— А к тебе, арестованный Алмаар, у меня личный вопрос! — Дюпрейн подошёл к нему почти вплотную, глядя при этом прямо в самые зрачки. От его внимательного взгляда не ускользнуло, как сразу же напрягся солдат, стиснул челюсти, но остался прежним. "Ведь это только шкура у тебя такая! Я же вижу, когда тебе страшно… И не нужно кривиться с усмешкой…"- Кто разрешал тебе прикасаться к ловушке? Я разрешал тебе обезвреживать её? Или тебе плевать на старших по званию? Ты подводил всю группу, а не только себя и рядового Тайлера, нас слишком мало, что-бы так глупо рисковать!.. Мы живы только тогда, когда все вместе, когда все мы стоим друг за друга… Тебе это понятно? Я вполне доступно для тебя объяснил? — а потом добавил решительно, — Глупости в своём отряде я делать не позволю! Ясно?!
И вообще все эти твои штучки — всего лишь мальчишество и глупая бравада! По-казуха! — закончил капитан почти шёпотом, и так видя, как посерел Алмаар лицом. Дюпрейн понял: это уязвленная гордость плещется сейчас в его глазах, холодных и синих, как она сменяется ненавистью. Злой, беспощадной! "Ну, скажи хоть слово — и я пристрелю тебя! Я же очень долго ждал этого момента, хоть и не мог на него решиться! А сейчас он наконец-то настал. Сейчас я сделаю это без сожаления! Как же ты мне надоел… Ну, дай только повод! Хоть одно слово, хоть один жест непо-виновения…"
Сухие губы дрогнули. Алмаар готов был сорваться, но в последнее мгновение отвёл взгляд, промолчал, кусая губы чуть ли не до крови. Он сдержался! Он оказал-ся сильнее, чем рассчитывал Дюпрейн, и понимание этого отбило желание говорить что-то ещё. Что толку? Зачем? К чему все эти стычки? Что они теперь в их положе-нии могут сделать? Мы же теперь все в одинаковых условиях, все мы равны перед судьбой. И не известно ещё, чем всё это закончится, а эти противостояния не при-водят ни к чему, лишь силы зря тратятся и нервные клетки горят.
— Алмаар, идёшь со мной! Остальные — ждать нас здесь! — Дюпрейн отвернулся, встал к ним всем спиной, прямой, почти тощий, но твёрдый и упрямый, готовый идти до конца, каким бы он для них ни был.
День проходил в томительном и тоскливом ожидании. Лес молчал впервые за все дни, настороженный, напуганный присутствием человека. Где — нигде робко пере-кликались птицы, неприметные и голосистые, они осторожненько перепархивали с почти неслышимым шелестом крыльев. Ветра не было, листья на деревьях висели неподвижно, и даже грохот отдалённых машин, проезжающих по магистрали, и окрики сионийских солдат доносились сюда.
Воздух, тяжёлый и душный, обволакивал плотным и густым одеялом, он совер-шенно не давал ни свежести, ни прохлады. Весь день хотелось пить. Только — пить! Потому что о еде уже никто и не вспоминал. Всё, что можно было съесть, съели ещё вчера вечером. Но и воды у всех оставалось совсем по чуть-чуть, её экономили и берегли.
Капитан с Алмааром ещё где-то бродили, хотя времени было уже далеко за пол-день. Что было в мыслях Дюпрейна, никто не знал. Зачем он пошёл, что он задумал и задумал ли вообще что-нибудь?
Моретти и Кордуэлл докуривали последние сигареты, приглушая этим чувство голода, убивая бестолково и медленно тянущееся время ожидания. Дым разгоняли руками. Эта осторожность была теперь заметна в поступках и действиях каждого из них. Но это был не страх, который пытался вколотить в их головы капитан. Просто они научись понимать цену всякой мелочи: сказанному громко слову, звонко трес-нувшей ветке, чётко оставленному следу ботинка в мягкой земле, надломленной ветке или примятых невзначай листьях. Всё это было теперь против них!
— Духота-то какая! — фыркнул Моретти, загребая листьями окурок, как можно не-приметнее засыпая место ухоронки трухой из прелой листвы и лесного сора.
— Дожди начнутся со дня на день! — отозвался Дик, — С гор натягивает тучи, потому и душно у земли…
— Ливни! Тропические ливни! — Марио аж подскочил на месте. — И мы в это время будем здесь?!! Здесь, в лесу?!!
— Зато напьёмся! — Кордуэлл невесело усмехнулся, шутка и вправду получилась совсем невесёлой, не для их положения. — Да ты не беспокойся, — продолжил Дик, — все хорошие дожди уже по горам прошли. Здесь самые ливни начнутся к середине осени. А это ещё месяц-полтора!
Джейк их почти не слушал, но сообщение о скорых дождях его заинтересовало: "Если погода ухудшится, может быть, тогда и сионийцы бдительность сбавят! Кому охота лишний раз мокнуть? А нам можно будет попробовать обойти их, пройти заслон…"
Капитан подошёл неслышно и совсем неожиданно, ребята ещё пререкались из-за какого-то пустяка, а Джейк, краем уха уловив лёгкий, невесомый шаг, насторожил-ся, повернулся на звук, не выпуская из рук автомата. Дюпрейн отклонил лиану, преграждающую ему путь, прошёл пару шагов и остановился, глядя на них сверху. Кордуэлл и Моретти замолчали, а Джейк ещё по фигуре капитана в первый же мо-мент понял: новости плохие.
И был прав!
Дюпрейн не хотел вдаваться в подробности, он за день многое успел повидать. Они с Алмааром до реки дошли, но к воде так и не смогли подобраться. Жаль, ко-нечно, ведь во фляжках-то у всех на дне осталось. У него у самого, конечно, по-больше, но Дюпрейн экономил, знал: дальше обычно только хуже бывает, он мог потерпеть, не маленький…
На реке положение не улучшилось, теперь уже и по этому берегу постоянно ходи-ли патрули, к воде не подойти — всё простреливается! Сионийцы готовы на каждый шорох пальбу начать, они сейчас на пределе… Думают, нас здесь целый отряд хо-рошо обученных диверсантов. Знали бы они!.. Этих же детей можно голыми руками взять! Без выстрела!.. Поцарапаются ли они хоть чуть-чуть?.. Если только Тайлер?.. Да Алмаар, может быть?.. Этот сегодня показал себя совсем даже неплохо, ходит по лесу хорошо, соображает, когда надо, память прекрасная, но в случае чего на него не положиться…
Дюпрейн прислонился плечом к дереву, отдыхая и одновременно думая о том, что же делать дальше. Как ему быть? Куда их вести? Что им говорить? Ведь положение с каждым часом — не с каждым днём, а именно с каждым часом! — становится всё хуже, всё отвратительнее для них… И всё потому, что он делает массу ошибок, допускает их!.. Ошибки, одна грубее другой! Грубее и глупее…
Ведь всё с Алмаара ещё началось, тогда, в первый день, когда он идти отказался, а потом — сбежать хотел! Я же из-за него, паршивца, столько времени потерял. И до сих пор всё с ним таскаюсь. Сентиментальным стал на старости лет. Пожалел! Мальчишка ещё, видите ли! Одумается… Мальчишка?! Преступник! Криминал! Рецидивист чёртов!..
"Всё! Хватит распаляться! — Мысленно прикрикнул на себя Дюпрейн, — Поиски виноватого ни к чему не приведут и ничего не изменят!.. Тебе пацанов этих спасать нужно! Выводить из "кольца"!.. И если они живыми после всего останутся, выбе-рутся из этой передряги: чёрт с ним, с тем приказом! И с рудником… Не до него сейчас… А на Ниобе разберёмся, трибунал, так трибунал, и пошло оно всё!"
