Андрей Березняк - Чернильные стрелы

– Нам поручено задание, важность которого несомненна для самой короны, – Гормо, что говорится, понесло, он и сам испугался, что через пару фраз начнет говорить от самого Геверро Третьего. – Стало известно, что два преступника, один из которых дамнор, второй – септрер из наемников, бегут сейчас в сторону границы с Гантом!

Масса забубнила и недовольно заворочалась. Приближаться к Ганту ей не хотелось.

– Наша задача: поймать этих мерзавцев до того, как они сбегут из Септрери! Поймать живими со всем их имуществом. В имуществе не копаться под страхом коронного суда!

 На площади стало тихо, масса сжалась в комок, одолеваемая нехорошими предчувствиями.

– На совести этих ублюдков две смерти – лейтенант и сержант из гусар! Поэтому можно не нежничать, но только не до смерти! За хорошую службу корона вознаградит всех причастных… – здесь Нерго запнулся.

А сколько пообещать-то? О награде в приказе не было, но как еще можно заставить обленившихся егерей перетрясти все кусты в огромном, диком лесу? Пугать наказанием? Так солдату нечего бояться. Пугать только офицеров – тоже не вариант, простые егеря лишь посмеются втихаря, глядя на то, как командир пытается заставить их проявить рвение.

Нет, нужен такой стимул, который бы подгонял получше страха. Алчность.

– В случае успеха каждый солдат получит по одному королю! Каждый сержант – по королю и двадцать принцев! Лейтенант – три короля! Полумайор – пять королей! Майор – десять королей!

Про полковников, коих присутствовала ровно одна штука, кластаро умолчал, оставив Ультеро в догадках, сколько же причитается лично ему за поимку негодяев. Гормо был уверен, что уже на следующее утро воображение нарисует командующему такую сумму, что самолично будет подгонять каждого своего подчиненного, а то и первым ринется вынюхивать следы похлеще собак-следопытов.

Егеря тем временем уже пришли в крайнее возбуждение. Поучить месячный оклад за участие в маневрах, которые вряд ли надолго затянутся и будут очень уж сложными – это дело! Кластаро Нерго попробовал подсчитать, сколько же денег он наобещал раздать, тихо ужаснулся и выкинул эти мысли из головы. Все потом! Главное, что теперь у него есть семь сотен людей, готовых повыдергивать в лесу каждое дерево, проверяя, что никто не спрятался в корнях. Вастер Шмарсси должен быть доволен.

И все же полковник Ультеро не за просто так получил свое звание и должность. Он внимательно ознакомился с указанием, присланным начальником черных, вызвал майоров и пару сержантов, с которыми около часа рассматривал карту. После чего принял решение выдвигаться скорым маршем в сторону Лейно, но свернуть к западу, не доезжая до города примерно тридцать крепов. Где-то в лесу у егерей имелся временный лагерь, в котором полковник планировал оставить лошадей, дабы не ломать им ноги в буераках.

– Наша егерская доля, уважаемый кластаро Нерго – пешие прогулки на свежем воздухе. Хорошо тем, кто в степях на границах стоит, они как раз больше в седле. А нам надо подметки стаптывать.

Гормо уже успел выяснить, что стаптыванием подметок Третий егерский занимался, мягко говоря, посредственно. Патрули высылались нерегулярно и большей частью на север, в сторону Арлатэ. Ультеро на это замечание слегка насупился и отговорился тем, что в Гант выбираться сумасшедших все равно нет.

– Как видите, нашлись.

Полковник только развел руками.

– И места там нехорошие, – вдруг нарушил субординацию один из сержантов.

– Ларди, тебе слова не давали!

– Прошу прощения, господин полковник, виноват!

– Виноват он, – проворчал Ультеро.

Но, повернувшись к кластаро Нерго, признался:

– И в самом деле, разные разговоры ходят про земли между Лейно и Гантом. Не у самого города, конечно, но ближе к границе. Пять или сколько… да, пять лет назад у меня там дозор пропал. Ушли к Трем оврагам и исчезли, даже следов не осталось. Там ведь и не селится никто уж сколько лет как.

Слова полковника начальник лейнских негласных всерьез не принял. Мало ли страшных сказок есть у масари, а из них происходили большинство егерей. Кого по рекрутскому набору – из низкого сословия, кто по найму – из простолюдинов, но солдатская доля крестьянам зачастую казалась мягкой и приятной по сравнению с жизнью в своей деревне. Может быть, и так, благородному пуаньи сложно понять чаяния землепашца.

Наблюдать выход полка из лагеря довелось вместе с Ультеро и двумя его адъютантами. Гормо затемно отправил гонца в Лейно с планом той части операции, за которую отвечал он, и теперь позевывал, ежась от утренней прохлады. Но зрелище оказалось впечатляющее: лошади чеканно вышагивали, офицеры салютовали полковнику, егеря старательно тянули подбородки ввысь в равнении на начальство. Колонна медленно вываливалась на тракт, согнав в кювет какую-то телегу. Где-то в первых рядах пропела труба, и всадники грянули полковую:

Ультеро махнул рукой вперед, призывая обогнать колонну. Помимо символического смысла – командир впереди на горячем скакуне – были и практические соображения: совсем не хотелось глотать пыль от впереди едущих семи сотен егерей.

Гормо Нерго смотрел на полк почти полного состава и только потрясенно качал головой. Вот это силища! И хотя егеря считались кавалерией легкой, здесь, рядом с ними, казалось, что нет такой силы, которая бы смогла, если что, остановить этих бравых парней.

Полк шел быстрым маршем, держа бодрую рысь. Ультеро развлекал пуаньи объяснениями, зачем вообще нужны егеря, и почему они – элита элит всей армии. Конечно, каждый армейский будет нахваливать свой вид войск, но своя доля правды в словах полковника была.

– Мы ведь не просто кавалерия, уважаемый кластаро Нерго. Мы когда надо – кавалерия, когда надо – пехота, и должны одновременно хорошо уметь делать и то, и другое. Мы единственные, кто и в самом деле может совершить марш на двести крепов без дорог, в густом лесу.

Понятно, что слова полковника стоило просеивать, отделяя факты от горделивого хвастовства. Но лишний раз обижать егеря не хотелось, даже несмотря на прием, который он устроил поначалу, поэтому лейнец не стал спрашивать, что будет, если полк столкнется в чистом поле с парой эскадронов кирасиров. Про панцирь-жандармов  и говорить не приходится.