– Как бы жеребенка не упер, – качает головой Азамат, но, по-моему, он скорее предлагает птичке поспорить, чем действительно переживает за своих лошадей.
Мы осторожно переходим замерзший ручей, поднимаемся вверх по довольно крутому склону. Там растет куст чего-то вроде калины. Азамат тут же срывает несколько ярко-красных гроздей сморщенных ягод и предлагает мне:
– На, попробуй. Эти только по берегам Дола растут.
Ягоды кисло-сладкие с мелкими мягкими косточками и липнут к зубам, как карамель.
– Здорово, – говорю. – У вас даже зимой в лесу что-нибудь съесть можно.
Мы двигаемся дальше, вот только Азамат теперь принимается каждые пять минут спрашивать, не устала ли я. Я отвечаю все менее и менее добродушно и в итоге толкаю его в сугроб. И когда эти муданжцы научатся ждать от меня подвоха? Он ведь и правда падает. Естественно, мы долго ржем.
– Да, – говорит, – теперь я понимаю, как ты тогда Алтонгирела уронила. А то он все «боги», «боги»…
Лес редеет, зато мы все чаще идем в гору. Мне, конечно, теперь неохота признаваться, что я и в самом деле устала, но что-то уже совсем тяжко становится. Только я набираюсь духу, чтобы все-таки признаться, как мы выходим на открытую ровную площадку, с которой разворачивается потрясающий вид на собственно Дол.
– Ух ты-ы-ы, – только и выговариваю я.
Слева возвышаются совершенно монументальные горы, гораздо выше, чем те, что окружают Ахмадхот. Справа чуть-чуть леса, а потом сколько хватает глаз бескрайняя степь под снегом. А прямо – слепящая, искрящаяся на солнце водная гладь под ультрамариновым небом. И ни единой души нигде. Я поняла наконец, чем так прекрасны муданжские пейзажи – в них нет и следа человека! Я хочу немедленно поделиться своим открытием.
– Как это здорово, что тут никого нет!
– Однако, – смеется Азамат. – Ты сильно устала от людей!
– Да нет, не в этом дело… просто на Земле нет такого места, где бы не было людей, понимаешь?
– Что ж у вас, совсем дикой природы не осталось?
– Да нет, заповедники-то есть, но туда ведь не пускают. То есть если ты работаешь в охране или изучаешь какое-нибудь зверье, то по специальному пропуску можешь пройти, а все остальные – только по туристическим тропам группами по десять человек. А здесь можно так вот запросто войти в лес – и никого…
Азамат смеется и мотает головой, дескать, подумать только, какие у землян проблемы.
Мы плюхаемся на лежащий на земле ствол чересчур раскидистого дерева неизвестной мне породы и отдыхаем, любуясь нетронутым древним пейзажем. Азамат снова принимается что-то напевать, как тогда на канатной дороге. На сей раз я все-таки спрашиваю, что это.
– Это из цикла песен о сотворении мира. Тебе-то я его очень кратенько пересказал, а там ведь на самом деле про каждую речку отдельно, не говоря уж о горных хребтах. А Дол – это вообще отдельная тема. Горсть старого бога, в которой скопилось молоко Укун-Танив… Безумно красивая песнь. Когда будет праздник начала лета, обязательно послушай, тогда весь цикл поют.
– Да мне и в твоем исполнении нравится. У вас эти певцы все верещат, как будто им что-то отдавили.
– Ты просто по-настоящему хорошего певца еще не слышала. Ахамба, конечно, неплох, но он скорее интонацией берет, а не голосом. Ну да ничего, услышишь еще.
Мы снова что-то съедаем, а потом идем вниз, к берегу. У самой кромки полоса льда метр-два шириной, а дальше вода плещется. Азамат довольно потягивается.
– Весна!.. – Внезапно он настораживается и оборачивается в сторону полей. – Не так тут безлюдно, как ты говорила… У нас сейчас будут гости.
Минут через пять я начинаю различать какую-то движущуюся точку на горизонте. Мы отходим от воды под деревья и ждем, кого это принесет нелегкая. Наконец перед нами притормаживает всадник на большой ярко-рыжей мохнатой лошади. Всадник, мужик примерно одного с Азаматом возраста, спрыгивает в снег и приветствует нас согласно этикету – кланяется, перекрестив руки на груди и положив ладони на плечи. Азамат руки тоже скрещивает, но не кланяется, а только чуть кивает. К счастью, женщины в присутствии мужа вообще не должны здороваться с посторонними.
Незнакомец открывает рот и принимается говорить – и я понимаю, что ни шиша не понимаю. То есть вроде все по-муданжски, но ни хрена разобрать не могу. Однако я чувствую, что Азамат еле заметно расслабляется. Очевидно, тут никаких проблем.
– Очень рад встрече, – говорит Азамат. – Да, мы с супругой как раз решили осмотреть землю, которая мне досталась. Наш унгуц стоит за этим лесом. Я думаю, мы сейчас вернемся к нему и нагоним вас, а там вы нам все покажете?
Всадник отвечает утвердительно, хотя и косится на меня с сомнением. Думаешь, не дойду?
Азамат с ним прощается, он вспрыгивает обратно на своего веселого конька и неспешно удаляется откуда явился.
– Кто это был? – спрашиваю с интересом, разворачиваясь к лесу.
– Один из пастухов, – недоуменно отвечает Азамат. – Он же представился.
– Я ничего не поняла, что он говорил!
– А-а… ну да, он из Долхота, они там немного не так говорят… Но все то же самое, только чуть-чуть звучит по-другому. Ты привыкнешь.
– Надеюсь, – вздыхаю я. Стоило столько времени учить этот долбаный язык, чтобы обнаружить, что у него еще и диалекты есть! – Так чего он хотел?
– Ему Старейшина Унгуц птичку прислал, что мы сегодня здесь будем…
– Птичку?!
Азамат хохочет.
– Да нет! Это просто говорится так… ну вроде как сообщил или намекнул… То есть я не знаю, как именно. Может, человека послал, может, позвонил… кто его знает. Поэтому так и говорят, птичку послал, когда не знаешь, как именно. Так вот, он хочет показать нам табун, а еще говорит, что тут есть постоянные шатры, в которых можно заночевать.
– Хорошо, – киваю. – В постоянном шатре ведь теплее?
– Да, там печка и шкуры на полу.
Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Вот сейчас как раз один из таких моментов. Скажи мне кто два месяца назад, когда я собиралась бороздить космические просторы, что через эти самые два месяца я буду деловым тоном обсуждать с мужем, что в постоянном шатре теплее, потому что там печка и шкуры, – да я бы сразу психовозку вызвала!
Я плюхаюсь на сиденье унгуца и с трудом удерживаюсь от того, чтобы немедленно заснуть. Все-таки тяжело с непривычки шастать по лесу на лыжах. Но, как я понимаю, это не последний на сегодня аттракцион.
Мы взмываем над полем и летим прочь от внушительных гор вдоль берега вслед за едва различимой в снегу фигуркой всадника. Солнце уже намекает, что оно тоже за день нагулялось и хочет баиньки где-то там, за снежным горизонтом. Мы же вызывающе показываем ему длинный нос с рогами и летим к новым приключениям.