– Мой повелитель! – вырвалось у Сежес. – Молю, дозвольте говорить!
– После, Сежес, после. Пусть докончит. Значит, вы не желаете нарушать законы Империи? Несмотря на то что…
– Что все… или многие… уже решили, что их соблюдать не обязательно, – гордо подтвердил аколит. – Но мы будем соблюдать. И пришли испросить разрешение.
– Решив, что Император, испугавшись смерти, откупится от неё кровью собственных сограждан?
Ему показалось или губы Сежес на самом деле прошептали «браво!»?
Посол вздохнул, прокашлялся, утёр лоб – но бесконечно тянуть с ответом всё равно не мог. И, решившись, он пошёл напролом.
– Если мы допустили в этом ошибку, то опять же покорнейше просим прощения…
– Не слишком ли много ошибок для прославленного Нерга?
– Мы не ошибаемся в другом, мой повелитель.
– Отрадно слышать. Так вот, мой ответ – нет, посол. Как бы ни хотелось мне жить, я не стану покупать спасение такой ценой.
Сежес всплеснула руками. Мол, красивые слова красивыми словами, но пора бы и честь знать.
– Мне горько слышать такое, мой повелитель. – Посол, похоже, говорил искренне. – Путь Нерга отличен от того, коим следует большинство живущих, и мы не настолько самонадеянны, чтобы полагать, будто наши стремления и цели мгновенно станут понятны всем и каждому. Да будет позволено мне пояснить несколько подробнее…
Император кивнул. Приободрившись, нергианец продолжал:
– Мой повелитель, Империя рушится. Но не только она – рушится весь привычный смертным мир. Разлом перешёл в наступление, и он не остановится, пока не обрушит в себя весь мир. Для громадного большинства обитателей Мельина – это трагедия, конец всего, кошмар и ужас, но для адептов Всебесцветного Ордена – это великолепная, восхитительная возможность проникнуть глубже к самым сокровенным тайнам бытия и магии, собрав поистине бесценное знание.
– Какая ж польза от этого знания в безжизненном, погибшем мире? – отрывисто бросил Император.
– Орден Нерга следует своим путём. Жизнь наших бренных оболочек стоит немного согласно нашему учению. Знание – абсолютно. После гибели Нерга здесь, в Мельине, он возродился бы в иных мирах.
– Очень мило, – заметил Император. – Вы возродитесь в других мирах, а остальные?
– Остальные последуют путём Спасителя, – возразил нергианец. – Он тоже обещает своим последователям вечную жизнь в «лучших мирах», разве не так?
– Избавь меня от теологических споров, посланец, тем более что они не имеют отношения к нашей беседе, – поморщился Император. – Не хочешь ли ты сказать, что Нерг просто ищет путей к спасению и для этого ему нужны человеческие жертвы?
– Мой Император, если бы мой Орден в ужасе бежал, сжигая за собой мосты, наверное, он не озаботился бы каким-то разрешениями, тем более если бы верил, что даровавший это разрешение сам очень скоро погибнет.
– Так что же вам надо, Разлом вас побери?!
– Мы хотим использовать все возможности, что нам открыло вторжение Разлома, – медленно и отчётливо проговорил посол. – Только сейчас мы смогли понять, какие великие силы пришли в движение. Чтобы познать законы этого движения, нужны не менее могучие инструменты, и магия крови – один из них. Но мы хотим остаться верны Империи. Потому что верим: Империя может устоять.
– Я, возможно, прислушался бы к вашим доводам, если бы это знание помогло отразить нашествие, – отрывисто проговорил Император.
– Мы не знаем, поможет ли оно, – покачал головой посланец. – И никто не знает.
– Тогда мы просто пойдём настречу той судьбе, что ожидает нас. – Император взглянул в глаза адепту, и тот вновь отвёл взор.
– Мой повелитель, если вы рассчитываете на те травы, в действенности которых вас убедила почтенная Сежес…
Чародейка дёрнулась. Серолицый, как видно, наступил на больную мозоль.
– В том числе и на них, – сухо кивнул правитель. – Мы рассчитываем на то, что в наших руках. На помощь Спасителя, как видишь, здесь никто не уповает.
– Возможно, что и напрасно, мой повелитель. Итак, правильно ли я понял Ваше императорское величество, что…
– Правильно понял. Скрепя сердце я дам это разрешение. Но только если Всебесцветный Нерг присоединится к нам в походе против тварей Разлома. Вы хотите придерживаться законов и правил, это очень похвально. Но правитель Империи не может спасать свою драгоценную особу такой ценой. Всех – или никого, нергианец, вот тебе мой простой ответ и мои простые условия.
– Я передам условия моего повелителя тем, кто облечён властью решать, – поклонился аколит. – Но, если мне будет позволено сказать ещё несколько слов…
Он дождался нетерпеливого кивка Императора и продолжал:
– Всебесцветный Нерг посвятил себя одному – Познанию. Мы проникаем в те области, от которых отмахивается или перед которыми пасует другой маг. Да, мы верим, что можем возродиться, если Мельин погибнет. Да, я солгал бы, повелитель, утверждая, что нас хоть в малейшей степени волнует судьба тех, кто населяет этот мир. Не считаю нужным ничего доказывать в наших воззрениях и никому их не навязываю. Тем не менее думаю, что, выстраивая оборону от Разлома и его тварей, я вспомнил бы ещё об одном союзнике. Союзнике, который не проявлял себя давным-давно, но который тем не менее могуществен.
– Кто же это такие?
– Боги, мой Император. Иногда их ещё называют Древними Силами Мельина. Ещё совсем недавно твои земли страдали от нашествия Смертного Ливня, от их жуткого Хозяина, павшего в смертном поединке с Красным Арком. Да, да, повелитель, весь Красный Арк погиб, до последнего человека, пытаясь остановить это страшилище. И преуспел, но дорогой ценой. Собственно говоря, Радуга уже не может именоваться Семицветьем – в ней осталось только шесть Орденов…
– Ближе к делу, – вновь напомнил Император.
– Да, да, повелитель, я как раз и перехожу к этому, – заторопился посланец. – Смертный Ливень – одно из проявлений этих самых Древних Сил. Сил, владычествовавших над миром задолго до появления в нём разумных рас. А после того, как по Мельину стали разгуливать люди, эльфы, гномы и Дану, часть их попыталась обрушить на явившихся свой гнев, часть же, напротив, приняла пришлецов, Древние Силы разделились. Но воевать между собой не стали – мощь покидала их, тонкие энергии мира теперь доставались другим, то есть нам. Людям и прочим. И Древние стали уходить. Они, конечно, не умирали, как простые смертные. Истаивали, засыпали, обращались в скалы, леса и моря. Сливались с ними. Уцелели только те, кто благожелательно отнёсся к пришельцам с самого начала, установил с ними связь, и те, кто пришельцев ненавидел. Остальные, равнодушные – а их оказалось куда больше и первых, и вторых, вместе взятых, – сгинули.
