Ночь. Зет вздрогнул от одной только мысли. Не просто ночь, а Истинная Ночь. Скоро вся боль и ужас окупятся сторицей…
— Сейчас начнется резня. Валить отсюда надо, — прервал гнусавый голос Виво размышления Зета, и тот нахмурился.
— Собираешься нас бросить, Виво? — ядовито отозвался Зет.
Долговязый юнец побледнел. Он был самым слабым звеном в банде Зета, но все они на нервах. Тот театрально вздохнул:
— Послушай, Ночь наступает! И мы должны быть у Иглы. Так что давай дальше по плану, и я вас всех отправлю к звездам.
Покачав головой, Зет осмотрел площадь. Тут действительно становилось жарко. У Иглы сошлись сотни из разных банд: Бритвенники, Пожиратели Плоти, Темные Шрамы — все стояли плечом к плечу, прекратив свои разборки к приходу Истинной Ночи. Но Зет уже чувствовал в воздухе насилие. Высоко над ними грохотало небо.
Корабль сильно тряхнуло, и Хаз'тур почувствовал, как ускользает в пустоту. Только дьявольская концентрация спасла его в этот миг, и он зарычал про себя. Украдкой взглянул на Жара'шана, уверенный в том, что магистр Когтя заметил его ошибку. Хаз'тур не сомневался, что тот будет стыдить его после сбора, — только у глупца не появится такого шанса. Настроения банды менялись, и осколки прошлого вроде Жара'шана теряли свой авторитет. Банда уже тянулась к Хаз'туру, и когда придет время — никто не сможет его побороть. Свирепея от презрения Жара'шана, Хаз'тур давно хотел на него наброситься, но колдун требовал терпения.
Думая о мистическом знании, Хаз'тур вспомнил об открытых ему истинах. Он видел будущее! Грядущая резня без каких-либо оправданий, только ради собственной первозданной красоты, где его тело будет менять форму, когда только захочет, а Долгая Война станет Войной Вечной! Закипая от напряжения, Хаз'тур терпел бодрствование.
Притаившись за мутными облаками, корабль ощутил приближение зла. Его сенсоры ничего не чувствовали, не могла ничего вычислить и его испорченная логическая система — но оставалась абсолютная уверенность в какой-то неправильности. Камера, выложенная камнем, ныла, подобно пустоте во внутренностях, требуя внимания.
Укрываясь в своем святилище и паря, окруженный колдовскими защитами Езод тихо решил судьбу магистра Когтя и отбросил ненависть корабля. Подобно Жара'шану, судно было еще одним досадным элементом боевой банды, с которым следовало разобраться, но теперь его внимание поглощала текущая аномалия. На Сарастус возвращалось Черное Солнце, и сейчас необходимо было фиксировать каждую деталь и оценивать каждый нюанс. Несмотря на десятилетия, которые он посвятил этой тайне, он мало понимал ее природу, но захватывало его само обещание. Довольный тем, что его защита осталась в сохранности, колдун потянулся в пустоту, чтобы стать свидетелем невозможного.
Он прибыл с беззвучным криком — безумный, еще не выпущенный звук космоса, омраченный тенью другого. Сама реальность отпрянула, причинно-следственные линии хаотично смешались от присутствия незваного гостя. Защищаясь на каком-то базовом уровне, материя застыла у пролома, пытаясь заключить зараженное пространство в карантин. Реальность удержалась, и завоеватель был пленен.
Пленен, но не полностью изолирован. Заключенный в пузырь порядка, он выглядел как огромная черная звезда, источающая ядовитый свет.
Истинная Ночь пришла на Сарастус.
Стемнело сразу, но Зет все равно продолжал видеть площадь. Бледные лица, сверкающие клинки, серые амулеты просматривались неестественно четко. В высоком контрасте, до мельчайшей черточки — но обесцвеченные и лишенные тепла. Призрачный свет…
Кто-то начал хныкать, отозвался другой голос. Суеверный страх охватил толпу, подобно лесному пожару. Они хотели убежать, но их удерживала песня Иглы. Монолит стал ярко-белым, похожим на собственный негатив. Он сверкал от переполнявшей его энергии, между шипами пробегали разряды черных молний. Внезапно его песня превратилась в ужасный, пробирающий до глубины души вой.
Что-то начало ломаться внутри вурдалаков. Кто-то с растерянным криком ринулся вперед, раскинув руки, чтобы обнять металлическую сирену. Парнишку тут же затянуло в вихри возле монолита. Они поднимали его по спирали через лес колючек, которые рвали и обжигали тело. Уже недвижимый, он застрял где-то высоко, проткнутый одним из шипов.
Теперь в вихрь прыгнул второй парень, за ним — третий, четвертый. Скоро к смертельному танцу присоединились десятки жертв, бегающих вокруг Иглы и кричащих от радости, когда она начинала калечить их тела и души.
На Зета и его банду крик подействовал мягко, почти играючи. Он чувствовал: Игла хотела, чтобы он победил, хотела, чтобы он прорвался к звездам. Он не знал почему, и инстинкты подсказывали ему, что за это придется заплатить, но Зет решил разобраться с этим позже. Он и так в аду, терять ему нечего.
Вырвавшись из клетки собственной плоти, колдун направил свой дух на площадь и незримо парил над хаосом. Езод смотрел на кричащий монолит и переполнялся гордостью, вспоминая маленькое демоническое семя, которое он посеял здесь так давно. Освещаемое ядовитым светом Черной Звезды, питаясь от гниющего улья, оно превратилось в настоящего титана! К сожалению, став полезным инструментом для сбора, Игла толком не раскрыла секретов Солнца. Колдун пришел к выводу, что аномалия нарушала пространство на метафизическом уровне, буквально разъедая душу планеты, но сам механизм был ему совсем непонятен.
Он обратил внимание на подопытных и оценил масштабы резни. Бедные существа снова проявляли замечательную твердость духа. Пока один поддавался соблазну, еще трое пытались противостоять. Многие упали на колени, закрыв уши руками, чтобы заглушить песню. Другие стояли неподвижно, крепко зажмурившись и бормоча молитвы или проклятия, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме зова. Они подтверждали его гипотезу, что жестокость улучшала сопротивление к аномалии. Но даже при этом многие погибали, а лорд Вассааго ждал после этого сбора живую добычу. Сейчас разочаровывать его было бы неосмотрительно…
Езод с неохотой скомандовал монолиту отступить. Как всегда, тот сопротивлялся, и он укрощал его собственной волей, безжалостно заставляя его подчиниться. Сила Иглы со времени последнего сбора выросла в геометрической прогрессии. Она стала более враждебной, более загадочной, более похожей на творение Черного Солнца…
Постепенно какофония утихла, и Игла снова стала скучного, безжизненного серого цвета. Вурдалаки таращились на спящего монстра. Их лица освещал призрачный свет. В какой-то момент резни начался дождь, и теперь на площади слышались первые раскаты грома. Монолит продолжал безмолвствовать. Медленно, но уверенно толпа зашумела, сначала от облегчения, а потом пытаясь перейти к ликованию.
