Андрей Березняк - Чернильные стрелы

Кластаро Нерго про себя сосчитал до десяти, потом на всякий случай в обратную сторону и повторил:

– Я Вас понял, полковник. Кортонне! – повернулся лейнец к сопровождавшему его агенту, до сих пор не проронившему ни слова. – Готовьте сокола.

При упоминании почтовой птицы костяшки пальцев полковника чуть побелели, а ноздри самую малость расширились.

Если у негласного с собой сокол, то дело, наверное, все же серьезное.

– Напишите вот что: сообщить немедля и любыми доступными способами вастеру Шмарсси – начальнику Черного стола Негласного кабинета – что кластаро Нерго не в силах исполнить его прямой приказ, поскольку полковник Ультеро, коему вручен Его Величеством Третий егерский полк, сей приказ исполнить отказался. Рекомендую также назначить подробный аудит состояния дел Третьего егерского полка. Особенно на предмет боевой подготовки. И финансов, если уж все равно тут проверяющие будут, пусть посмотрят.

Агент Кортонне флегматично кивнул и повернулся к выходу.

– Постойте!

Ультеро как-то вдруг изменился, причем на взгляд негласного в лучшую сторону. Взгляд вояки вдруг смягчился и стал из надменного если не заискивающим, то как минимум извиняющимся. И хотя поза, в которой сидел полковник, осталась прежней, от гордой ее внешней несгибаемости не осталось и следа.

– Так это приказ самого Шмарсси?

Вообще-то дело обстояло именно так. Но кластаро Нерго изначально об этом умолчал: хотелось показать полковнику собственную значимость. То есть как будто это сам лейнец и есть лицо, сей приказ издавшее, а большего армейскому знать и не надо.

Признавать впрямую, что указание дал «черный» не хотелось, но и опровергать это было бы бессмысленно и глупо. Поэтому Нерго дал уклончивый ответ:

– Это приказ Негласного кабинета.

Полковник Ультеро опешил, пытаясь сообразить, что это может означать. Глядишь, так и с самого верха приказ…

Правая бровь Нерго вопросительно приподнялась. Егерь, пытаясь сохранить лицо, встал медленно, даже несколько томно на вкус негласного. Какое-то время он молчал, уставившись в стол, затем крикнул адъютанта.

– Общий сбор по походному варианту. Для караула остается… Кто сейчас в наряде?

– Первая рота синего эскадрона.

– Значит, вторая. С припасами как?

– Фураж есть, пайки тоже на десятину, господин.

– Хорошо. Исполняй. Сбор сейчас для всех, выступаем с рассветом.

Адъютант выскочил из комнаты, а Ультеро наконец-то предложил своему гостю присесть и даже налил вина. Приторно сладкого.

Пуаньи видел, что полковник уже сломан. Держался он на своей армейской спеси совсем недолго, но упоминание вастера Шмарсси всю его решительность выдуло в миг. Наверное, для службы в войсках такое качество считается не самым хорошим, но сейчас оно негласного устраивало полностью. Не хватало еще вступать в постоянные перепалки с этим дурачком, устроившим себе мягкую жизнь на казенные деньги. В том, что Ультеро приворовывает, Нерго не сомневался. Типичная ситуация ведь: простолюдин, выслужившийся аж в полковники, генерал ему не светит ни при каком счастье. Выполз из многодетной семьи, погрязшей в бедности, дорвался до полковой кассы. Не обнаглел, но норку себе тут выкопал уютную. На свой вкус, конечно.

Кластаро Нерго к таким типам относился без высокомерного презрения, но с изрядной долей фатализма: так уж заведено, и ничего с этим не поделаешь, подобные Ультеро будут всегда, сколько люди будут существовать. А пенять на судьбу – занятие глупейшее. Если бы нынешний глава лейнского стола Негласного кабинета в свое время предался бы ему, то закончил бы свою жизнь опустившимся пьяницей, жалующимся случайным собутыльникам на несправедливость Творца.

Судьбу второго сына владетельного пуаньи вообще сложно назвать справедливой. Права наследовать лен он не имеет, пока жив старший брат, остается либо отдаться во власть уныния, либо отдать себя службе. Второе, конечно, котировалось обществом гораздо выше, поэтому молодой Гормо с яростью обреченного кинулся в гвардию. Но казарменная жизнь очень быстро надоела, а выдерживать гвардейские загулы не позволяло здоровье. Кто-то в юные годы может влить в себя ведро вина, на утро же лишь поморщиться от головной боли, а вот кластаро Нерго после каждой пьянки в тайне молил Творца о скорой смерти. Его организм крепкое переносил препаршивейше, но не пить нельзя – товарищи не поймут. Осознав, что каждодневные возлияния сведут в могилу, Гормо устроил свой перевод в службу Негласного стола. Где-то помог отец, где-то – удача, но вот уже как пятнадцать лет пуаньи был начальником негласных в Лейно. Далеко от родного кластерьи, но это даже и к лучшему.

Сладкое вино Гормо не любил как раз с юношеских времен, потому как именно оно было популярно у гвардейских приятелей. И с него же потом по утрам скручивало в жесточайшем похмелье. Поэтому кластаро лишь пригубил, а вот полковник к моменту общего построения успел слегка окосеть. Впрочем, это лишь придало ему вид бравый и значительный, а толика винного панибратства даже помогла расслабить егерей, очевидно недовольных внезапным походом. Где-то за строем суетились квартирмейстеры, распределявшие припасы, кто-то пытался успокоить разгорячившуюся лошадь.

– Вам бы сказать что-нибудь, кластаро Нерго, – шепнул Ультеро. – Чтобы осознавали важность. Упомяните вастера Шмарсси.

От этого напоминания хотелось в сердцах сплюнуть, но Гормо сохранил непроницаемое выражение лица. Хотя оставаться невозмутимым стоило больших усилий. Только сейчас лейнец понял, какие силы привел в движение, сам того не желая. Перед ним выстроились всадники, которых по списку было три четверти от тысячи. Охватить взглядом их всех одновременно не получалось, перекричать гул голосов и храпение лошадей, перестук копыт, лязг кольчуг – казалось невозможным. Кластаро Нерго заставил себя вспомнить о начальнике и о том, что его ждет, если приказ Шмарсси не будет исполнен. После таких мыслей страх перед егерями исчез.

– Солдаты! – от души крикнул Гормо. – Я говорю не от себя! Я говорю от всего Негласного кабинета!

Эта фраза понравилась кластаро Нерго даже больше, чем если бы он объявил себя главным во всем этом деле. «Говорю от всего Негласного кабинета» – звучит!

Реакцию егерей Гормо не видел, они все слились для него в единую бубнящую массу. И только по тому, что гул этот начал стихать, пуаньи понял, что все же завладел вниманием солдат.

– Нам поручено задание, важность которого несомненна для самой короны, – Гормо, что говорится, понесло, он и сам испугался, что через пару фраз начнет говорить от самого Геверро Третьего. – Стало известно, что два преступника, один из которых дамнор, второй – септрер из наемников, бегут сейчас в сторону границы с Гантом!