скучным.
За докладом Васильева тут же посыпались такие же сухие и неэмоциональные доклады капитанов других кораблей, входящих в ударный кулак адмирала Касаткина. И, судя по этим докладам, все корабли также успешно отстрелялись.
— Теперь осталось только ждать, — тихо произнес Васильев, взглянув на свои винтажные механические часы на руке.
— Сколько ждать? — непроизвольно вырвалось у Синака.
Реджи не планировал привлекать к своей персоне лишнего внимания, но вопрос был отнюдь не праздным. Ему нужно было понять, когда будет уже пора вмешаться в происходящее. Ведь именно этого от него ждали на «Осирисе-3».
— Расстояния в космосе только кажутся обывателю крохотными, — с готовностью ответил Васильев, игнорируя недобрый взгляд Касаткина и по-прежнему не отводя взгляда от циферблата наручных часов. — По сути, они являются предельными для нашей военной науки. Плазменные заряды зреют в специальных генераторах плазмы, затем сформированный сгусток чистой энергии разгоняется в специальной трубе сильнейшим электромагнитным полем. Этот сгусток плазмы вылетает из ствола… хотя, конечно, это приспособление для разгона плазмы стволом можно назвать лишь условно, это скорее огромная спираль. Так вот, из этой спирали плазма вырывается с огромной скоростью, однако до релятивистских скоростей дело все же не доходит. Разумеется, на преодоление расстояния до цели плазменному заряду нужно время. В текущих условиях это почти две минуты. Именно поэтому мы называем их торпедами — принцип схож с архаичным морским вооружением.
— Кроме того, — вмешался первый пилот, — во время выстрела в космосе нужно компенсировать силу этого выстрела. Про полноценный залп из всех орудий и говорить нечего.
— Третий закон Ньютона, чтоб его… — развел руками Васильев, подтверждая слова пилота. — Иначе нас бы вытолкнуло с траектории полета в противоположную от выстрела сторону. Итак… — он внимательно посмотрел на свои часы, — время! Боевым частям! Доложить о результатах стрельбы!
На долгие десять секунд мостик окутала премерзкая тишина, способная лишить людей неподготовленных всего имеющегося в их распоряжении мужества. Все напряглись, считая про себя мгновения, за которые, по сути, решится судьба человечества.
И тут наконец-то прозвучал доклад:
— Все выстрелы попали в цель!
На мостике тут же взорвалась бомба из радости и всеобщего ликования. Офицеры и вахтенные матросы в едином порыве вскинули руки вверх, а затем бросились обниматься. Люди улыбались, смеялись, кричали, плакали, радовались… Лишь Касаткин с Васильевым оставались в напряжении. Отчет о попадании еще ничего не значил (промахнуться по пятидесятикилометровой цели — это еще надо постараться), нужно было дождаться подтверждения поражения цели, воочию увидеть повреждения или разваливающийся на куски вражеский звездолет.
Синак тоже не принимал участия во всеобщем ликовании. Не могло все завершиться так просто. Впрочем, он уже знал, чем именно все завершится. И даже несмотря на это уникальное знание, Реджи не хотел верить в ту реальность, которую ему нарисовали обитатели «Осириса-3». Он все еще не знал, решится ли на тот шаг, которого ждут от него на «Осирисе». Хватит ли у него мужества? Верит ли он в то, что должен сделать? Уверен ли в последствиях?
Синак в очередной раз прислушался к себе. По сути, все происходящее в точности повторяло то, о чем говорил Павленко в своем послании. Все, до мельчайших подробностей. Это одновременно и пугало, и обнадеживало. Получается, есть еще у человечества шанс. Но для этого шанса Синаку придется пожертвовать всем.
«Что ж, — обреченно подумал Реджи, — если и следующее пророчество Павленко сбудется, придется решаться…»
Синак медленно отошел к середине мостика и, затаив дыхание, принялся ждать того, что произойдет дальше.
Наконец минута ликования сменилась первым тревожным докладом штурмана:
— Командир, — обращался он к Васильеву, но смотрел почему-то на Касаткина, — наш курс неизменен и в коррекции не нуждается. Маневровые двигатели не запустились.
После доклада мостик вновь затопила тишина. Именно по ней Синак понял, что последняя надежда землян на легкий исход битвы угасла так же быстро, как угас этот миг всеобщего ликования. Реджи еще не понимал, что именно означает доклад штурмана, но по всеобщей реакции было ясно — ничего хорошего за ним не последует.
— Неужели все-таки ловушка? — с ужасом в глазах прошептал Васильев, пытаясь открыть на планшете картинку с инопланетным шаром. Одно дело догадываться, что твой поход обречен, но надеяться, что это все же не так, что есть еще шансы на победу. И совсем иное — четко осознать, что вот-вот погибнешь. Именно это чувство сейчас посетило каперанга Васильева, он словно ощутил холодное дыхание смерти у себя над головой. Кому-кому, а ему из этой передряги живым не выбраться. Увы, не в этот раз.
Уже через секунду поступил следующий доклад, подтверждающий недобрые выводы старпома. В сообщении группы наблюдения говорилось, что объект действительно был поражен всеми их плазменными зарядами, но при этом не пострадал. На его корпусе даже царапин не осталось, не говоря уже о каких-либо разрушениях.
Только сейчас Синак понял, почему на доклад штурмана о неизменности курса все отреагировали так остро. Траектория группы рассчитывалась с учетом влияния на нее сразу двух внешних сил — силы тяготения Солнца и силы гравитационного воздействия инопланетного крейсера. Устрани земляне один из этих факторов, и второй стал бы для них доминирующим. Следовательно, после уничтожения шара ваэрров компьютер должен был автоматически скорректировать курс с учетом гравитации Солнца, но этого не произошло. Шар уцелел и по-прежнему влиял на траекторию полета группы земных звездолетов. Вывод мог быть только один: он никак не пострадал. Не страшны ему были плазменные заряды. Совсем не страшны. А запись с «Ориджина» была либо сфальсифицирована, либо та атака американцев умело использовалась ваэррами для дезинформации землян. Проще говоря, ваэрры блефовали, а люди этот блеф не раскусили. Более того, люди всем своим естеством поверили в этот блеф. Поверили. Как в чудо, как в волшебную детскую сказку со счастливым концом. Как же человек слаб в собственной видовой инфантильности!
— Вопрос группе обороны, — раздался хриплый голос Касаткина. — На какой процент мы сможем поднять наши кормовые щиты?
— Так близко от Солнца, — тут же отозвался офицер БЧ-5, — ни на какой, адмирал. Мы тратим все резервы на защиту от…
Договорить он не успел. На мостике вдруг пропала гравитация, и практически все, кто не занимал своих боевых постов или просто не был пристегнут, взлетели над полом, беспомощно болтаясь в воздухе.
