Кадай повернулся к Дак'иру:
— Свяжись с братом Аргосом. Пусть попробует запеленговать источник сигнала Фугиса и сообщит координаты.
Дак'ир кивнул и приступил к выполнению, в то время как снаряды тяжелых пушек, с шипением рассекая воздух, пролетали у него над головой один за другим.
— Послушайте, — сказал Фугис, когда треск атмосферных помех усилился. — Я не один. Тут есть выжившие горожане. Они укрылись внизу, когда начался мятеж, и прячутся здесь до сего дня… — Последовала еще одна пауза, когда апотекарий обдумывал свое следующее предложение. — Город еще не наш…
Кадай объяснил ситуацию с водородной смесью в атмосфере Цирриона, не позволяющей использовать огнеметы и мелты, и насколько это только осложняет то обстоятельство, что культисты прекрасно подготовлены и хорошо закрепились в городе.
— Выглядит так, как если бы они знали нашу тактику, — заключил он.
— Газ пока еще не проник так глубоко, — сказал Фугис. — Но возможно, я знаю, как это исправить.
— Как?! Скажи, брат! — Надежда наполнила голос Кадая.
— Здесь есть инженер. Среди беженцев. Его имя Банен. Если нам удастся вывести его из города и поручить технодесантникам, атмосфера Цирриона может быть очищена…
В последовавшей за этими словами паузе таилось нечто зловещее и неотвратимое.
— Однако это потребует своей цены, — сквозь треск статики пояснил Фугис.
Кадай стиснул зубы.
— Всему есть цена…
Апотекарий продолжал:
— Чтобы очистить атмосферу Цирриона, придется прогнать сквозь фильтры весь имеющийся здесь воздух. Атмосферная стабильность города будет полностью нарушена. Воздух при этом будет разрежен настолько, что многие задохнутся прежде, чем его концентрация и состав восстановятся. Тех же, кто прячется в удаленных от центра районах города, далеко от горячего сердечника подъемных двигателей, вероятно, ждет смерть от холода.
Оптимизм Кадая быстро угас.
— Чтобы спасти Циррион, мне придется погубить его жителей?
— Некоторые могут выжить, — предположил Фугис, хотя в его словах и не было убежденности.
— Очень немногие, и это в лучшем случае, — заключил Кадай. — Нет, это не выход.
Идея вывести из строя городские гравитационные двигатели выглядела довольно скверно. Но эта казалась еще хуже. Саламандры, чей орден гордился своей гуманностью, своей присягой защищать слабых и невинных, один холокост просто заменяли другим.
Кадай сжал рукоять своего громового молота. Молот был черным, с тяжелым массивным бойком, похож на подлинное орудие кузнеца. Капитан придал ему такую форму в глубоких недрах Ноктюрна, и он отчетливо помнил, как текущая лава отбрасывала на его черную кожу теплое оранжевое сияние. Как же хотел Кадай вернуться туда сейчас! К наковальне и к жару кузницы! Молот был символом. Он был подобен тому оружию, с которым примарх Вулкан поднялся на защиту мира, ставшего ему родиной. В молоте Кадай нашел сначала решение, а потом и силу, необходимую для того, чтобы совершить, что должно.
— Мы идем за тобой, брат! — сказал он со стальной решимостью в голосе. — Береги инженера. Пусть к нашему прибытию он будет готов отправиться в путь.
— Я буду держаться до последнего.
В воксе вновь воцарился белый шум.
Кадай ощутил, как покорность судьбе тяжелой мантией легла ему на плечи.
— Брат Аргос зафиксировал источник сигнала и передал его координаты на наш ауспик, — сообщил ему Дак'ир, отвлекая капитана Саламандр от мрачных мыслей.
Кадай кивнул.
— Сержанты, вернитесь к своим боевым группам! Остальные останутся здесь, — сказал он и подозвал своего помощника. — Н'келн! — обратился Кадай к своему ветерану-сержанту. — Ты возглавишь операцию по вызволению Фугиса и инженера.
— Мой повелитель! — воскликнул Цу'ган.
— Как только мы уйдем, мятежники почти наверняка отведут отсюда свои силы. Мы не сможем удержать их здесь, лишь обороняя отвоеванную территорию, — объяснил Кадай. — А нам нужно, чтобы их внимание было приковано к месту, которое выберем мы.
— Капитан, это самоубийство! — прямо сказал ему Дак'ир.
— Возможно. Но я не могу рисковать Фугисом и инженером. Их выживание — вопрос первостепенной важности. Путь Прометея есть самопожертвование, сержанты, — вы это знаете.
— При всем уважении, капитан, — вступил в разговор Н'келн. — Брат Маликант и я хотели бы остаться и сражаться вместе с остальными.
Стоящий позади ветерана-сержанта Маликант, ротный знаменосец, уверенно кивнул.
Оба Саламандра уже были ранены в этой злосчастной кампании по освобождению Цирриона. Маликант из-за ранения в ногу, полученного при взрыве бомбы на площади Аереона, тяжело опирался на древко знамени, а Н'келн все время кривился от боли в сломанных ребрах.
Кадай был вне себя от ярости:
— Ты отказываешься подчиняться моим приказам, сержант?
Несмотря на гнев капитана, Н'келн стоял на своем:
— Так точно, мой лорд!
Кадай сверкнул на него глазами, но гнев его тут же угас, когда он осознал смысл слов ветерана-сержанта. Он обнял Н'келна за плечо:
— Держитесь, сколько сможете. Покидайте укрытия, только когда это будет необходимо, и быстро наносите удар. Возможно, вам удастся проскочить под обстрелом без особых потерь.
Салютуя, Н'келн ударил кулаком в нагрудник и вместе с Маликантом вернулся на позиции, присоединяясь к ожидающим их там боевым братьям.
— Теперь это дело чести, — произнес капитан, глядя вслед двоим Саламандрам.
Они были исключительными воинами. Как и все его братья. Капитана переполняла гордость за всех и за каждого в отдельности.
— Фугис ждет. В огонь битвы, братья!
— На наковальню войны! — торжественно подхватили все, как один.
Саламандры повернулись и, не оглядываясь назад, пошли прочь от своих братьев, оставив тех наедине с их собственной судьбой.
Туннели выглядели заброшенными.
Ба'кен медленно поводил из стороны в сторону дулом тяжелого болтера, его натренированные чувства были обострены до предела.
— Слишком тихо…
— Ты предпочел бы бой? — через передатчик отозвался Дак'ир.
— Да, — честно признался Ба'кен.
Саламандры разбились на две группы, идущие по обе стороны туннеля, и сержант шел на несколько метров впереди своих бойцов. Каждый космодесантник соблюдал дистанцию в несколько метров от идущего впереди него брата и, принимая во внимание вероятность засады, прикрывал его с тыла и флангов. Встроенные в шлем люминаторы резкими лучами освещали темные коридоры, и в созданных ими густых тенях воображение рисовало бесчисленные опасности.
