Барон на несколько секунд замолчал и уже тише добавил:
– Зато такой шанс появится у остальных. В том числе, если мы сумеем захватить «Спрут», у всех остальных контрабордажников и экипажей «Змееежей».
Повисла пауза. Фон Стиглиц давал Егору время осознать ситуацию. Хотя что тут было осознавать? Выхода два: либо исчезающий шанс спастись самому и вполне реальный шанс спасти товарищей… и «подсадного» из СИБа. Егор покосился на барона. Ладно… можно и его за компанию… Главное – товарищей: Сашку Карлаша, Левинзона, даже Шелехова, оказавшегося вполне неплохим человеком… Либо все погибнут при подрыве «Подарка».
– Готов к выполнению задания, - глухо доложил Егор, облизав пересохшие губы.
– Хорошо. Тогда раздеваем нашего гостя, - фон Стиглиц склонился над неподвижно лежащим на боку телом. – Блок, отвечающий за убийство владельца скафа в ситуации, подобной нашей, и картридж аптечки пришлось уничтожить, - барон приложил к скафу какую-то коробочку в районе поясницы, - иначе мы имели бы сейчас абсолютно мёртвого пассажира и скаф с выгоревшей электроникой.
Что-то глухо щёлкнуло, раздалось негромкое шипение, и между шлемом и скафандром появилась узкая щель. Барон осторожно взял шлем двумя руками и стащил с головы абордажника…
– Женщина? – удивился неслышно подошедший поближе Левинзон.
Действительно, открывшееся лицо скорее можно было назвать женским, чем мужским. Оно даже чем-то напоминало лицо Ольги.
– Сейчас узнаем, - ответил барон, снимая коробочку и что-то нажимая на том месте, где сна была установлена.
Скафандр раскрылся, открывая взглядам присутствующих обтянутое некоторым подобием имперского лёгкого скафа тело. Два небольших, но вполне явственно выступающих холмика на груди не оставляли никаких сомнений в его половой принадлежности.
– Неужели все абордажники - женщины? - изумился Белецкий.
Мысль о том, что сегодня он целый день убивал представительниц прекрасного пола, пусть и пытавшихся в свою очередь убить его, была не самой приятной мыслью...
- Не о том думаешь, внучок… - бесшумно подкравшийся Шелехов отодвинул Егора в сторону. – Думать надо о том, что не может она так долго без сознания… А ну-ка, Яков Иосифович, возьмите даму под белы ручки… Только осторожно!
Когда Левинзон наклонился, чтобы разблокировать даме руки и извлечь её из скафандра, та вдруг взвилась, словно боевая пружина, и попыталась провести ряд ударов и приёмов. Ну да, фиксатор блокировал только скаф, а собственно руки незваной гостьи были не связаны – оставалось только выдернуть их из скафандра, что было больно и сложно, но не невозможно. Вот только женщине, пусть даже тренированной, в почти голом виде пытаться что-то сделать гиганту, упакованному в скаф средней защиты, это всё равно что попробовать голыми руками оставить танк. Левинзон без особого труда скрутил и обездвижил прыткую абордажницу.
– Отдохни пока, - легонько шлёпнул он по обтянутой блестящим чёрным материалом попке.
В ответ военнопленная заизвивалась и разразилась сердитой речью, полной оборотами, прослушав которые в исполнении автоматического переводчика, Белецкий слегка покраснел… Хотя в принципе Ольга себе такое тоже частенько позволяла.
Барон наклонился к пленнице и прижал к её шее инъектор. Тихое шипение – её тело обмякло.
– Раньше надо было подумать… - досадливо пробормотал фон Стиглиц.
– Мамзель, извольте надеть пеньюарчик… - согнулся в шутливом поклоне Левинзон, указывая рукой на освободившийся скаф.
- Фиксатор-то со скафа сними, - мрачно буркнул Белецкий, разгерметизируя свой «Сокол», - да о белых ручках хозяйки скафа позаботься…
Через пару минут Егор уже был полностью облачён в новый скаф. Приборчик барона перепрошил электронику скафандра, и теперь тот воспринимал нового владельца вполне нормально. Вот только самому новому владельцу всё было непривычно: от настроек экзоскелета до организации электронного табло нашлемного дисплея. Фон Стиглиц, конечно, подгрузил в справочную систему скафа мануал на русском языке, но, по-хорошему, с новой моделью скафандра следовало «сживаться» минимум десять часов. Но этого дня у группы контрабордажников, превратившихся вдруг в свою противоположность, не было.
– Легенда такая: связь у тебя сдохла. И основная и резервная. Только когда медсистема будет вопить «Караул!». Под эти вопли выдвигаешься к шлюзу ближайшего «Спрута». Входишь, ждёшь, пока откроются внутренние створки, и только тогда крепишь вот это сюда… - фон Стиглиц передал Белецкому прибор, с виду похожий на хоккейную шайбу.
Перед Егором высветилась схема шлюза «Спрута», на которой пульсировала красная точка цели.
– Просто прижми его к этому участку. И всё. Помни: после того как ты начнёшь двигаться, у тебя меньше четырнадцати секунд. Так, что ещё?.. По дороге в тоннеле подберёшь любую ихнюю шпагу и повесишь на пояс. То, что абордажник возвращается без оружия, будет выглядеть подозрительным. Пожалуй, всё. Вопросы?
– Но чужая шпага меня слушаться не будет…
– Вот именно поэтому она и должна висеть на поясе. Согласись, если они увидят, что возвращающийся боец пристегнул к поясу оружие, которым воспользовался не может никак, это возбудит лишнее подозрения. Свою шпагу можешь положить в контейнер.
– Меня! Меня возьми! – раздался в голове вопль Вейтангура, о котором и о странном поведении которого в только что закончившемся бою Белецкий в свете последних событий как-то позабыл…
– Возьму обоих, - по-хозяйски решил Егор и уложил в контейнер и шпагу и меч.
– Бери меня первым! – заявил меч, после того как захлопнулась крышка контейнера.
– Уговорил, - отозвался Егор, который понимал, что с помощью штатной шпаги спасти Левинзона ему бы не удалось.
Егор ещё раз прошёлся по основным индикаторам, высвеченным скафом прямо перед лицом. Приходилось пользоваться нашлемным дисплеем, так как со встроенным имперским БИУСом скафандр Союза работать отказывался даже в перепрограммированном виде.
«Ну хоть так работает», подумал Егор, а вслух просто сказал:
– Прощайте.
То, что барон не дал никаких инструкций с указаниями, что делать после установки «шайбы», говорило о том, что для посылаемого возможность прожить хоть сколь - нибудь долгое время, после того как «Спрут» опознает в нём чужого, стремилась к нулю.
– До свидания, - отозвался Шелехов и протянул Белецкому руку. – Возвращайся. Я в тебя верю.
Егор криво улыбнулся (он и сам в себя не верил), но руку пожал. Вслед за Шелеховым с рукопожатием подошёл Левинзон, а за ним, чуть замявшись, и барон. Егор пожал ему руку и ему, отдал всем честь и направился к сервисному тоннелю, через который на «Змееёж» проникли первые абордажники. По дороге он не удержался и, наклонившись к одному из неподвижно лежащих тел, резким ударом разбил растресканное стекло шлема.
