Но сначала она должна была увидеть еще кое–кого.
Она ждала у двери, надеясь, что он окажется в комнате. Им не удавалось в последнее время побыть вдвоем. Он не сказал почти ничего, что можно было бы счесть за объяснение, но она понимала, что случилось что–то необычное, и причиной тому являлась вот эта женщина.
Лейтенант - или, может быть, следует говорить, посол - Иванова стояла в открывшихся дверях. Лита видела, как в ее широко распахнувшихся глазах сверкнула вспышка страха и ненависти. Иванова шагнула назад.
- Маркус, дорогой, - пропела она сладким голосом. - Это к тебе.
Маркус, идя к двери, протиснулся мимо Ивановой, и та улыбнулась ему милой улыбкой. Ее лицо дернулось, когда она еще раз посмотрела на Литу, скрываясь внутри комнаты.
Лита хотела заговорить, но вдруг поняла, что никакие слова не могут ей сейчас помочь. Обхватив руками его шею, она прижалась к его губам в поцелуе. Это не был их первый поцелуй, но Маркус, казалось, замер от удивления и, лишь после легкого замешательства, робко и неуверенно, ответил ей. Она крепко обняла его и почувствовала, как его руки сжали ее тело.
- Я скучала по тебе, - сказала она.
- Я... тоже скучал по тебе.
Медленно и осторожно, она скользнула в его мысли. Для нее это была знакомая территория. По всей видимости, он не замечал, как она делала это, и всякий раз это помогало ей чувствовать себя увереннее.
- Что происходит? - спросила она. - Это идея капитана Шеридана, да?
Ему не было нужды отвечать.
- Нет, не говори мне. Я не желаю знать. Будь осторожен, Маркус. Она опасна. Я не знаю, что, но... (Другой голос в ее сознании - тот, что говорил с ней во сне, кричал на нее сейчас). Просто, будь осторожен.
- Я... буду, - медленно проговорил он.
Его ум был спокоен, по крайней мере, у своих внешних границ, но внутри его что–то крылось. Редко случалось такое, чтобы он пытался что–то прятать от нее.
Ее коммуникатор заработал:
- Мисс Александер, Правительство Сопротивления желало бы видеть вас как можно скорее.
Она вздохнула.
- Я... должна...
- Я понимаю.
Она еще раз поцеловала его и пошла прочь. Он смотрел ей вслед, глядя, как она расправляет свою юбку, подтягивает перчатки и поправляет значок Пси–корпуса, который она никак не переставала носить.
(И он вспоминал, как Сьюзен прикасалась к нему, целовала его, прижималась к нему своим телом...)
* * *Наконец–то Сьюзен была одна. Нет, она не была одинока - она никогда не оставалась в одиночестве - но Маркус был не с ней. Она ощущала гнев своих друзей. Почему она позволила ему остаться? Она догадалась, что Шеридан испытывал не самые теплые чувства по отношению к ней и ее друзьям. Минбарская ведьма стала для него ядом, дурманящим ум, и это с ее подачи он послал сюда Маркуса, чтобы шпионить за ней.
Так почему же она, понимая это, не избавилась от него? "Несчастный случай" или Страж. Они могли обнаружить правду, но что с того? Шеридан был уже под каблуком у этой минбарской шлюхи, а Кларком управлял Страж. Кто еще обладал достаточной властью, чтобы о его мнении стоило беспокоиться?
Так почему же?
Она знала ответ. Это было выражение его глаз, которое она увидела, соблазняя его в первый раз. Такой неподдельный ужас. Он пятился, бормоча извинения, боясь даже поднять взгляд на нее.
Вторая попытка тоже оказалась неудачной, но в третий раз... она добилась своего. Он был девственником, и он плакал после того, как все было позади. Такой сладкий, такой наивный, такой невинный...
Но почему же это так взволновало ее? Была ли его невинность напоминанием о ее собственной, которую она утратила, когда Пси–корпус отнял у нее мать?
Да, Пси–корпус. Это была еще одна проблема, гораздо более серьезная. Она ощущала болезненные, бьющие всплески пси–энергии Литы, а этот... Бестер... Она никогда не предполагала, что такая сила вообще бывает. Она могла почувствовать его прямо сейчас, его сознание... как облако, которое туманило все вокруг.
- Телепаты здесь, телепаты тут, - прошептала она. - Вы же обещали мне, что я буду в безопасности. Вы... обещали.
И тут она почувствовала еще одну вспышку пси–энергии, и в испуге широко распахнула глаза.
- У нее внутри ворлонец.
Тени тоже знали это. Они были в гневе.
* * *Мистер Уэллс был молчаливым и невозмутимым человеком, и эти качества в прошлом были его верными союзниками. У него была привычка и навык не выделяться, и его действительно не замечали, если он того не хотел. И еще у него была фотографическая память, и знание, как использовать все свои таланты.
Официально он носил воинское звание главного уоррент–офицера и занимал должность начальника Службы Безопасности. Но за глаза его частенько называли генералом разведки и контрразведки. Он слушал, смотрел, наблюдал, и ничто не ускользало от его внимания и памяти.
Последней из порученных ему важных задач был допрос Сатаи Деленн. Он хорошо справлялся с ней, пока капитан Шеридан не отобрал у него заключенную. Уэллс пытался протестовать, но, на самом деле, это происшествие не стало для него поводом для беспокойства. Он был терпелив.
Всему свое время.
В данный момент он наблюдал за непринужденной беседой Кларка и Бестера. Уэллс недолюбливал телепатов - их способности казались ему злой насмешкой над его работой, но он научился использовать их. На протяжении уже более чем часа Уэллс занимался изучением Бестера и его ум успел собрать, сопоставить и систематизировать огромный объем информации.
Коротышка, но ведет себя так, будто на самом деле он выше. Старается показать, что он не придает своему маленькому росту никакого значения, но видно, что это постоянно гложет его. Будь он хоть трижды пси–полицейский, все равно, он остается человеком, и все его человеческие слабости остаются при нем.
Не пользуется левой рукой. Вычурная манера или увечье? Возможно, это связано с его ростом? Родовая травма? Надо проверить все подробнее, у него могут быть и другие недостатки. Их можно будет использовать против него.
До сих пор носит форму Пси–надзора. Зачем? Пси–корпус погиб вместе с Землей. Перчатки необходимы из практических соображений. Значок и форма - нет. Вероятно, желает вызывать страх? Постоянно напоминать, кто он такой? Что он может сделать? Но кому он напоминает это? Себе - или другим?
И так далее, и тому подобное. Голос, поза, движения, слова. Уэллс регистрировал все, зная, что это пригодится впоследствии. Но его внимание все больше и больше раздваивалось.
Кларк вел себя иначе, чем раньше, и так продолжалось уже достаточно долгое время. Уэллс никак не мог нащупать что–нибудь определенное в этом отношении, но что–то определенно было нечисто. Уэллса раздражала его собственная неспособность выявить причину.
