улыбкой.
— Я не о деньгах. Деньги не проблема. Сроки.
Доктор закладывает руки за спину и устремляет взгляд вверх. Солнечные лучи, проникающие в парк сквозь кроны деревьев, играют на его умиротворенном лице. Терпеливо жду, хотя меня и подмывает прямо сейчас схватить его за рукав медицинского халата или за грудки и трясти, трясти…
— Год, Кайя. Как минимум год.
Дерьмо-о-о…
Крепко зажмуриваюсь и глубоко дышу.
— Год — это немного по сравнению со счастливой и здоровой жизнью, которая непременно ждет вашего брата после завершения лечения.
Качаю головой.
— Знаю, просто…
Я отняла у Шона год жизни, и мне хочется провалиться сквозь землю, вот что.
— Вы сможете его навещать, — успокаивает меня доктор Кравец, неверно истолковав мою реакцию.
— Конечно, — бормочу.
Подумать только, а ведь изначально я считала этого человека одним из главных подозреваемых…
— Спасибо вам, доктор.
Пожилой мужчина усмехается, отчего от его глаз к вискам убегают глубокие лучики-морщинки.
— Я же говорю: рано благодарите. К тому же вы еще не видели сумму в счете. — И весело подмигивает.
Старый проказник.
* * *
С экипажем «Старой ласточки» мы распрощались еще на орбите. Лариса тепло обняла меня на прощание и посоветовала быть внимательнее к своему здоровью. Кок Кули взял обещание не переставать практиковаться в кулинарии. Эдвард, пилот Тим и капитан Роу просто пожали руки и пожелали удачи.
Должно быть, они еще там, ждут возвращения Джека. Или же он доберется сам, снова сменив имя и взяв новое дело, — не спрашивала. Но сейчас он провожает меня в отель, и этого достаточно.
На самом деле, я так сильно впечатлена клиникой доктора Кравеца, что меня даже не посещают пошлые мыслишки касательно Джека. Столько пациентов, столько поломанных судеб… Ради чего, Карла? Ради денег?!
— Миленько, — комментирует Джек, входя в только что снятый для меня номер.
Единственный снятый номер — сам он задерживаться явно не собирается.
Ставит сумку с моими немногочисленными пожитками на полку для обуви у входа, а сам проходится по комнате, вероятно, по вбитой годами привычке проверяя окна, ванную комнату, потайное место за шторами.
— Думаешь, меня тут караулит маньяк? — смеюсь, наконец приходя в себя.
Он усмехается, пожимает плечом.
— Должен же я попытаться спасти от тебя хотя бы одного маньяка?
Воинственно упираю руку в бок и вскидываю подбородок.
— Джек Рассел, ты знаешь, что ты скотина?
Расплывается в ехидной улыбке.
— Я не Джек Рассел.
Ну кто бы сомневался?
На секунду отвожу от него взгляд, чтобы сбросить босоножки — ноги гудят, я все-таки умудрилась отвыкнуть от каблуков. А в следующее мгновение меня подхватывают сильные руки. Пищу от неожиданности и обвиваю его бедра своими ногами — благо ширина юбки позволяет.
Целуемся. Жадно, страстно, торопливо. И это еще лучше, чем я себе воображала. Какой там Гас, с которым я пыталась забыть свою тягу к этому человеку? Прости, красавчик-блондин-греческий-бог, но ты не идешь ни в какое сравнение!
Не прекращая целовать, Джек усаживает меня на высокий комод у стены, оставаясь между моих широко расставленных ног.
— Кстати, — шепчу, внезапно вспомнив то, о чем в суете совершенно забыла, — я же так и не заплатила Джейку Риду за работу.
— Вот и заплатишь, — язвит этот зараза, спуская с моих плеч тонкие лямки платья и обнажая грудь, до которой тут же добирается губами.
— Скотина. — Выгибаюсь ему навстречу, дурея от захлестывающих меня эмоций и ощущений. — Ты знаешь, что любая уважающая себя девушка, услышав такое, обидится, решив, что ее назвали проституткой?
Его плечи вздрагивают от смеха, а губы возвращаются к моим губам.
— Ну ты же придурочная, а не идиотка, — отвечает, все еще посмеиваясь.
И я без раздумий сжимаю зубы на его нижней губе — получи, засранец!
А еще через миг я вынуждена выгнуться дугой, потому что этот гад запускает руку мне в волосы на затылке и оттягивает голову назад.
— Будешь неделю носить водолазки, — угрожает, явно намереваясь поставить мне на шее засос.
Ах так, значит? У меня как раз отросли ногти. Что я немедленно и демонстрирую, задирая его футболку и от души полосуя спину…
Это не просто секс, это какой-то бой. Взаимное изнасилование, хе-хе.
Джек прекрасен, без шуток. Его тело просто великолепно, а темперамент в постели настолько соответствует моему, что это не просто круто, это бомбезно — до искр из глаз. Хотя какой там «в постели» — до постели мы добираемся часа через три: после комода, подоконника и душевой кабины.
Мой горячий до невозможности зараза-камикадзе, какой же ты классный!
Уже светает, когда мы наконец без сил валяемся в кровати. Трогаю кончиком пальца свою прокушенную и теперь наверняка распухшую губу.
— Какой хороший отель, — усмехаюсь. — Нам в дверь постучали лишь дважды.
Джек ржет.
— Учись у людей тактичности.
Мстительно прищуриваюсь.
— Опять нарываешься?
— Не-а. — Качает головой, хотя горящий взгляд явно намекает об обратном. — Нам бы поспать хотя бы пару часов.
— И поесть, — поддакиваю.
Оставшийся без ужина желудок тут же подает голос. Зараза, а ну заткнись! Нельзя же портить такой романтичный момент голодным урчанием.
— Ты в кого такая прожорливая? — Джек, естественно, не упускает возможности меня поддеть.
— В бабушку! — рявкаю.
И мы, смеясь, снова целуемся. На сей раз без укусов и членовредительства, неспешно и тягуче — самое то перед сном.
Я честно собираюсь спать, но что знают о сне мои шаловливые руки? Одна из них, живя своей собственной жизнью, добирается до груди Джека и, жадно исследуя его тело, спускается ниже и ниже.
— Это не я, — заверяю, округляя глаза в фальшивом изумлении. — Она сама.
— Ага, верю, — смеется Джек, но, естественно, не останавливает.
И вдруг моя ладонь замирает, а я хмурюсь. Я, конечно, уже видела его без футболки еще во время спарринга с Эдом, но на ощупь длинный шрам в форме полумесяца на его правом боку еще более впечатляющ.
— Что это? — шепчу, поднимая глаза к его лицу.
Джек кривится.
— Шрам, что же еще?
— Большущий.
Он наконец перестает кривляться и отвечает серьезно:
— В десять лет упал с крыши, зацепился за водосток, отломал от него кусок и пропорол себя им насквозь. Мачеха Дилана шила меня вручную, поэтому
