За громадной фигурой терминатора шел брат Аколон — гигант, выглядевший карликом в тени Аполлоса. На его наплечнике змеилась спираль апотекария, а нартециум был надежно закреплен ремнями на спине. Действуя слаженно, космодесантники обрушили на противника шквал огня, и извергающие смертоносное пламя дула их орудий придавали нечто демоническое их уже и без того жуткому облику.
Аполлос достиг подбитого «Лэндрейдера» и за его помятой броней, как за щитом, укрылся от огня, который безостановочно велся по космодесантникам с утеса напротив. Дождь болтерных снарядов, пролитый на поверхность высящейся над ним скалы, заставил темные фигуры метаться в поисках укрытия. Аколон последовал за товарищем и, присев в укрытии рядом с Рейнхартом, вогнал новый магазин в свой болтер.
— Кастелан… Капеллан Матиас с братьями Дорнером, Джерардом и Джулиусом продвигаются сюда справа. Какие будут приказания?
— Нельзя оставаться на месте, — передал по воксу Рейнхарт, не отрывая палец от гашетки болтера, даже когда дымящийся осколок выбил кусок керамита с поножа. — Они разорвут нас на части, если мы еще хоть немного задержимся в этом забытом Троном ущелье!
Аколон кивнул:
— Да защитит нас Император!
Он подошел к Аполлосу, и два космодесантника, оставив укрытие в тени покореженного «Лэндрейдера», ринулись сквозь дым и пелену сплошного огня. Рейнхарт, сняв напоследок со скалы двух бойцов противника, решительно последовал за ними.
Он видел маячившие впереди фигуры Цереба и Ферна, с боем пробивающих себе дорогу по ущелью, а также Ковчег, который они несли. Энергетический щит Ковчега искрился всякий раз, когда заряд противника приближался к его поверхности. Параллельно курсу технодесантников, через узкое ущелье вел свое отделение капеллан Матиас. Сверкая своим золотым шлемом, он вел его так быстро, как только мог, тем более что весь его отряд состоял из трех оставшихся в живых воинов из Братства Меча, чьи болтеры, ни на секунду не умолкая, сердито выбрасывали серии автоматических очередей.
Нагнав технодесантников, Рейнхарт, Аполлос и Аколон органично вписались в оборонительное построение вокруг Ковчега.
Внезапно, с шипением прорезая воздух, из скал вылетела ракета. Оставив за собой огненный инверсионный след, она разорвалась перед братом Джулиусом. Космодесантнику отсекло ноги, взрыв сорвал с него шлем и большую часть нагрудных доспехов. Храмовник упал и вместе с кровавой пеной испустил изо рта крик дикой ненависти. Тем не менее его болтер не прекращал своего грозного рева. Бросившись к раненому, Аколон потащил его на себе, одновременно стреляя с бедра. Брат Джерард рванулся к нему на помощь, однако шальной заряд прострелил наколенник его доспехов. Брызнувшая кровь с шипением пролилась на промерзшую землю.
Рейнхарт почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Противник, которого они еще не смогли даже идентифицировать, занял господствующую высоту, и столь сложный рельеф местности делал ее захват почти невозможным. Хуже того, ураган смертоносных очередей, которые прошивали воздух, казалось, только набирал силу.
Видя, что двое боевых братьев лежат на земле, отряд встал вокруг них плотной стеной, стараясь максимально прикрыть их со всех сторон. И тут жуткое зарево залило ущелье ослепительным светом — снаряды наконец добили искалеченный «Лэндрейдер».
Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался.
Вдруг где-то далеко впереди — там, где ущелье, расширяясь, переходило в горную долину, — раздался усиленный эхом гул множества моторов. Рейнхарт с опаской посмотрел на небо.
Дорнер тоже услышал гул, но принял его за свист вражеского снаряда.
— Ложись! — истошно завопил он.
Рейнхарт поднял сжатый кулак:
— Не стрелять! Это реактивные самолеты.
Едва эти слова были произнесены, как грохот болтеров вновь наполнил собой ночь. Трассирующие очереди молниями слетали с неба и поражали врагов, прячущихся высоко в скалах.
— Будьте начеку! Каждый держит свою позицию!
После секундной передышки Рейнхарт снял шлем, поскольку его вокс и визор окончательно отказались работать. Другие космодесантники последовали его примеру. Если бой разгорится с новой силой, никому не хотелось остаться слепым и без возможности связаться с другими.
Рейнхарт подошел к брату Джерарду, который стоял возле Аколона и павшего в бою брата Джулиуса. Кровь заливала поножи его силовых доспехов. Кастелан положил руку ему на плечо:
— Как твое колено, брат?
Джерард не отрывал взгляда от ущелья впереди, поводя болтером из стороны в сторону.
— Легкое ранение. Я еще могу сражаться, — ответил он.
Рейнхарт опустил взгляд на Аколона:
— А как брат Джулиус?
Апотекарий лишь покачал головой:
— Смертельное ранение. Я уже взял у него геносемя.
Рейнхарт внимательно оглядел скалы. Он чувствовал на себе испытующие взгляды команды.
— Что ж, своей смертью он послужил Братству, — сказал он громко, так, чтобы все слышали. — Как сделал бы любой из нас, если бы того потребовал Император!
Стрельба у них над головами прекратилась, однако острый слух Рейнхарта смог уловить слабый отголосок еще более интенсивной перестрелки, которая велась сейчас где-то в долине. Бледные зарницы то и дело мерцали во тьме, а небо в той стороне было окрашено в нежный цвет охры — верный признак того, что где-то далеко, за пределами зоны видимости, бушевал обширный пожар. Кастелан знал, что сияние могло исходить только от одного объекта. Но вот что их там ожидает, он не ведал.
К Рейнхарту подошел капеллан Матиас, на лбу которого был вытатуирован черный крест Братства.
— Кастелан, к нам подходят… спасатели…
Рейнхарт обернулся. Он посмотрел на Матиаса и распознал на его лице отвращение, которое тот испытывал к сложившемуся положению.
Со стороны долины к ним приближался боевой женский отряд в черно-малиновых доспехах. Строки из Катехизиса Экклезиархии, вышитые высоким готическим шрифтом вокруг кроваво-красных лепестков одинокой розы, украшали их воинские плащи. Каждая воительница несла с собой великолепной работы болтер системы мастера Годвина Диза, украшенный серебром и золотом. Это оружие было характерной деталью экипировки дев-воительниц Адепта Сороритас.
Из рядов флангового отряда охраны вышла командующая сестра. Рейнхарт двинулся ей навстречу. На шаг позади него держался Матиас.
Под коротко остриженными, черными как ночь волосами застарелые шрамы испещряли когда-то привлекательное лицо. Однако более всего о загубленной красоте напоминал аугментический прицел, заменяющий воительнице левый глаз. Сверкающие, как драгоценные камни, линзы зловеще переливались красным светом.
