Помимо рун, сама пряжа представляла собой свернутый лист, моток такого количества нитей, что невозможно было различить ни одной пряди судьбы. Что-то спутывало будущее, превращая пути миллионов эльдаров в непостижимый хаос смерти и разорения.
От этого зрелища у Ультай-даса замерло сердце. Он предвидел разрушения небывалого масштаба.
Еще одна руна выпорхнула из его раскрытой ладони, медленно вращаясь и увлекая за собой остальные. Азур — чистота, слово, путеводный свет. Остальные руны немедленно подчинились, но вместо того, чтобы занять установленные орбиты, они сгрудились вокруг главной руны, дико вибрируя и не давая никакого представления относительно своего будущего пути или намерения.
Руна Кхаина стала отливать костяным блеском, и к ней присоединилась сигила Морай-Хег. Они плясали, дрожа от мощи и издавая завывающий звук, который с одинаковой силой пронзал мысли Ультай-даса и резал его уши.
Такой союз мог означать лишь одно — метафору из древнего мифа.
Баньши.
Он повернулся к другим провидцам, что находились в пастельно-голубой комнате, — каждый из восьми боролся со своими собственными рунами, пытаясь выделить узоры из беспорядка, что создавал невозможные выпуклости и изгибы на переплетении будущих жизней.
— Мне нужен корабль, — заявил Ультай-дас. — Как можно скорее.
Даэнсирит бросила хмурый взгляд через зал на молодого провидца, возможно, оскорбившись его требовательным тоном. Когда она обратила свое внимание на Ультай-даса, ее руны послушно повисли в воздухе.
— Корабль?
Ультай-дас указал на узор своих рун — петляющий путь рун Баньши и Ультве.
— Она вскоре явится. Буря Тишины.
— Где? — Даэнсирит перевела взгляд на остальных членов совета. — Отыщите ее.
Все умы сосредоточились на этой единственной цели, хлынув в бесконечную цепь и выбравшись в Паутину за пределами мира-корабля в поисках следов Баньши. У Ультай-даса возникло еще одно предчувствие. Он позволил всем рунам, кроме одной — Баньши, — залететь обратно в мешочки на его поясе и сконцентрировал свою силу дальновидения на единственном сигиле.
Незваный, Мировой Змей выскользнул из своего мешочка, заливая Баньши золотистым сиянием. Несколько мгновений они неподвижно висели в воздухе, словно наблюдая друг за другом.
Затем они столкнулись. С треском, похожим на отдаленный гром, Мировой Змей раскололся на шесть частей, которые пронеслись вокруг головы провидца, а потом упали на пол. Там, где они коснулись поверхности, возникла пепельная темная руна. Руна Великого Врага.
Ультай-дас быстро стер следы носком черного ботинка и повернулся к остальным, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
— Расколотый дракон, — сказал он совету. — Она следует по Заливу Гидры.
— Безумие, — пробормотал Чаритас, качая головой.
— Она окружена, — продолжил Ультай-дас. — Нуждается в помощи.
— Она посредник Кхаина, — возразил Лицентас. — Пусть Кроваворукий спасает ее.
— Не просто так руна Баньши вторгается в нашу жизнь, — сказала Даэнсирит. — Прибудет она или нет, но мы услышали зов дочери Морай-Хег. Рок уже опустился на нас.
Ультай-дас почувствовал, как импульс мыслей старшей ясновидицы пронесся по бесконечной цепи. Они ненадолго задержались в доках у моста Вздыхающих облаков, а затем вернулись к совету.
— «Рассветный парусник» ожидает тебя, Ультай-дас. Ступай. Приведи Баньши обратно к нам. — Когда она произнесла эти слова, по бесконечной цепи пробежала дрожь — низкая пульсация, которая обожгла мысли Ультай-даса и пронеслась по разуму каждого эльдара Ультве. Во рту у провидца остался железный привкус крови, а его кожу закололо от жара. — Поторопись. Аватар Каэлы Менши Кхаина пробуждается. Он призывает экзархов. Скоро мы пойдем на войну!
Звезда паутинных врат была так близко, что Маэнсит захотелось броситься вперед — в ее сияющий свет. Он охватывал весь горизонт, за исключением пятна темноты, оставшегося от защитной оболочки вокруг мостика. Демоны перестали атаковать их, однако, как она и предупреждала Аратуина, спокойствие могло оказаться лишь уловкой. Насколько знала Маэнсит, она и второй пилот остались на «Бойкой реке» одни.
Душевный подъем, который она испытала, мучая своего спутника, потух, отчего комморрийка сделалась тревожной. Мысли пилота были недоступны для нее, скрыты под слоем угрюмой неприязни. Подобное ощущалось скорее как тяжесть, давящая на ее сознание, чем возносящий жар. Она избегала любых контактов, за исключением тех, что требовались для совместного проведения корабля сквозь хлещущие потоки энергии.
Неподалеку от врат Паутина превратилась в водоворот, закручиваясь все сильнее и быстрее вокруг портала, из-за чего им пришлось направиться во входной поток, чтобы их не втянуло в бесформенный варп, лежащий под туннелем пряжи.
Войдут ли они во врата правильно — вопрос лишь удачи, но даже тогда до безопасности будет еще далеко.
Слишком многое зависело от обстоятельств, над которыми Маэнсит была не властна. Весьма вероятно, что остальные корабли уже пали жертвой темных сил. Они войдут в ворота и будут отвергнуты и брошены вниз, в бездну вечного проклятия.
Сомнения покачнули ее концентрацию. Корабль дернулся от резкого импульса энергии, тут же выведя ее из унылого раздумья.
— Еще немного, — настаивал Аратуин. — Теперь я его вижу. Центр ворот прямо впереди.
Маэнсит ничего не видела, но доверяла пилоту, который имел гораздо больше опыта в работе с психическими системами корабля, чем она.
Меланхолию Маэнсит сменила решимость. Если она и была обречена на муки в нутре Великого Врага, то не по своей вине. Всю свою жизнь она проклинала судьбу, уготованную ей и всем эльдарам со времен Падения. Навигатор была комморрийкой и не собиралась смиренно принимать ничего, кроме полного удовлетворения своих даже малейших капризов и желаний. Дозволить нечто меньшее — значит накликать неудачу, смерть и окончательную потерю собственного достоинства. В этом сплетении реальностей лишь высокомерие служило мечом, которым можно было орудовать свободно.
Маэнсит стиснула зубы и помогла завести «Бойкую реку» на прежний курс. Пока они маневрировали, ей на мгновение показалось, что внизу она заметила один из кораблей, ощутив связь с ним через привязной луч, который они послали перед атакой демонов.
— Думаю, это «Своенравная племянница», — заявил Аратуин. Его радость была сдержанной, как и облегчение Маэнсит. — Может, мы и успеем.
Маэнсит была склонна согласиться, хотя присутствие другого корабля не имело никакого значения, если третий затерялся, — но уж лучше пусть у них будет хоть какая-то надежда, пусть и порожденная заблуждениями.
— Хотя я и не уверен, что мне нравится так близко подбираться к гибели и вечным страданиям, наше приключение было занимательным, — признался Аратуин. — Определенно более захватывающим, чем набеги на человеческие грузовые суда.
— Мы еще выкроим из тебя настоящего пирата, — сказала Маэнсит. Тут ей в голову пришла одна мысль. — Я тоже изгой. Я не могу вернуться в Комморру, или даже в какое-нибудь поселение внешней сферы, или пограничную цитадель. Мой кабал отречется от меня, а внутренние враги не прекращают поисков. Вект с радостью вернет меня своим гемункулам. Думаю, вместо этого я могла бы устроиться здесь.
— С маленькими корабельниками, играющими в корсаров? — Презрение Аратуина оставило рубец в разуме Маэнсит.
— Я не отрекаюсь от своего мнения, однако вы не лишены навыков и собственных интересов, — призналась бывший дракон. — Возможно, с правильным лидером…
Второй пилот ничего не сказал, но близость их мыслей выдавала его интерес.
— Ты ведь понимаешь, что даже если мы выберемся отсюда, то вместе с Ультве застрянем на краю Глубинного Шторма. — Маэнсит произнесла эти слова в своей голове почти небрежно, хотя от осознания ситуации у нее слегка скрутило живот. — Попасть в него очень трудно. Выбраться будет так же нелегко.
— Корабли Ультве, конечно, следуют по безопасному маршруту.
