я накинула тяжелый махровый халат и отправилась в рубку.
Лейтенант-коммандер Ивес Ир’сан
В груди всё болезненно ныло от эмоций Кристины. Ивес чувствовал себя подлым обманщиком, когда пришлось сообщить, что он не может дать ей всего, что она хочет. Ему всегда казалось, что до тех пор, пока женщина чувствует себя в безопасности и получает удовольствие в постели, она будет счастлива, но, видимо, он был не прав.
Ивесу нравилось трогать жену везде и ласкать, нравился её смех и запах эмоций, похожий на ароматную домашнюю выпечку, нравилось делать с Кристиной буквально всё. Стоило её увидеть, как руки инстинктивно тянулись к рыжеволосой тоненькой девушке, стремясь ощутить ту непередаваемую теплоту, которую дарили её прикосновения и вкусные бета-колебания. В те моменты, когда она дрожала в его руках от удовольствия, а её дыхание сбивалось и становилось частым-частым, как у птицы, впервые выпущенной на свободу, он мечтал замедлить время. Ивес старался отдать всего себя Кристине, но этого ей определённо было мало.
Переступить через себя же у Ивеса никак не получалось: слишком живы были воспоминания об угасающем отце. Когда Агата ушла из семьи, оставив записку, что ей надоел Цварг и она просит её не искать, Ир’сан-младший в один день фактически потерял обоих родителей. Без жены отец сдавал на глазах, а на маленького двенадцатилетнего мальчика обрушились проблемы взрослого мира. Иву как единственному наследнику рода пришлось срочно вникать в то, чем занимался Ивон, «консервировать» финансовые вложения, решать вопросы, о которых он раньше не задумывался. Ивона сын любил очень сильно, а потому долгих четыре года Ив одновременно и учился, и самостоятельно ухаживал за отцом, и планировал бюджет, экономно расходуя кредиты, так как доступ к основным счетам для мальчика был закрыт. Ивес очень боялся, что его с отцом разлучат спецслужбы Цварга и отправят жить в незнакомую семью, поэтому изо всех сил старался прятать правду о состоянии Ивона. Когда отца всё-таки пришлось положить в больницу, Ивесу исполнилось шестнадцать. А в этом возрасте с упрямым наглым мальчишкой у эмиссаров Цварга не получилось ничего поделать, банк же открыл доступы ко всем счетам семьи.
Ивес раз и навсегда вычеркнул мать из жизни, и единственная слабость, которую он себе позволил спустя четыре года после того, как она бросила их, — спросить в банке о её тратах. И выяснил, что накануне разрыва с его отцом она тайно летала на Тур-Рин — негласную столицу развлечений на любой вкус на просторах всей Федерации. Очевидно, она нашла себе мужчину получше или же пристрастилась к игорным заведениям — Ивес не хотел этого знать и не интересовался. Агата бросила их, хотя знала о привязке отца. Может быть, она как захухря не понимала до конца смысла и значения бета-колебаний, но совершенно точно должна была осознавать, что сделает больно им обоим. Разорванная привязка для цварга — равносильно смерти. Чудо, что медицина смогла столько лет поддерживать Ир’сана-старшего.
Ивес думал, что за годы в Академии Космофлота смирился с поступком матери, что благодаря Кристине и друзьям смог пережить прошлое, перестать иррационально опасаться женских прикосновений и возможной привязки, но оказалось, что это не так. Стоило Крис намекнуть, что она хочет традиционный секс, как внутри всё деревенело. Умом цварг понимал, что это ничего не изменит, его организм и так уже полностью подсел на эмоции Крис, но психосоматика оказалась сильнее его. И насчёт ночных бабочек он тоже не врал — именно потому, что он отгораживался от них ментально и запрещал что-либо говорить о себе, секс с женщинами у него был. Но ситуация с Кристиной абсолютно другая! Как объяснить, что он хотел бы, да не может? Физически не может…
С тяжёлым сердцем лейтенант-коммандер Ир’сан покинул каюту первым, чтобы дать возможность жене лечь спать. Он взволнованно прошёлся по обеим палубам несколько раз туда-сюда, чтобы хоть как-то успокоиться. Проверил каюту с аквариумами и вернулся в рубку. Именно здесь, как подсказывали резонаторы, собралась бодрствующая часть экипажа — Аскелл шумно спорил с Селвином, как они любили делать это практически всегда, вот только бета-фон показался чуть-чуть горьковатым.
— Это была моя шоколадка! — возмущённо размахивал руками пикси.
— Да там остатки от плитки лежали, — закатил глаза Аскелл. — Купим ещё. Нам вон свитера, кстати, сегодня подарили. Иди лучше свитер надень.
— На кой шварх мне твой свитер сдался? Я сладкого хочу…
— Не «шварх», а «рачок», у нас новые гости на корабле.
— Что? — Селвин нахмурился. — У тебя всё хорошо?
— У меня-то да, а ты со своим осмотром рук пропустил всё веселье на Миттарии…
Аскелл старался говорить бодро и задорно, только Ир’сана, невольно подслушивающего разговор друзей, не покидало ощущение, что всё это тщательно разыгранная сценка: уж больно сильно оба нервничали. Ив вздохнул: неужели Селвин привёз с Захрана дурные вести? Или через него команде успели дать очередное невыполнимое с точки зрения Космофлота задание? Или он так сильно переживает из-за отношений с женой, что отголоски растерянности и волнения чудятся уже по всему кораблю?
— Ребята, добрый вечер.
— Доброй ночи, Ив, — слаженно ответили Селвин и Аскелл и… замолчали.
Лейтенант-коммандер нахмурился:
— У вас всё хорошо? Сел, ты чего почти ночью в рубке делаешь? Ты разве спать не хотел?
— Я да… — Пикси вдруг почесал затылок одной из многочисленных рук и бросил растерянный взгляд на таноржца. Тот же неожиданно впечатал какой-то листок в туловище друга и затараторил:
— Всё нормально, это подлинник. И если спать не хочешь ты, то пойду я.
— Аскелл!
— Спокойной ночи!
Таноржец пулей выскочил в коридор. Ивес вновь посмотрел на Севина. Лейтенант Санди, по идее, не спал двое суток, но почему-то до сих пор разгуливает по «Легиону» вместо того, чтобы смотреть третий сон.
— Селвин, у тебя бессонница, что ли?
— Нет… да…
Пикси запутался в ответах и замолчал, старательно пряча бумагу в карман. Ив не обратил бы на это внимания, вот только будь бумага электронной, от такого обращения она бы тускло засветилась, а то, что было в руках приятеля, цвет не меняло. Это быланатуральнаябумага.
— А ну-ка дай сюда, — потребовал Ив. — Откуда это у тебя?
— С Захрана, я же диспансеры посещал, руку проверял, ну и зашёл пообщаться со своими с Пикса... Они архивы разбирали. Да это ерунда, на самом-то деле.
Несмотря на то что Селвин не хотел отдавать бумагу, Ивес всё же отнял
