Из песка торчали две колонны, похожие на сколотые зубы. Их верх резко обрывался, словно чья-то нечеловеческая мощь снесла его одним ударом. Все верно, подумал Декард Каин. Наверное, здесь находится вход в древние руины хранилища Визджерей. Он с трудом представлял себе, какие ужасные твари посещали это место, охотясь за магами.
Они брели по пустыне много дней и оставили мулов в последнем на их пути поселении. На зыбком песке от мулов мало толку, да и копыта сразу увязнут. Декард не сомневался, что руины остались бы скрыты еще сотни лет, если бы молодой воин не принес ему тайные тексты Закарум. Сейчас они хранились в рюкзаке Каина. Старинные хранилища Визджерей в Калдее — хорошо известны среди магов, но это место должно оказаться самым важным.
Дорога была долгая. Едва не потерпев поражение от Баала на горе Арреат, после уничтожения Камня Мироздания, Декард Каин не смог убедить товарищей, что опасность для Санктуария еще не миновала. Все обстоит по-другому. Он же обстоятельно прочел тексты Хорадримов. Архангел Тираэль сам предупредил его об угрозе, прежде чем сгинул. Каин чувствовал еле различимые перемены в мире — те, о которых гласили пророчества. Нарушение хрупкого равновесия между Вышними Небесами и Пылающими Преисподними. А потеря Камня Мироздания была ужасна, поскольку Санктуарий стал уязвим и беззащитен.
И Каину снова начали сниться сны о его детстве. Рассказы матери. Каждую ночь он просыпался в холодном поту. Он вел сражения с легионами тьмы или сидел, сжавшись в комок, в клетке, подвешенной на столбе, а чудовищные твари издевались над пленником. Он заново переживал и худшее. Его посещали тени прошлого, которые, как он считал, похоронил навеки.
Такого не было со времени падения Тристрама. Чувство вины пожирало Каина. Он опоздал. Он не предотвратил вторжения демонов в свои родные края, он — самоуглубленный и нелюдимый Декард. А потом и случилась трагедия на горе Арреат.
Товарищи Каина настаивали на том, что можно праздновать победу, возвращаться к своим любимым и близким. Они наивно попытались собрать воедино разбитые на куски жизни. Он не винил их. Его самого никто не ждал, Тристрам разрушен, идти некуда. Поэтому он принялся за поиски тех частей мозаики, которые сложатся в целую картину. Пусть проявятся истинные пути Мироздания. Если грядет вторжение, ему понадобится помощь. Хорадримов создали, чтобы они бились со злом, но они канули в небытие, став историей. Каин часто вспоминал слова матери. Джеред твой предок, а ты… ты последний в именитом роду героев.
Акарат потащился по песчаному склону, ведущему к колоннам, но Каин схватил его за руку. Паладин дрожал от нетерпения и распирающей его энергии. Его интуиция молчала. Но Каин четко чувствовал опасность, будто еле заметный кислый запах, доносимый ветром.
Акарат в запале обнажил меч, готовый броситься вниз по склону, что бы там его ни поджидало.
— Надо торопиться, — сказал он. — Я буду оборонять нас от песчаных акул и ос. Кроме того, может, там ничего нет.
— Постой, — произнес Каин. — Тексты предупреждают о заклинании, которое скрывает от глаз хранилище. Согласно им мы не должны были бы обнаружить даже эти две колонны. Что-то ослабило заклинание.
Если там скрыты бесценные артефакты, то есть и более серьезные заклинания, которые оберегают здешние тайны от посторонних, добавил он про себя. Опустившись на колени на горячий песок, Каин снял рюкзак и начал рыться в нем. Его молодой спутник очень напоминал ему другого, которого он знал прежде. Тот юноша спустился в адские лабиринты, пытаясь спасти Тристрам. И герой дорого заплатил за самоуверенность, и весь Санктуарий вместе с ним. А Каин не спас его.
«Тебе понадобится защита», — подумал он.
Каин достал предмет вроде подзорной трубы с янтарными линзами. Посмотрел в него на свете солнца. Оно склонялось к горизонту, и воздух окрасился в желтый оттенок. Не больше часа до темноты. Надо разбить лагерь и обследовать руины утром. Но Акарат был прав. Враг может появиться отовсюду.
Каин поднялся, стараясь не обращать внимания на ноющую спину и пульсирующую боль в коленях. Возраст давал о себе знать. Как же так? Ведь еще недавно он был мальчишкой. Он бегал по полям, стараясь не вляпаться в коровьи лепешки в высокой траве, воровал яйца из курятника Гросгрува. Ах, как летит жизнь! Она утекает, словно песок сквозь пальцы, и не поймаешь, оглянуться не успеешь…
Снова стали подкрадываться сомнения. Большую часть жизни Каин провел эгоистично и невежественно. Он жил лишь в мире книг и игнорировал свой род. Только спустя полвека он обрел свою судьбу, по ходу дела уничтожив все самое дорогое. Какой он вообще Хорадрим после этого?
Он — не герой, что бы там мать ни говорила. Мысль о том, что ответственность ляжет на его слабые плечи, была невыносимой. Грядет нечто ужасное, и по сравнению с новыми нападениями — старые покажутся детскими играми. Никто не верил ему, когда он начинал говорить о вторжении демонов, кроме Акарата. Они посмеивались над ним, глупым стариком, который молол вздор. Люди Санктуария занимались повседневными делами, редко ощущая вторжение ангелов и демонов в их реальность. Жизнь они вели нелегкую, но вполне обыденную.
Но они не видели того, что когда-то узрел он. Им не снились сны, которые снились ему. Иначе они бы думали по-иному.
Фыркнув, паладин убрал меч в ножны, но продолжал переминаться с ноги на ногу. В Вестмарче он с готовностью слушал рассказы Каина. Он даже не давал ему лечь спать вовремя и донимал расспросами. Но сейчас, в предвкушении схватки, ему хотелось действовать. Молодого паладина назвали в честь самого основателя Закарума, и имя ему подходило. Несмотря на молодость и упрямство, он был истинно верующим и ревностным рыцарем.
Каин тихо произнес короткое заклинание, чтобы активизировать заложенные в предмете силы. Отдал его паладину.
— Гляди на руины через трубу, — объяснил он. — Быстро, пока оно не поблекнет.
Рыцарь повиновался, и быстрый судорожный вдох показал Каину, что артефакт сработал.
— Во имя Света… — прошептал паладин. — Невероятно.
Наконец он вручил трубу Каину. Его глаза все еще были расширены от удивления.
Теперь наступила очередь старшего. Цвет линз придавал пейзажу оранжевый тон, будто где-то вне поля зрения горел костер. Прямо перед ним располагались развалины огромного сооружения, входом в него служили две уже знакомые колонны. Множество других колонн на разных стадиях разрушения вели к дверям храма. Вздымались стены, обвалившиеся после страшного взрыва. Гигантские каменные глыбы, обколотые и источенные песком, валяющиеся там же, куда они упали в те стародавние времена.
