Мортарион будто сам находился в эпицентре, когда в землю начали врезаться десантные капсулы и Астартес пошли в слаженное, решительное наступление. Когда ракеты «Грозовых орлов» оставили от казарм дымящиеся воронки, а сами катера выпустили по флангам вторую волну легионеров. И, конечно, когда трехкилометровая громадина «Четвертого всадника» рухнула на мощеную площадку, плавя скалобетон тормозными струями двигателей и жаром корпуса, сметая посадочными опорами жалкую технику темнисцев. С окраин космопорта к звездолету двигались танки, но массивные орудия барка превращали их в груды горелого металла.
— На стенах замечены колдуны, — предупредил вокс-офицер. — Фиксируем пространственные искажения. По пехоте бьют варп-разряды.
— Сжечь, — отрезал примарх. — Сжечь их всех.
Даже без подтверждения он знал, что терминаторы Савана уже забрасывают укрепления фосфексными бомбами, а расползающийся зеленый огонь сдирает плоть с костей защитников Темниса. В нем колдуны встречали свой конец, но сколь бы мучителен он ни был, за свои преступления они заслуживали куда более страшной кары.
Сражение окончилось еще до того, как Мортарион, Тифон и ведущие шеренги 1-й великой роты спустились по аппарелям штурмового барка.
— Лорд примарх, — вызвал вокс-офицер, — мы принимаем запрос о прекращении огня.
— Переведи на меня, — холодно сказал Повелитель Смерти. На Галаспаре он не проявил милосердия. Братья пусть думают что хотят — он вел ту войну и понимал, как лучше поступить. Он должен был освободить людей и принял для этого необходимые меры.
«И все же… Все же… Тот отцовский взгляд…»
В ухе щелкнула вокс-бусина и раздался полный отчаяния голос:
— Говорит королева Циркаскея, правительница Апсирта. Я молю вас принять нашу капитуляцию. Мы согласны на любые условия, только пощадите мой народ. Прошу, пощадите моих людей.
Мортарион неуверенно замер. Рядом лязгнул броней Калас, тоже принимавший сообщения с фронта.
— По всему городу враг опускает оружие, — доложил первый капитан. — Они сдаются.
— Безо всяких условий, — заметил примарх. Да, это отнюдь не Галаспар. Там перемирием Орден пытался спасти себя. Эта же женщина молила за своих людей. Ситуация совершенно иная.
— Нам продолжать, господин? — осведомился Тифон.
«Кто ты? — спросил сам себя Повелитель Смерти. Инстинкты требовали вести бой до последнего врага. Здешний режим использовал колдовство и подлежал уничтожению. Только теперь открылся новый путь, какой раньше он даже не считал для себя возможным. Таким бы точно пошел Робаут. Определенно, Вулкан. Но не Кёрз. И не он сам… или все же?.. — Воевать больше не с кем. Противник капитулирует. Если продолжишь резню, кем ты в итоге станешь?»
— Великий владыка, пощадите моих людей, — повторил голос в бусине.
Мортарион стиснул зубы, ничего не ответив женщине на том конце. Вместо этого примарх переключил вокс на командный канал и отдал новый приказ:
— Прекратить огонь, — распорядился он, удержав косу от взмаха.
Вдоль проспекта, что вел к королевскому дворцу, выстроились легионеры. Сооружение располагалось в центре комплекса, примеченного Мортарионом с «Четвертого всадника», и было возведено из затемненного сажей известняка. Через каждые сто метров над кольцевой стеной возносился шпиль. Каменную кладку с годами разъели кислотные дожди, а восстановлением искусной отделки явно не занимались. В окнах стояли мутные освинцованные стекла.
Примарх шагал по пологому склону в сопровождении Тифона и почетной гвардии Савана. Правительница Апсирта одиноко ждала их у входа во дворец, перед настежь распахнутыми дверями.
— Не понимаю, почему мы оставили это место в целости, — заявил первый капитан.
— Потому что нам не обязательно его разрушать, — сказал Мортарион. Собственные слова казались ему чуждыми. Он сам еще не до конца в них верил, но чувствовал необходимость их проверить.
— Вы уверены? — словно прочтя его мысли, спросил Калас.
— Вот и выясним. Так или иначе.
Хотя улицы на этой стороне комплекса пустовали, а дома выглядели мрачными и безжизненными, откуда-то неподалеку доносился звук толпы.
Когда Повелитель Смерти приблизился к дворцу, королева низко поклонилась.
— Приветствую, владыка Мортарион, — сказала она. — Мой дом теперь ваш, и в благодарность за проявленное милосердие позвольте мне провести для вас экскурсию.
Женщина излучала почтение, но примарх почти не ощущал в ней трепета, свойственного смертным в его присутствии, будто королева давно лишилась способности удивляться. Почтенный возраст выбелил ее волосы и окружил губы и глаза ажуром из морщин. У Циркаскеи было строгое лицо, но глубокие зеленые глаза смотрели прямо и искренне, не замечая очевидную неприязнь победителя. Темная королевская мантия смотрелась относительно просто, подол и рукава потерлись, как от долгой работы. Мортарион нахмурился, разглядев вышитые золотой нитью символы. По крайней мере, она не пыталась ничего скрывать.
За спиной Циркаскеи виднелся пустой зал. Похоже, уловок действительно не планировалось, и королева отдавала себя на милость завоевателя. Сам примарх, впрочем, с решением еще не определился.
— Хорошо, — сказал он. — Показывайте.
Женщина благодарно поклонилась и повела новых хозяев во дворец. За вестибюлем им начали встречаться слуги, которых Мортарион пристально рассматривал. Люди пугались, но явно не своей королевы. Напротив, в Циркаскее они находили успокоение, а та мягко улыбалась каждому встречному и повторяла: «Все будет хорошо, все будет хорошо», — как мать, баюкающая перед сном беспокойного ребенка.
«Это не Барбарус, — думал Мортарион. — Совсем ничего общего».
Он бросил взгляд на Тифона. Первый капитан не стал снимать шлем и флегматично перебирал ногами, глядя прямо перед собой.
Королева провела Гвардейцев Смерти по основным палатам дворца. Особое внимание она уделила двум помещениям. Первым был зал заседаний правящего совета, ныне пустующий. Второе же оказалось часовней в самом центре здания, о которой, похоже, единственной по-настоящему заботились. В середине стоял прямоугольный алтарь, но его грани странно выгибались и будто двигались, как если бы в камне колыхалась пойманная волна. Смотреть прямо на такие формы было неприятно, а если отвести взгляд, начинало казаться, что изваяние скручивается. Стены, пол и потолок были выложены черным полированным мрамором с серебряной рунической инкрустацией, словно перетекавшей в камень с одежд Циркаскеи.
— Это наше место для ритуалов, — объяснила королева.
— Больше нет, — постановил Мортарион. — Вас ознакомили с требованиями Согласия?
— Да.
— Вы принимаете их?
— Да.
— И понимаете, что в Империуме нет места подобным ритуалам?
— Да.
— Колдовство более не властно над вашим народом.
Прежде чем она снова ответила утвердительно, примарху почудилась в женщине мимолетная, едва уловимая нерешительность. Или нет? Он засомневался, но продолжил:
— Это помещение будет уничтожено.
— Я понимаю.
Ритуальный зал находился на нижнем уровне дворца. Закончив там, королева повела победителей вверх по монументальной лестнице.
— Люди ждут вас, владыка Мортарион, — сказала Циркаскея, подходя к балкону над огромной площадью.
Внизу собралась толпа — та самая, которую примарх услышал раньше. Десятки тысяч жителей Темниса тревожно задирали головы. Королева вышла вперед, встреченная радостными криками, и в тот миг Мортарион отчетливо осознал, насколько удивительно противоположны отношения между правителем и его народом на Апсирте в сравнении с былым Барбарусом.
— Не бойтесь! — воззвала к толпе Циркаскея. — Все будет хорошо. Я понимаю, вам страшно. Но, поверьте, этот страх пройдет. Война окончена, вернулся мир, и теперь мы займем свое место в Империуме Человека. Не думайте, что нас завоевали, ибо мы сами ошиблись, когда оказали сопротивление. Нам следовало приветствовать новую судьбу с распростертыми объятьями, так сделаем же это сейчас! Все будет хорошо! Все хорошо!
