Глубоко дыша, чтобы создать резерв кислорода в лёгких, Кирк шагнул глубже. Вода дошла до бёдер, до пояса. В трещины в обшивке били струйки. Светящиеся стенные панели создавали голубое аварийное освещение. В дальнем конце грузового отсека вода почти доходила до верхнего края прозрачной акриловой перегородки. Грейси ударила хвостом, и вода выплеснулась через перегородку. Вот-вот киты смогут выплыть из бассейна. Но если Джиму не удастся открыть наружные двери, они всего лишь очутятся в более просторном гробу. Сбросив ботинки, Кирк сделал ещё один глубокий вдох и нырнул.
Прикосновение ледяной воды к груди было подобно удару тока. Кирк крепко стиснул зубы, удерживаясь от инстинктивного желания вдохнуть, и замолотил ногами, продвигаясь дальше, пытаясь нащупать аварийный взрыватель. Он должен находится… или он потерял всякую ориентацию в этой темноте и холоде, и доносящейся со всех сторон пронзительной какофонии зонда. От недостатка воздуха горели лёгкие.
Снаружи Джилиан заплакала, припав головой к закрытым дверям.
– Кирк, пусти меня, – прошептала она. Ветер трепал её волосы.
– Пойдёмте отсюда, – закричал Скотт, стараясь перекрыть шум ветра и дождя. – Если Ваших зверюшек можно спасти, адмирал их спасёт. Вы сейчас ничем не можете ему помочь. – Взяв Джилиан за руку, он заставил её обернуться и повёл по круто накренившемуся полу вверх, к мостику. Капли дождя и слёзы застилали ей глаза, мешая видеть.
Борясь с желанием вдохнуть, Джим устремился вверх. Вынырнув, он вскинул руку, чтобы не удариться головой о потолок. Почти весь воздух вышел через разрывы в обшивке, и между поверхностью воды и потолком оставался лишь узкий просвет. Задыхаясь, он отклонил голову назад, так чтобы нос и рот оказались над водой, глубоко вдохнул и нырнул снова.
Повсюду громоздились сорванные с мест, искорёженные стенные панели. Увёртываясь, Кирк плыл в бесконечном тёмном лабиринте обломков в поисках одной единственной нужной ему панели. В ушах стояли завывания зонда и стук собственного сердца.
Он рискнул остановиться и застыл неподвижно в воде, пытаясь сориентироваться.
Повернувшись на сто восемьдесят градусов, Джим подплыл к нагромождению обломков и отодвинул их в сторону. Под ними была нужная ему панель. Цепляя ногтями, он открыл её и изо всех сил надавил на кнопку взрывателя.
Порождённая взрывом волна швырнула Кирка об стену, едва не вышибив из него дух. Сознание его помутилось. Другая, более глубокая темнота открылась внизу, когда створки наружных дверей грузового отсека медленно разошлись в стороны.
Инстинкт побуждал его вынырнуть в безвоздушную ловушку заполненного водой отсека, но он нырнул ещё глубже и выплыл из-под защиты «Баунти» в океан. Держась вдоль корпуса корабля, он молотил по воде руками и ногами, пока, задыхающийся, не вынырнул на поверхность. Сильная волна ударила его в лицо, ослепив, залив рот и нос. Вода горела в горле и лёгких. Он откашливался и отплёвывался, пока, наконец, не смог вздохнуть.
Джим напряжённо всматривался в темноту, надеясь увидеть сквозь волны и хлещущий дождь выпрыгивающих из воды, радующихся свободе китов – но видел лишь океан и медленно погружающийся в воду корабль; напряжённо вслушивался, надеясь услышать пение китов – но сквозь звон в ушах слышал лишь рёв шторма и неумолкающий, неумолимый вой зонда.
Сделав вдох, похожий на всхлип, Кирк опять нырнул и поплыл на глубину, держась вдоль корпуса «Баунти». Добравшись до дверей грузового отсека, он остановился и всмотрелся в тёмное чрево корабля. Он даже пожертвовал долей драгоценного воздуха в лёгких, чтобы издать нечленораздельный крик.
Медленно, грациозно, безмятежно оба кита выплыли наружу. Чувство облегчения и восторг захлестнули Джима. Ему хотелось, чтобы он мог уплыть вместе с китами, чтобы открыть многочисленные тайны, всё ещё хранимые океаном.
Но внезапно волна развернула «Баунти», подхватив Джима, и неумолимо потащила его в угол, образовавшийся между створкой дверей и корпусом корабля. Кирк пытался бороться с увлекавшим его течением, но всё было тщетно. Холод и усталость лишили его последних сил. Воздуха в лёгких почти не оставалось.
Взмахивая грудными плавниками, точно гигантская птица крыльями, подплыла Грейси и, легко ударив хвостом, скользнула под Джима, задев его хвостовым плавником. В отчаянии Джим уцепился за этот плавник. Легко преодолевая течение, Грейси отплыла от корабля, скользнула вверх и, выгнув спину, движением хвостового плавника вынесла Джима на поверхность. Затем она издала победный звук и ушла на глубину.
– Кирк!
Кирк обернулся. Волна ударила его сзади, но подняла достаточно, чтобы он смог увидеть выступающий из воды полусферический потолок мостика «Баунти» и всех своих товарищей, уцепившихся за его гладкую поверхность. Джилиан протянула руку. Джим подплыл, и она со Споком помогли ему взобраться на гладкий купол.
Вой зонда не прекращался. Джим огляделся в поисках китов, но их нигде не было видно.
– Почему они не отвечают? – закричал он. – Чёрт подери, почему они не поют?
Джилиан коснулась его руки кончиками пальцев. Он не мог сказать, залито ли её лицо дождём или слезами, плачет ли она от горя или от радости.
Дрожа всем телом, Кирк прижался к холодному гладкому металлу. Ледяные капли били по лицу и рукам. Оторванный от остальной части корабля, грузовой отсек исчез; и очень скоро полусфера, за которую они все держатся, тоже скроется под водой. Некого послать сюда, чтобы спасти его и его товарищей; возможно, уже никого и не осталось, чтобы спасти их. Если им всё равно суждено погибнуть, он предпочёл бы, чтобы «Баунти» сгорел в пламени Солнца. Лучше мгновенная смерть в испепеляющей вспышке, чем медленно умирать от холода и изнеможения.
И тут он услышал песню. И другую песню, ответившую первой. Оба кита, Джордж и Грейси, запели.
Океан донёс их песню до купола, и тот сфокусировал и усилил её. Ухом, руками, всем телом прижался Джим к металлической поверхности, впитывая музыку. Звуки становились то настолько высокими, что он едва мог слышать их, то настолько низкими, что он вовсе не мог их слышать – лишь чувствовать. Кирку хотелось смеяться и плакать. Он взглянул на Джилиан. Она смеялась и плакала одновременно.
Вой зонда прекратился. Песнь китов замерла на одной, слышной за шумом волн и ветра ноте.
В чёрной пустоте купающийся в лучах космической радиации зонд прервал работу по превращению маленькой голубой планеты в стерильный мир, белый от снега и льда. Происходило нечто такое, что ещё никогда не случалось все его тысячелетние странствия. С умолкнувшей планеты вновь раздалась песня.
