Глава 10
Я с содроганием смотрел на страшную пасть. Если сама голова из гранита, то зубы наверняка из адаманта. Выпуклые глаза зажглись багровым, он начал подбирать лапы под себя, готовясь к прыжку.
— Именем Аварина Вопрошающего, — произнес Хреймдар строго. — Слушай и повинуйся, вот знак, который ты признаешь.
Он выставил перед собой амулет. Мне показалось, что каменный зверь пытается отвернуть голову, но взглянул против воли, и сразу яркий пурпур в глазах сменился багровостью, а затем глаза стали агатовочерными.
— Слушаю и повинуюсь, — разочарованно прорычал он тяжелым и раскатистым, как далекий гром, голосом.
— Нам нужно войти внутрь, — сказал Хреймдар, — какие там ловушки?
— Не знаю, — прорычал монстр.
— Не знаешь? — изумился Хреймдар. — Ты должен знать здесь все!
— Я знаю все важное, — рыкнул зверь. — А что и как делают каменщики… эти мелочи не для меня.
Я приблизился, Зайчик спокойно идет сзади, я взял повод из вздрагивающей руки Хреймдара и привязал его к седлу арбогастра.
— Эстет, — пробормотал я. — Хреймдар, спрашивай свои важные. Я вообще-то умею видеть ловушки, как магические, так и простые… Я же сам человек простой, у меня и способности такие же.
Он посмотрел на меня косо.
— А вы сами спросить ничего не хотите?
Я фыркнул:
— А что оно может? Эй, силиконовый мудрец, где сейчас солнце?
Зверь посмотрел на меня с удивлением, мол, чего спрашивать такие пустяки, которые знает каждый ребенок.
— Во внутреннем крае пояса Ориона, — ответил он с пренебрежением, — между рукавом Персея и рукавом Стрельца в местном межзвездном облаке, там чуть повышена плотность. А то облако находится в местном пузыре, зоне рассеянного высокотемпературного межзвездного газа…
Хреймдар застыл с раскрытым ртом, не понимая ни слова, а я сказал покровительственно:
— Ух ты, еще помнишь, чудовище… Да, все так, я там бывал, как щас помню… Хреймдар, не спи!
Хреймдар очнулся, спросил слабым голосом:
— Как открыть двери в сокровищницу?
— Я не отвечаю на вопросы, — сообщил зверь, — которые касаются внутренних помещений.
Хреймдар понурился, а я сказал одобрительно:
— Еще бы! Кто же такого осведомителя выставит на улицу и позволит всем задавать вопросы?
Хреймдар сказал слабым голосом:
— Это не улица. Здесь был огромный храм, куда могли входить только особо посвященные. А то, что мы с вами называем храмом, это только одно уцелевшее крохотное помещение под землей…
— Я ничего так не называю, — буркнул я. — И ради одного крохотного помещения, да еще и под землей, ты осмелился потревожить самого как бы прынца?
Он поморщился.
— Да какой вы принц, ваше высочество? Вы и королем таким же будете.
Я повернулся к Бобику и нашим коням.
— Оставайся, морда, здесь. Думаю, мы недолго. Береги Зайчика, а то он что-то печальный. И не дразни его, он обидчивый.
Бобик повилял задом, уверяя, что да, дождутся, только чтоб мы поторопились, одна нога здесь, другая там.
Я не понял, комплимент это или что-то еще непонятно вычурное, прошел мимо каменного монстра к черному входу. Вроде бы ничего, с первых шагов никаких ловушек, да и странно ждать, что существа, знающие, где находится Солнце, будут предусматривать сложные механизмы, приводящие в действие сдвигающиеся стены, проваливающийся пол или подобную примитивную дурь.
Подошвы мои медленно ступают на матово-темные плиты, чуточку шероховатые, понятно, чтоб не скользило, сопливых везде хватает. Стены тоже темные. Хреймдар за спиной начал натыкаться на стены, я вспомнил, что у него глаза как глаза, а не гляделки, как у меня, сотворил шарик света и послал впереди нас.
Ход недолго шел по прямой, вскоре сменился ступеньками, на удивление новенькими, то ли по ним никто не ходил, то ли, что много вероятнее, самовосстанавливаются, только не стоит говорить Хреймдару, что это обычное дело, никакой магии.
Очень скоро ход уперся в массивную дверь, от косяка и до косяка, а также сверху и донизу расчерченную замысловатыми геометрическими фигурами, в основном из прямых линий разной длины и углубленности в странный материал двери, что не дерево и не металл, но и на камень тоже походит мало.
Хреймдар вытащил из-за пазухи листок бумаги, развернул и начал, посапывая, водить там пальцем, а я с тоской всмотрелся в непонятный рисунок. Из всех геометрий помню только пифагоровы штаны, что во все стороны равны, но здесь такое нагромождение, что покрутил головой.
— Кто рисовал?.. Какие существа?
Хреймдар оглянулся с удивлением.
— Человек, конечно.
— Почему конечно?
Он ответил, уже не поворачивая головы:
— А для вас новость, что человек — единственное существо, способное рисовать прямые линии?
— Что, — спросил я с недоверием, — даже эльфы не могут?
— Даже эльфы, — подтвердил он. — Надеюсь, про троллей спрашивать не станете?
— Нет, — ответил я. — Теперь уже и сам сомневаюсь, что смогу эту самую прямую…
— Возможно, — произнес он отстраненно, — вы в некотором смысле тролль… Ура, получилось!
Надсадно заскрипело, дверь пошла в сторону, нещадно перетирая в пыль крупнозернистый песок, занесенный ветром.
Открылся темный и низкий проход, настолько узкий, что двигаться можно только по одному. Воздух пошел навстречу холодный, а бы даже сказал, могильный.
Хреймдар зябко повел плечами.
— Ты не против, — сказал я бодро, — пойти первым?
Он испуганно дернулся.
— Конечно, против!
Я подбадривающе похлопал его по плечу.
— Тогда будешь совсем героем!
Он вздохнул и с обреченным видом шагнул в проем. Я пошел следом, там впереди новая дверь, словно здесь шлюзовая система, и снова множество значков, где никакой системы: математические и астрологические символы вперемежку, а еще вообще непонятное, что больше всего похоже на иероглифы, но слишком стилизованные, словно абстрактные рисунки.
Я всматривался, старался найти взаимосвязь, Хреймдар что-то спросил тихонько, я пробормотал:
— В человеке больше двухсот костей, а мышц около пятисот, зато у кузнечика девятьсот, а у гусениц, подумать только, больше четырех тысяч!.. Таракан живет без еды девять дней, а потом умирает от голода…
Он спросил в недоумении:
— Чего-чего?
Я оторвался от созерцания головоломки, взглянул затуманенными глазами.
— Что?.. Ах да, это… Зачем я вам рассказываю?.. Как вспомню, так скажу.
Он сказал в благоговейном экстазе:
— Вы знаете такие сложности!.. У кузнечика девятьсот мышц? С ума сойти… Это же такие сокровенные знания!
