Огромная орда неподвижных термитов под прозрачной пленкой.
Несколько меоравиолей, ползущих мимо турбоплатформ. Размяться решили, да?
И – густой молочно-белый пар, клубящийся по обоим краям кадра. Видимо, тот самый, который полностью ослепил три другие камеры наружного наблюдения.
–…Как только катер приземлится у основания компрессорной башни, я прикажу его бортовому милитуму открыть все двери и заблокировать управление. Мы совершаем амортизированный прыжок прямо отсюда, из диспетчерской…
Но самое любопытное – это, конечно, не инопланетная техника. А то, что творится внутри катера.
Свободная от планетолета часть грузовой палубы представляет собой скопление тошнотворной, жуткой плоти. Свита пси-мастера, состоящая из таких же точно отвратных существ, какие наше отделение повстречало в аварийном контуре Копей Даунинга.
Их не меньше дюжины, а возможно, больше. Они пребывают в полнейшей неподвижности, прилепившись четырьмя своими массивными тумбообразными конечностями к потолку, служащему, разумеется, и полом пассажирской палубы заодно. Их бахромчатые купола вывернуты наизнанку и свешиваются вниз, обнажая омерзительные складчатые тела сухопутных медузомоллюсков. Или как их еще назвать?
А на пассажирской палубе, судя по всему, идет оживленная светская беседа. Оживленная, по крайней мере, по понятиям Воинов Обновления.
Шбаланке сидит прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. На руках он держит Вукуб-Цикин, мою Северину. Северина вдумчиво рассматривает бусы на шее у Шбаланке. Ну хоть не плачет, солнышко мое. Крошка одета в ладный детский гермокостюмчик – один из трех, которые мы в свое время прихватили про запас на борту «Дайаны». Мудрые Воины Обновления тоже не забыли про них, когда сматывались с «Юнгера».
Люди Яшкина вообще проявили чудеса предусмотрительности. На случай непредвиденной аварии они защитили не только драгоценную Вукуб-Цикин, но и сами разобрали аварийный комплект легких гермокостюмов, находившийся на борту, высадочного катера. Так что даже если бы катер при посадке получил пару-тройку пробоин, им удалось бы избежать отравления летучими цианидами атмосферы Виндхайма. И тогда Отряд Обновления погиб бы не от отравления, а от множественных телесных повреждений. Шутка, шутка.
Итак, Шбаланке держит Северину на руках и неспешно проговаривает вслух фразы на сакральном языке Яшкина, который не в состоянии перевести даже наши милитумы. Вряд ли этот язык понимает и пси-мастер. Общение наверняка ведется на телепатическом уровне. Видимо, Шбаланке пребывает в одном из многочисленных фазисов транса, а вслух проговаривает обращенные к пси-мастеру фразы непроизвольно. Как некоторые ветераны выкрикивают во сне «Скорее, скорее в катер!» или «Патроны давай, песья кровь!».
Остальные Воины Обновления чинно сидят на корточках у ног Шбаланке и ритмично кивают. Трудно решить, содержится ли в этом кивании какой-то смысл, существенный для энергетической поддержки переговоров с пси-мастером. Или это пустая формальность векового ритуала?
Пси-мастера я узнаю сразу. Но вид его настолько несуразен и дик, что до последнего мгновения мне не хочется концентрировать внимание на этом порождении далекой, чуждой бездны. И верить очевидному мне тоже очень не хочется.
Два белых прямоходящих динозавра, похоже, пришлись ко двору. Дары, подбор которых представлялся мне верхом наивности пусть мудрых, но, мягко скажем, несовременных Воинов Обновления с богом забытого Яшкина, пси-мастером не отвергнуты. И более того, в соответствии с неким загадочным этикетом, дары эти потребляемы прямо на глазах дарителей. Свежесодранная шкура одного динозавра наброшена пси-мастером на «плечи» или, точнее, на тот кобрин воротник, который окружает его голову. Кровавые останки ободранного бедолаги тоже в кадре…
А над вторым динозавром пси-мастер трудится вот прямо сейчас.
В одной конечности он сжимает нечто вроде небольшой циркулярной пилы на изогнутой рукояти. Другой – крепко держит трепыхающегося динозавра за холку. Пила визжит. Динозавр – тоже…
Вок не солгал – я уже встречался с ним. Ошибки быть не может. Тот же металлизированный скафандр с наплывами. Та же масть, расцветка и расположение крапинок, задумчивое и высокомерное, с позволения сказать, лицо. Но главным аргументом является конечно же отметина от моей неразорвавшейся пули. В том самом месте, где металлизация заканчивается и скафандр превращается в полупрозрачное желе, облекающее его не лишенное монструозной грации тело.
Темное пятно в асимметричном звездообразном углублений на фоне нежно-песочной кожи. Справа. Именно там, куда отправилась пуля из моей «Сьюздали» в пещере над разрушенным кессоном аварийного контура.
Когда понимаешь, что имя твое – Судьба, под ногами разверзается пропасть.
Я мог убить пси-мастера. Даже после того, как неразорвавшаяся пуля швырнула его в мутную водицу под моими ногами. Хватило бы двух-трех выпущенных наугад гранат из «Тандера».
Кроверны живучи, но они тоже уязвимы, тоже смертны.
Если Эверт Вальдо прав насчет уникальной специализации пси-мастера – в тот день война закончилась бы.
У меня в голове это просто не помещается. Трудно вообразить, что тогда под моим пальцем была Самая Большая Красная Кнопка.
У маленьких мальчиков – маленькие проблемы. У больших мальчиков – большие проблемы. У горстки штурмовых пехотинцев, которые взялись в одиночку выиграть войну, – проблемы любые. Вплоть до летального исхода.
Карлскрона и Рахими тревогу вовремя не подняли. Впрочем, и не могли. Патрульный сквад из трех турбоплатформ, который шел на предельно малой высоте между сопками, был замечен нашими радарами лишь на катастрофически близкой дистанции в считанные километры. Видать, расстрелянные нами стрекошвейки в последние мгновения все-таки успели связаться со своими творцами.
Засекли нас турбоплатформы или нет? Прятаться или бежать? Куда бежать? Как прятаться?
Чтобы заметить нас внутри диспетчерской, надо специально приглядываться. Зависнуть буквально на расстоянии вытянутой руки от бронепластикового переплета – и вынюхивать, вымерять, прислушиваться.
Потому что пленочные экраны. Потому что стелс-технологии. Потому что притаившийся внутри помещения пехотинец – объект в высшей степени неконтрастный.
– Всем замереть! – приказывает Свечников, опережая Вальдо, вроде как старшего офицера в нашей банде. Старший-то он старший, но Вальдо – мыслитель и стратег, а в банальной тактике мы со Свечниковым побольше смыслим.
Никто не против. Кроме Вальдо.
– Может, разумнее все-таки спуститься вниз на лифте и спрятаться под водой? – тихонько спрашивает Вальдо. Признает, значит, что по турбоплатформам он не эксперт. Тут уж Свечников в законе.
