- Это правда?
- Попробуй.
- На чем?
- Да тут у Люца эльфов развелось…
- Ты с ума сошел? Я не буду на эльфах! И после этого ты станешь утверждать, что пожалел мух, которых я убивал?
Этот дом подействовал даже на Кеса. Что ж они эльфов-то здесь не любят? Не люди ведь, так, живность.
- Давай сменим тему.
- Нет уж, давай договорим! Ты увидел, что я убиваю мух, согласен, несколько экзотическим способом, и пришел от этого в ужас. Ты сам сказал. Правильно?
- Да, - он беззвучно засмеялся. – Именно это я и сказал.
- Мне, как всегда, удалось тебя развеселить. Что ж, я очень рад. Значит, ты пожалел мух и решил, что надо мной можно сорок лет издеваться как угодно! Так?!
- А тебе Люци не запретил на меня орать?
- Извини, - буркнул я, мгновенно вспомнив, сколько мне пришлось упрашивать Фэйта, чтобы он вообще меня сюда пустил. – Кес, ведь ты опять смеешься.
- Вовсе нет. Ты, Севочка, просто плохо слушаешь. Ты так и не научился как следует слушать, что прискорбно.
Он все равно ничего не скажет.
- Ты устал? Мне уйти?
- Честно говоря, я всегда невероятно от тебя уставал. Но оно того стоило. Ты себя недооцениваешь. Ты большой умница, Севочка, только упрям немного.
После всего, что случилось между нами за последние дни, я был уверен, что он меня ненавидит. После того, что он рассказал мне сейчас про мух, я решил, что он меня еще и презирает. А теперь я… «умница»?
Он лежал с закрытыми глазами и объясняться дальше явно не собирался.
- Ты будешь спать?
- Да.
- Я могу остаться?
- Да.
Я помог ему лечь поудобнее и, опустившись в кресло, тоже прикрыл глаза.
Основной вопрос решен. Он меня простил.
Теперь мне осталось всего-навсего простить самому.
И его, и себя.
А для этого, как минимум, надо попытаться понять, что же он все-таки мне сейчас сказал.
Если мухи тут ни при чем, надо вспомнить, что он говорил с самого начала. Раз он прямо сказал, что, увидев меня в первый раз, пришел в ужас, да еще и подтвердил это, значит, так оно и было. В два года я умел говорить. Это нормально? Дети говорят в два года? Драко уже говорил? Не помню. Неважно, не в этом дело. Убивал мух заклинанием «Allohomora».
Ну и что?
Хорошо. Так не получается. Я делаю неправильно. Надо попробовать посмотреть на это с точки зрения Кеса. Если бы я попал к кому-нибудь домой и увидел там двухлетнего ребенка, который убивает мух, что бы я подумал? Ну… подумал бы, что ребенок. Двухлетний. Мух не любит. Кто же их любит.
Я представил себе малыша, который почему-то получился светловолосым, рассердился и представил темненького. Вот ребенок видит муху, направляет на нее палочку, выкрикивает: «Allohomora!», и муха… разрывается в воздухе? Нет, стоп, так не бывает. Не может быть.
Я открыл глаза.
Так не бывает. Хорошо, не разрывается, а просто… Просто что?
- Уснул? – Фэйт вошел так тихо, что я не заметил.
Я кивнул, поднялся с кресла и молча потащил Фэйта из спальни.
- У тебя мухи есть? – спросил я, как только он прикрыл дверь.
- Нет конечно.
- Пошли в парк.
~*~*~*~
Айс занялся чем-то очень странным. Даже я, видавший уже, кажется, любые формы его экспериментаторства, был сильно удивлен. Он ловил насекомых и пытался накладывать на них «Allohomora». Когда я спросил, чего он хочет добиться, он ответил, что старается их убить.
Оригинальный способ.
Но совершенно бессмысленный.
- Что за ерунда? Айс, таким способом нельзя никого убить.
- Можно.
- Ты уверен?
- Кес сказал.
~*~*~*~
Ответ, который ты ищешь, в тебе самом. Но бывает нелегко его найти.
Конфуций
Ни черта не получалось. Муравьи убегали, комаров не было, а единственный шмель, которого нам удалось изловить, плевать хотел на мою «Allohomora» и, раздраженно прожужжав, что именно он обо мне думает, улетел.
Почему у меня получалось в два года и не получается сейчас?
Но ведь у Кеса тоже не получалось. «Я потом долго пытался добиться такого эффекта и обнаружил, что для этого нужно воспринимать окружающий мир несколько своеобразно».
Вот чего он тогда испугался. Того, что у него не получилось то, что получалось у двухлетнего ребенка. Ну, теперь он может быть доволен, я тоже так больше не умею. Он в этих целях почти сорок лет делал из меня идиота?
- Пойдем в дом, - сказал я Фэйту.
Мы медленно шли по дорожке, и я с грустью думал, что выводы мои не могут быть верными. Я так ничего и не понял. У Кеса-то получилось в итоге убить этим совсем неподходящим заклинанием. Хотел бы я знать, как он этого добился.
Фэйт неожиданно направил палочку на выпрыгнувшую из травы лягушку и четко произнес:
- Allohomora!
Раздался хлопок, и лягушка с вывороченными внутренностями шлепнулась перед нами на гравий.
- Как?! Как ты это сделал?!
- Не знаю… ну, то есть, я не знаю, как объяснить.
- Фэйт! Тебе-то не два года! Ты взрослый волшебник! Научи меня сейчас же!
Он наморщил лоб и, медленно выговаривая слова, произнес:
- Я подумал, что главная характеристика этого заклинания в том, что оно действует на двери, шкатулки, потайные ходы, окна… В смысле, только на неодушевленные предметы.
- И что?
- Основным мотивом волшебника, применяющего это заклинание, является желание… попасть внутрь, увидеть, что там внутри. И если лягушку не воспринимать как живое существо, а воспринимать как… предмет, который тебе необходимо вскрыть, то…
~*~*~*~
- Воспринимать живое существо как предмет? - побелевшими губами повторил за мной Айс.
Мне показалось, что он сейчас упадет. Нет, им с Кесом решительно противопоказаны любые конфронтации. Чуть живые оба.
- Ну да.
- Фэйт, а как ты думаешь, на человека это может подействовать?
- Думаю, да. При соответствующем восприятии людей вообще и конкретного человека в частности. Кстати, как раз у тебя должно легко получиться.
Вообще-то, я хотел его порадовать, он здорово расстроился, что шмель улетел. Но Айс стоял над убитой лягушкой с таким лицом, как будто это была его бабушка.
И молчал.
~*~*~*~
«…Если природу в своем сознании сделать статичной…» То есть попросту убить. Не воспринимать живой, видеть вокруг мертвый мир… И себя в центре. Живым или мертвым - уже неважно. Вскрыть как предмет… Желание увидеть, что внутри… Из любопытства.
Я ни секунды не усомнился, что Кес сделал правильные выводы. Потому что Фэйт, знающий меня всю жизнь, с ним полностью согласен. «Кстати, как раз у тебя должно легко получиться», - сказал он только что, желая меня подбодрить - и добив при этом окончательно.
