Он был жив.
Янни щурился от набегающего потока ветра. Кровь текла по его порезанным щекам, но он не чувствовал боли.
Как странно.
Митику!
Как страшно!
Загнав машину в образованный высокими кустами тупик, Янни выскочил из машины. Чуть не оторвав покореженную заднюю дверь, он бережно вытащил Митику. Она была без сознания. Лицо порезано осколками, на шали расплывались кровавые пятна.
Они убили ее?
Какая ненависть!
Митику застонала и открыла глаза.
Как радостно!
Она еле слышно что-то прошептала. Янни нагнулся к ней.
- Что?
- Ах, что это было, Янни?
- Это… это бандиты.
- Я так испугалась, господин Хокансякэ. Так страшно…
- У Вас ничего не болит, госпожа Митику?
- Янни… милый Янни… мое лицо горит, - прошептала девушка.
Какая нежность.
Сен-шангер быстро осмотрел девушку. Кроме порезов на лице, ранений больше не было. Он достал трубку телефона и вызвал медицинскую машину. Уложив Митику на стоящую неподалеку резную деревянную скамейку, вытащил из машины походный медицинский саквояж.
Лихорадочно вспоминая курсы оказания первой помощи, которые он ежегодно проходил, сен-шангер утер ватой кровь на лице Митику, протер его желтой заживляющей жидкостью и ввел ей в руку обезболивающее.
Митику смотрела на него молча и плакала. Потом схватила его руку и прижалась к ней щекой.
- Янни, мое лицо… мое лицо!
- Не бойся, Мити, с лицом будет все в порядке, - сен-шангер не был уверен в этом.
- Но шрамы!
- Не будет шрамов, Мити, не будет.
- Будут, обязательно будут! - заплакала Митику.
Женщина.
Как удивительно.
Подъехавший в медицинской машине нестарый еще драгхэ, - так обычно называли людей из Кэнба Драконов, - удивленно присвистнул, глядя на разбитый "Сёкогай". Затем быстро и профессионально осмотрел девушку на предмет скрытых ранений. Не найдя таковых, осмотрел лицо. Напоследок он размазал по лицу Митику розовую пасту из флакончика и наклеил кусочки тонкого пластыря.
Затем дрэгхэ кивнул на разбитую машину.
- Бандиты или война?
Янни молча пожал плечами и помог уложить девушку внутрь машины Кэнба Драконов.
- Ночная смена. И напарник заболел, - извинился дрэгхэ.
Затем он окинул профессиональным взором самого Янни. Не найдя ничего серьезного, мазнул несколько раз по лицу сен-шангера розовой пастой и приклеил над бровью широкий кусок пластыря.
Отдав карточку больницы, куда он повезет Митику, врач глянул на блестящий лаком и страшащий взгляд рваными дырами "Сёкогай".
- Если война, то не завидую я Сошаму, - произнес, садясь за руль, врач. - Они вас сменят через пару месяцев, и именно им придется разбираться с войной.
Как правильно.
Янни думал так же.
Уехавшая машина оставила сладкий запах недосгоревшего спирта.
Старый двигатель. Пора менять.
Он смотрел на дыры от пуль в машине и вспоминал лицо человека с оружием. Оно было знакомо. Янни был готов поставить все свое жалование за последний год, что этот человек работает в Управлении.
Сен-шангер задумался. На кого работает этот человек? Кто мог отдавать приказы шангерам из Управления?
Предательство или… или приказ вышестоящего начальника.
Таку-шангер?
Как опасно.
Очень опасно.
Янни покачал головой.
Он человек и должен остаться человеком. Страх это то, чего стоит бояться и идти ему навстречу. Он не позволит страху сломать его.
Янни забрал из машины свои вещи, частью разложил по карманам, частью кинул в форменный кожаный футляр, висящий на левой руке.
Проведя рукой напоследок по алому лаку машины, он пробрался через кусты и направился в сторону центра.
Его трубка телефона не давала хорошего изображения, а Янни совсем не хотелось предстать в разговоре перед таку-шангером расплывчатым пятном. Ему нужен общественный телефон. Он видел их поблизости. Там отличные экраны.
Скоро вдали показались кабины телефонов, серо-розовые в утреннем свете.
Сен-шангер собрался.
Предстоял трудный разговор.
Как холодно.
* * *
Ычжа-чену, храбрый воин, решил пригласить в свой дом демона
"Храбрый, но глупый. Съесть?"
Йокоцукэ, его жена, приготовила демону горячую похлебку-чангцу
"Умная. Жену есть не буду."
Зашел демон к ним в дом, грелся у огня, ел чангцу. Хвалил людей
"Вкусна чангца. Приятно, однако!"
А были у Ычжа-чену и Йокоцукэ маленькие сын и дочь
"А что это такое?"
Горный храм медленно просыпался.
Сон еще цеплялся за него холодными горными ручьями, узловатыми ветвями иссеченных дождями и ветром кривых деревьев, цепкими корнями ползучих трав и вьюнов, почти невидимыми волокнами туманов.
Но силы были неравны. Слишком много людей, слишком они нетерпеливы и устремлены к цели. Слишком много огней и громких звуков.
Этим утром на площадке перед храмом появились десятки машин, и сотни людей.
И сон бежал, чтобы свернуться неслышной тенью в дальнем уголке, в самой темной галерее, в самой глубокой штольне.
По всему храму зажигались огни, звучала громкая речь, повсюду носили десятки старых палисандровых сундуков.
Храм готовили. К чему?
Он смотрел на людей тысячами вновь зажженных огней, сотнями малых алтарей, десятками узких, пробитых в каменной толще окон. Он смотрел и старался понять. Медленно всплывали воспоминания о прошлом.
Его высокие колонны, выкрашенные темно-красной краской, его сводчатый потолок, выложенный лазуритовыми плитками, золотые росписи стен - все вспоминало прошлое.
Прошлое и будущее.
Храм чувствовал, что его разбудили ненадолго. Эти люди слишком спешили, они были переполнены страхом и надеждой - такие не приходят надолго.
Они пришли на час, а уйдут через миг.
Они еще не знали, что их ритуалы пусты, а слова бессмысленны.
Они не знали.
Как глупо.
Они пришли провести нужные им ритуалы - затем вновь его покинут. И через несколько мгновений его медленной жизни он вновь уснет.
В своих мыслях он уже вновь погружался в темный и тягучий сон. Сон Храма Троесущности, который был создан столетия назад, чтобы всего через десяток лет оказаться покинутым.
Покинутым и заброшенным на долгие сотни лет.
Почти навсегда.
За все эти годы его будили лишь трижды.
И четвертый раз - ныне.
Как сонно.
* * *
Верховный жрец Шангаса при Водоеме, Тидайосу-шангер Тяу-Лин мрачно стучал пальцами по столу.
