовут Гваазе – Упорный в переводе с увойского. Небыли в Увойе? Зря, очень рекомендую. А кобылке Вашей очень подойдет имя Класса – Спокойная все с того же увойского. Вот на том и порешим.

Через пару часов Тойло прекрасно понимал хуторянина: господина Вагнера он согласен был пришибить. А тот и не замечал мрачнеющего витаньери и продолжал свой ни к чему не обязывающий щебет. Шаэлью готов был отдать все свои передние зубы, поставив на то, что заяц, выскочивший на дорогу, до катышков испугался не двух всадников, а именно разговоров Ростримо.

Если поначалу Тойло еще как-то поддерживал разговор, то потом начал угукать, хмыкать, а после и вовсе перестал реагировать. Тем более что солнце припекло основательно, но снимать котарди не хотелось. Все же Вагнер был весь чистенький и свежий, а камиза наемника мало того, что изрядно загваздалась за время похода, так еще и заштопана грубыми стежками в нескольких местах. Грастери Ройсали требовал от ватаги соблюдения конспирации, а проще – его люди должны были выглядеть именно обычными витаньери, которые не покупают нательное белье после первой же дырочки в нем.

Но всему есть предел. И остановившись посреди прорезанного трактом пшеничного поля, Тойло решил, как говорится, пролить вино:

– Господин Вагнер, Вы очень приятный собеседник, но, позвольте все же попросить Вас перейти к разговору о нашем сотрудничестве.

Ростримо, которого прервали на рассказе о достоинствах лейнских мясных пирогов по сравнению с квиерской лепешкой с говяжьим фаршем, возмущенно дернул поводья, останавливая своего Гваазе. Кобыла Тойло сунулась к почти созревшим колосьям, от которых ее отделял лишь низенький, покосившийся плетень, но всадник одернул ее. Лошадь обиженно всхрапнула, но попыток повторять не стала – приученная уже.

– Тойло, мы ведь только начали наш путь, у нас еще…

– …куча времени, – закончил фразу витаньери. – Но давайте не будем тратить его впустую, так ведь Вы говорили?

Вагнер посмотрел на небо и улыбнулся.

– Надо же, Вы терпели меня где-то четыре часа. Неплохо.

– Это что-то значит?

– Ну как… Во-первых, я неплохо развлекся, – расхохотался Ростримо. – Во-вторых, наверное, что-то да значит. Я наблюдал за Вами, каких-то конкретных выводов не сделал, но определенное мнение сложилось.

Тойло хмуро посмотрел на спутника.

– И какое же?

– Не знаю, – Ростримо легкомысленно махнул рукой. – Но определенно Вы мне понравились, господин Шаэлью. Вряд ли это чувство пока взаимно, но надеюсь переубедить Вас в том. Что ж, едемте дальше, а то и завтра в Лейно не окажемся, а у нас там дела.

И Вагнер легонько хлопнул коня холке. Пришлось догонять и пристраиваться рядом.

– Я как раз хотел…

– … о делах, – Ростримо ослепительно улыбнулся. – Все будет, Тойло. Как Вы думаете, кто я?

Вопрос был непростым. А в самом деле – кто?

– Вижу, у Вас затруднения? Попробуйте порассуждать вслух, доставьте мне удовольствие.

А почему бы и нет?

Поля закончились, и тракт нырнул в тутовую рощу. Вот ведь… С одной стороны – прохлада, но ведь сейчас ягодами засыплет, не отстираешь потом.

– Вы не тот, кем кажетесь изначально.

Вагнер неопределенно помотал рукой, поджав губы и смешно сморщив подбородок.

– Я поясню. По виду – то ли чиновник мелкий, то ли управляющий не очень богатого вастера. С образованием, вырос или учился в городе. Вы говорите на септрери вроде бы чисто, но слегка смягчаете. Такой говор встречается в Дельте, на самом востоке, но на выходца оттуда Вы совсем не походите. У Вас септрерское имя, но фамилия мне совсем незнакома, не знаю, где такие. Вы и не септрер, хотя и темноволосый, но мы все же больше темные шатены, Вас же как в смолу прической окунули. Потом черты лица: слишком широкие скулы, и слишком узкий подбородок, а глаза слишком широкие. Мы смуглее и коренастее. Вы явно не воин, но Вас выдают глаза и руки – спиной бы я к Вам не повернулся, случись что. Скорее всего, Вы отлично мечете кинжалы и, наверное, неплохо стреляете, хотя вряд ли лук: не такие бицепсы и трицепсы, у лучников они по-разному на разных руках. Вы ехали из Лейно, но, встретив меня, решили вернуться.