Мюррей Лейнстер
Шахта в небе
Осколок скалы, который одновременно представлял собой залежь, плыл в золотистом солнечном тумане. В одном месте туман светился ярче — там, на расстоянии десятков миллионов миль, находилось солнце. На другой стороне туман был темнее, а местами, где он становился совсем тонким, в проплешинах мерцали одна-две искорки звезд. Расстояние до них можно было выразить только в световых годах. Вся остальная часть тумана — или мглы — была освещена до однообразия равномерно — и справа, и слева, внизу и вверху. Некоторое разнообразие в сцену вносила только скала. В длину она достигала самое большее двадцати метров, а в наиболее узкой части — пятнадцать метров. Вещество, ее составляющее, за исключением одной-единственной вкрапленной жилы породы, представляло собой кристаллическую коричневую субстанцию, некогда отколотую мощным ударом от какого-то большого целого.
Скала плавала в пустоте. Она не падала, потому что вращалась по орбите вокруг планеты, которую скрывала золотистая дымка тумана. Ничто не обнаруживало ее присутствия здесь, но люди добрались и до нее.
Неровными буквами кто-то пометил эту скалу: «ГХ-3». Буквы и цифры едва можно было различить на расстоянии. А несколько позже некто украсил поверхность новой надписью: «ДК-39», эта надпись частично перекрывала старую. И это все, что можно было сказать об одной стороне скалы.
На другой ее стороне имелись более очевидные следы человеческого присутствия. Имелся прозрачный купол, надежно прикрепленный к скальной поверхности. Диаметр его составлял пятнадцать футов. Сферическая поверхность купола достигала в высоту футов восьми. Сбоку в одном месте была встроена трубчатая металлическая рама, к которой примыкал прозрачный воздушный шлюз. И внутри купола находились предметы, предназначенные только для человека.
Здесь был спальный мешок с капюшоном — кубообразный объект, являвшийся кондиционером воздуха. Имелся штабель резервуаров, во все стороны торчали вентили и шланги. Резервуары были помечены словом «Кислород». Некоторые ящики, судя по надписям, содержали — или когда-то содержали — запасы провизии.
На скале все было недвижимо. Имея размеры семьдесят футов на пятьдесят и на сорок, скала обладала массой в несколько тысяч тонн. Она вращалась вокруг некой неопределенной оси, совершая примерно за десять минут один оборот. Вокруг тишина и покой.
Это была безымянная скала. Она плыла в туманном вакууме, в космическом облаке пыли, составлявшем громадный светящийся диск, повисший в межпланетном пространстве. Это были кольца Тотмеса, о котором «Галактический Указатель» мимоходом замечал, что Тотмес — газовый гигант, четвертая от светила планета системы звезды Нилетус, окруженная кольцами пыли и мелких осколков от распавшихся лун. То есть, в этом отношении она напоминала Сатурн, планету Первой Системы.
Скала с выведенными на ее поверхности буквами и цифрами все плавала и плавала в световом тумане. Ничто не двигалось. Ничего не происходило. Совершенно ничего. Даже то, что лежало в спальном мешке, тоже не шевелилось. И не дышало.
Данн вел свой космоскаф сквозь кольца Тотмеса. Он сердито хмурился. Потому что направлялся он на Отдушину, куда вскоре должен прибыть транспорт-сборщик, а для Данна необходимость этого перелета сейчас была очень некстати. Прибытие сборщика вызывало каждый раз прилив почти истерического веселья, но Данну теперь было не до этого. Только крайняя необходимость заставила его покинуть своего партнера Кииза, оставшегося на одном из осколков, который они нашли и стали разрабатывать. Там имелась двухфутовая жила абиссальных кристаллов прямо на поверхности осколка, и было бы безумием оставлять такое сокровище без охраны. Конечно, они пометили осколок. Но маркировка особого значения не имела. Хотя они и обозначили его своей меткой — «ДК-39» — поверх старой «ГЗ-3.», но в Кольцах Тотмеса не существовало понятия законности, и это возможно только в моменты прибытия транспорта-сборщика. Дорога на Отдушину с того осколка, на котором работали Данн и Кииз, занимала два с половиной дня и пролегала она сквозь золотистый туман, в котором не было маяков. Из обоих партнеров Данн являлся более опытным астронавигатором. Если бы полетел Кииз, оставив Данна на скале, он мог бы заблудиться и не найти дороги назад, прежде чем у Данна закончился бы кислород. Данн имел гораздо меньше шансов заблудиться. Кроме того, если бы они оба покинули свой осколок, какой-нибудь посторонний старатель мог бы наткнуться на него, пометить заново своими инициалами и номерами… если, конечно, он был готов отстаивать свою находку.
Поэтому-то Кииз и остался в куполе, покинутом Данном два дня назад для того, чтобы поспеть на Отдушину к приходу сборщика. Им нужен новый запас кислорода, нужна провизия и запчасти для горного оборудования. Все это Данн должен был получить на корабле-сборщике, привозившем запасы с Хоруса, следующей от солнца планеты этой системы. При всем при том, Данн обязан был следить за тем, чтобы не попасть в ловушку, поставленную недоброжелательно настроенными субъектами, которые всегда рады воспользоваться отсутствием правосудия в Кольцах. Полет поэтому становился не только срочным, но и трудоемким, и ничего удивительного не было в том, что Данн хмурился. Необходимо не только взять припасы, но и вернуться обратно к осколку, не приведя «хвоста». Если это ему удастся, то к тому времени, когда снова придет корабль-сборщик, они с Киизом станут весьма состоятельными людьми. А если ему не удастся…
Но другого выхода не было. Он должен суметь. Если повезет, то все пройдет совершенно гладко. Имелись и другие варианты, но они ему совсем не нравились.
Окруженный со всех сторон непроницаемой пеленой пылевого тумана, Данн с трудом мог представить, что вся остальная Вселенная существует в действительности. Космоскаф плыл в золотом светящемся тумане. Казалось, туману нет конца, но Данн знал, что приближается к Отдушине. Она была большим осколком — летающей горой, крупной частицей неисчислимых фрагментов колец Тотмеса — и на ней находился местный грузовой космопорт.
Каких-то несколько миллионов, или десятков миллионов, или сотен миллионов лет назад несколько сателлитов Тотмеса неосторожно вошли в предел Роше для этой системы спутников. Они были раскрошены в пыль гигантскими приливными силами, которым ничто, в буквальном смысле слова, не могло противостоять. Они развалились. В ходе процесса осколки были перемолоты в мельчайшую пыль, а частью — в гравий. Позже отдельные частицы снова слиплись вместе, образовав более крупные тела — скалы и горы.
