– О, надеюсь, что нет, – возразил Трехо. – Подобные переходные периоды требуют деликатности. И чем более глубоки грядущие перемены, тем важнее сохранять преемственность. Вы не согласны?
– Как скажете, – ответила она.
К ним скользнул официант, и Драммер взяла бокал. Не столько от нужды в спиртном, сколько ради идеи выпивки. Но, господи, было другое, в чем она нуждалась по-настоящему.
– Жаль, что здесь нет вашего мужа, – сказал Трехо.
Все в его голосе говорило о простой любезности, словно имя Сабы не было связано с мединским конфузом. О котором Драммер услышала еще до ареста. Сейчас ее пробрала дрожь. Что известно Трехо? Не хочет ли он сказать, что Саба схвачен? Убит?
– Мне тоже жаль, – ответила она. – Мне его очень не хватает. Но у нас всегда была разная работа.
– Надеюсь однажды с ним встретиться, – сказал Трехо, и она чуть-чуть расслабилась. Значит, не убит. Трехо, заметив ее реакцию, улыбнулся не без горечи. – Это было бы полезно. Мне кажется, было бы полезно, если бы вы помогли его переубедить. Хаос никому не на пользу.
– У меня нет с ним связи, – напомнила Драммер. И не стала добавлять: «А если и была бы, я не знаю, что ему сказать».
– Справедливо, – кивнул Трехо. – Мы еще вернемся к этому вопросу, хорошо? А сейчас я хотел бы поговорить с вами о другом. Верховный консул Дуарте намерен привлечь влиятельных людей к новым предприятиям на Лаконии. Создается своего рода постоянный совет лучших умов и самых значимых персон. Он просил меня распространить приглашение и на вас.
Гнилая вежливость. Делают вид, что она осталась самостоятельной, хозяйкой своей судьбы. О, она могла бы отказаться. Дуарте не так глуп, чтобы вовлекать в свои предприятия открытых противников. Но отказ не останется без последствий. То, что угроза не высказана, делает ее еще более зловещей.
– Похоже на колонии, не так ли? – спросила Драммер.
Трехо поднял бровь, отвечая ей молчаливым вопросом.
– Вы все перетягиваете на Лаконию, – пояснила она. – Не только корабли и деньги. Культуру.
Трехо улыбнулся.
– Земля всегда останется домом, в котором выросло человечество, но да, верховный консул находит, что… фетишизация Земли в дальней перспективе вредна для будущего человеческой расы. К тому же нам не приходится медлить с проектом депопуляции. Необходимо равновесие, при котором система Сол утратила бы подавляющее превосходство в населенности.
– Невозможно вывезти за кольца-врата миллиарды человек, – сказала Драммер. – Не выйдет.
– Не при нашей жизни, – ответил Трехо. – Этот труд рассчитан на поколения. Однако… я ведь, прежде чем стать лаконцем, был марсианином. Долгосрочные проекты меня не пугают.
Женщина в белом платье с золотом на горле и запястьях, проплывая мимо, кивнула Трехо. Тот улыбнулся в ответ, скользнул взглядом по ее заду и отвел глаза так быстро, что это могло сойти за вежливость.
– Ваш план терраформирования не слишком-то удался, – ехиднее, чем следовало, заметила Драммер. Само получилось.
– Удался бы, – возразил Трехо, – не подоспей другой, большего масштаба. Так или иначе, прошу вас обдумать приглашение. Верховный консул надеется на встречу с вами.
Он тронул Драммер за плечо жестом старого друга и направился к очередной беседе из списка. Взгляды и внимание окружающих последовали за ним, оставив ее позади. Драммер залпом допила шампанское и стала высматривать, куда бы приткнуть бокал, чтобы взять себе новый.
– Надираешься, Камина? По-твоему, это умно, или тебе уже все пофиг?
Авасарала подкатила в инвалидном кресле. Ее снежные волосы были уложены в узел на затылке, отливающее зеленью сари почти скрывало худобу. Старуха одряхлела с последней их встречи. А ведь и тогда выглядела старше Земли.
– Глушу боль, – ответила ей Драммер. – А что мне еще остается?
Авасарала развернулась и направилась к сцене и местам для зрителей. Сейчас кресла были пусты, но журналисты уже подбирались к ним. Скоро начнется представление.
– Я бы присоединилась, только говорят, проживаю остатки печени, – вздохнула Авасарала. – Не пить мне больше.
– Кажется, вы неплохо пережили завоевание.
– А у меня был выбор? – отозвалась старуха. – Я всю жизнь пыталась примирить Землю с Марсом. Л тут такое дерьмо. Словно прогуляла день в школе, а пока меня не было, все заговорили по-китайски. Ничего тут не понимаю.
– Да, – согласилась Драммер. – Вижу.
– Награда за долгожительство, – объяснила Авасарала. – Проживи подольше, и увидишь, как все твои дела теряют смысл.
– Плохая реклама, – заметила Драммер.
– Ну и черт с тобой. Умирай молодой. Увидишь, стану ли плакать.
Драммер засмеялась, Авасарала ухмыльнулась, и в этот момент они полностью поняли друг друга. Драммер на миг перестала быть одинокой.
– Собираешься на их подвальную оргию или что там затевает Дуарте? – спросила Авасарала.
Воган с дальнего конца зала поймал взгляд Драммер и целеустремленно двинулся к женщинам. Драммер не хотелось идти с ним. Не хотелось видеть предстоящий спектакль во всей его лживости. Она снова обратилась к Авасарале:
– Не знаю. Видимо, придется.
– Прятаться от императора – всегда неудачная мысль, – согласилась старуха. – А ты не знаешь, зачем они ищут Окойе?
– Кого?
– Элви Окойе, – успела уточнить Авасарала, прежде чем Воган оказался рядом.
– Пора, мэм.
Драммер кивнула и отдала ему бокал. Когтистая лапка Авасаралы ухватила ее за локоть, придержала.
– Выше нос, Камина. Мерзавцы чуют кровь. А это, хоть и не похоже, еще не конец нынешней дерьмовой истории.
– Спасибо, – сказала ей Драммер и отошла.
Места для журналистов успели заполниться. Она узнавала лица. Иногда даже позу в кресле и манеру двигаться. Она занималась такими делами много лет. Она никогда еще не занималась такими делами.
Адмирал Трехо произнес короткую вступительную речь: поблагодарил пришедших, выразил светлые надежды на будущее, передал приветствие от верховного консула Дуарте – и представил ее. Остальные должны были выступать позже. Генеральный секретарь. Спикер марсианского парламента. Кто-то еще. Но она была последним президентом Союза перевозчиков. Ее достоинство легло на плаху первым.
Драммер обвела взглядом лица и вспомнила времена, когда ей это нравилось.
– Президент Драммер? – Кафедра для выступлений подсказала: женщину зовут Моника Стюарт. – Союз перевозчиков участвует в процедуре передачи управления?
«Нет, не участвует. Только не я. Да, мы разбиты, но будем драться до последнего вздоха, потому что жизнь с чужой хваткой на горле нестерпима, всегда была нестерпима и всегда будет. Дело не в Лаконии, не в Союзе; любая власть на протяжении истории, устанавливая свои законы, тем самым толкала людей их нарушить. Мы люди, а люди – подлые, независимые обезьяны, достигшие величия убийством всех двуногих, что выглядели для нас странно и непохоже. Мы никому надолго не подчиняемся. Даже самим себе. И не мечтайте!»
В первом ряду кашлянула Авасарала.
Драммер выдавила улыбку.
– Союз перевозчиков всегда был временной структурой… – начала она.
Глава 52
Наоми
Фригольд был мукой мученической. В иной день она тому радовалась. Было чему сопротивляться, с чем драться. В другие дни это просто утомляло.
Узкую как карандаш долину, где они посадили «Роси», с севера, востока и юго-востока теснили крутые высокие горы. По дну бежал ручей от ледников. Бледно-зеленые древоподобные организмы цеплялись за камень корешками толщиной в палец и раскидывали гибкие плети ветвей с бледно-зелеными пузырьками листьев, паривших в воздухе, словно природа заказала на вечеринку уйму надувных шариков. Ветер носил ветви-лозы то в одну, то в другую сторону. Временами одна отламывалась и катилась по долине – чтобы умереть или укорениться на новом месте.
Наоми понимала: все это – продукт эволюционной гонки вооружений. Фотосинтезирующие организмы веками, если не тысячелетиями душили друг друга в темноте, пока один не додумался до способа иметь корни и одновременно летать, завладеть высотой, погрузив все, что ниже, в вечные сумерки. Все это не для «Росинанта» было придумано. Просто уж так удачно сошлось.
