Андрей Березняк - Чернильные стрелы

– Через часа два будем готовы выступить, уважаемые. До темноты пройдем не очень много, но хоть что-то.

– Хорошо, действуй.

– У меня приказ, – все так же угрюмо процедил лейнец. Упертость полковника его уже давно вывела из себя, но позволить себе сорваться – подыграть командиру егерей.

Армейский же сознательно провоцировал кластаро Нерго на скандал. Смысла в этом не было никакого, потому как никто в здравом уме не будет саботировать распоряжение Кайло Шмарсси, но полковник Ультеро получал удовольствие от самого процесса выставления начальника лейнских негласных дураком. Не любят армейские сотрудников тайного ведомства.

А кто нас любит…

Гормо Нерго полагал себя человеком не слишком мудрым. Умственных способностей ему хватало, чтобы осознать этот факт, что было предметом тщательно скрываемой гордости. И к себе Гормо относился изрядно самокритично. Например, чтобы осознать, что разнос, устроенный вастером Шмарсси, был по делу. Расслабились за годы спокойной, неторопливой службы.

Еще начальник лейнского стола Негласного кабинета неплохо разбирался в людях – этого у него не отнять. Достаточно, чтобы видеть этого мерзкого полковника насквозь: егерь изначально пытается показать, что он тут главный, а не негласная профурсетка с титулом. Этого допустить было никак нельзя, потому как не успеешь заметить, как начнешь выполнять указания полковника, который всю операцию возьмет в свои руки. И ведь ясно, что напрягаться армейским не хочется, и приказ прочесывать леса они считают начальственной блажью. В голове Ультеро уже созрел план: выезжаем, устраиваем внеплановые маневры с пикником, возвращаемся на квартиры и отчитываемся в проделанной работе. То, что результат будет нулевой, полковника не трогает вообще никак.

Получи кластаро Нерго свой приказ соколом десятину назад, вполне возможно, он и сам бы подыграл егерям. Но вот только он уже успел пообщаться со своим шефом, который внушил всему лейнскому столу стремление к добросовестному исполнению своих обязанностей и должному рвению.

Вообще Кайло Шмарсси прямым начальником для Нерго не был. Местные столы подчинялись начальнику всего Негласного кабинета и совсем уж формально Шмарсси и Нерго стояли на одной ступеньки в иерархии ведомства. На деле же полномочия начальника Черного стола многократно превосходили те, которые по уложению были даны лейнцу.

Вроде и равны по службе кластаро и вастер из захудалого рода, от чьего лена только фамилия и осталась, но летают они совсем на разной высоте.

Шмарсси, как сокол, парит выше облаков, взирая на все королевство разом. А вот Нерго должен наблюдать только за Лейно и окрестностями – воробей, не больше.

Только если «черный» потребляет, если следовать аналогии, только свежее мясо, выискивая чужих соглядатаев, то Гормо Нерго вынуждено довольствоваться хоть и крошками, но при этом не делая различий в этой «пище». Глава лейнского стола вынужден заниматься делами «синих», хотя от этого добрые предки пока хранили. Ну и вправду: не будет же местный начальник посылать соглядатая в соседние королевства. А вот «красными» и «золотыми» делами ведать приходилось постоянно.

Красный стол напрягал кластаро Нерго своими заботами с печальной периодичностью. В большинстве случаев удавалось отбрехаться от столичных запросов пустопорожними отчетами о проделанной работе, профилактике смуты и контролю уровня бунтарских настроений. Иногда только приходилось намекать старостам города, что в Лиссано о них помнят, а то, что город у них вольный, еще не повод своевольничать.

А вот «золотые» дела пуаньи не любил очень. Себя он считал человеком должной набожности, но лишенным многих суеверий. По счастью за всю службу кластаро на посту начальника лейнского стола ему довелось лишь раз исполнить поручение стола Золотого, которое привез из столицы неразговорчивый святоша. Нерго выделил ему трех агентов, и через десятину они доставили в город из далекой деревни молодую девицу лет двадцати. Та отказывалась давать хоть какие-то показания, только ненавидяще зыркала по сторонам огромными глазищами. Святоша был доволен, пробубнил что-то о благодарности и возможной премии, заковал пленницу в кандалы, да так, что девушка и выпрямиться не могла, и уехал с ней в Лиссано. Агент, провожавший столичного гостя до южных ворот, потом в смятении рассказал, что по выезду из предместий отмеченный Творцом специальными клещами сломал девице все пальцы на руках. И что сама девица при этом только раз всхлипнула, все же остальное время экзекуцию переносила молча, добела сжав губы.

– А у меня некомплект личного состава, и провиант не подвезен! – полковник продолжал издеваться над «негласным». – А у вас развлечения одни! Ишь, придумали: прочесать лес! А Вы, пуаньи, знаете, сколько отсюда до границы с Гантом? А знаете, по каким буеракам придется пробираться? К тому же у меня постоянный план боевой подготовки, в котором нет места для развлечений соглядатаев! Мои солдаты ежедневно тренируются во славу Его Величества!

Ах вот как – «соглядатаи», значит!

Боевая подготовка в Третьем егерском полку на взгляд Гормо Нерго отличалась некоторой странностью. Укрепленный лагерь постоянной дислокации, как это называлось по уставу, больше походил на деревню в части солдатской и на курорт там, где поселились офицеры. Количество баб, с интересом смотревших на «городских», превосходило все мыслимые пределы для нестроевого персонала, который мог бы обслуживать полк. А стайки детишек явственно давали понять, что егеря здесь, что говорится, осели.

Дом полковника Ультеро так и вовсе напомнил кластаро Нерго жилище пожилого купца, отошедшего от дел по причине преклонного возраста и нажитого за годы солидного богатства, которое не прокутить и внукам. Стены кто-то заботливо задрапировал дурновкусными гобеленами, в коих преобладали бордовые оттенки, с потолка свесил члены кошмарного вида бронзовый дракон, держащий в своих лапах и пасти «вечные фонари».

Егеря Его Величества – опора короны на границах – вросли в эту землю, пустили корни и даже успели замшеть. Что ж, придется выкорчевывать эту вооруженную рощу и заставлять ее бегать. Во славу Его Величества.

– Я Вас понял, полковник, – лейнец даже изобразил краткий поклон, что в отношении простолюдина было странно. Но этот факт Ультеро не насторожил.

Егерь откинулся в своем мягком кресле, величественно возложив ладони на резные ручки. В глазах светилось никак не скрываемое злорадство и ощущение собственного превосходства над глупым пуаньи. Уже то, что он так и не предложил гостю сесть, полковник полагал своей маленькой победой.