— Но в нем есть песнь, — сказала арфистка.
Терпение Донована наконец было вознаграждено, когда по трапу спустилась первая пара ботинок, а следом и вторая. Он ткнул обтянутым перчаткой пальцем в спину первого человека.
— Так и думал, что ты не сможешь остаться в стороне, Билли.
Конфедерат оглянулся и улыбнулся.
— Нет, конечно.
— Дай угадаю: ты прятался в двигательном отсеке? Как ты ушел от охранника?
В другом костюме был Поули.
— Я был охранником.
— Это вызывает еще более деликатные вопросы.
— Донован, — сказал Билли Чинс, — я прикрывал тебя, а ты меня многие недели. Я спас тебе жизнь в Ревущем ущелье, а Мéаране — во время прилива на Арииднукс’ре. Что мне еще сделать, чтобы доказать тебе? Я участвовал в поиске дольше всех, кроме тебя и самой арфистки. Разве я не заслуживаю увидеть конец?
Донован вздохнул.
— Держись рядом и никуда не сбегай.
Билли развел руками.
— Сахб! Куда Билли-друг пойти?
Мéарана шагала по разрушенным палубам, будто королева Верховной Тары. Сюда хотела попасть ее мать, и теперь она шла по ее следам. Арфистка задавалась вопросом, окажутся ли они достаточно различимыми. Когда корабль матери вскрыли, давление воздуха вынесло все незакрепленные предметы в космос, включая саму Франсин Томпсон с Полустанка Данг-чао, Гончую Своры, иначе известную как бан Бриджит. Сожжения на костре не будет, погребения не предвидится. Только церемония прощания и древние слова, произнесенные над пустым гробом.
Фонари костюмов отбрасывали мягкий рассеянный свет, который вызывал странные эффекты в окружающем темном интерьере: среди сломанных и покореженных стен и палуб, перепутанных кабелей и проводов словно шевелились тени. Как-то раз Мéаране почудилось, будто за ними следует кто-то еще, — возможно, древний член команды, словно леденец, замотанный в фольгу, плывет через пустые пространства ковчега, пока случайно не найдет выход в пустоту, на свободу. Но когда арфистка направила луч, там никого не оказалось, а может, никогда и не было.
Позже они нашли парящую машину, запутавшуюся в проводах, будто угодивший в водоросли сборщик жемчуга. У нее были колеса, напоминавшие руки манипуляторы и пара похожих на глаза линз; но корпус почернел, механизм был давно мертв.
Фонари высветили надпись на тантамиже, сделанную на переборке. Донован какое-то время размышлял над увиденным и заявил, что, если он верно понял, оно означало нечто вроде «амфитеатр» и «номер пять». Пять палуб отсюда? Пятый амфитеатр? Пять шагов в ту сторону? Но прочая часть текста потерялась с остальной частью переборки.
«Одеяла и бусы» отслеживали их сигнал и сообщали о позиции относительно огромного сектора, в котором сохранялось давление.
— Когда мы найдем тот сектор, — задавался вопросом Донован, — то как попадем в него, при этом не разгерметизировав?
— Зачем волноваться? — спросил Билли. — Ты же не думаешь, что там внутри есть люди? Едва ли, после стольких-то тысяч лет.
Мéарана вдруг представила выживших после древней катастрофы, укрывшихся в ковчеге. Могли ли они совершить массовое самоубийство, осознав тщетность бытия, когда наконец поняли, что никогда не покинут своей коробки, что больше им некуда идти? Или они забыли, что живут в коробке и что у Вселенной нет стен? Мéарана убеждала себя, что это абсурд, но существование космического корабля размером с небольшую луну само по себе было абсурдом.
Пробираясь все дальше, они находили нетронутые комнаты и коридоры, машины — мертвые, но неповрежденные. Здесь тоже отсутствовали воздух и гравитация, но, что бы ни повредило корпус судна, оно не сумело проникнуть так глубоко.
Наконец они дошли до двери, рядом с которой тлели небольшие зеленые, желтые и синие огоньки. Непонятно, что означали эти цвета. Там была кнопка, обозначенная как ► ◄, и еще одна, помеченная как ◄ ►. Рядом с ними зеленым светился символ . Донован внимательно изучил кнопки.
Билли нетерпеливо кашлянул.
— Это значит «закрыть», а это — «открыть». Символы универсальны.
— Это очевидно, — согласился Донован. — Я пытаюсь понять, значит ли — «пи». Пиранам означает воздух, жизнь, силу, энергию, так что этот символ может служить обозначением для воздуха.
— Значит, зеленый огонек может показывать, что по другую сторону есть воздух или что на дверь подается энергия, — сказал Софвари.
— Или что внутри есть жизнь, — с бешено колотящимся сердцем сказала Мéарана.
Донован пожал плечами.
— Или все вышеперечисленное. У них были слова, противоположные по смыслу нашим.
— Есть лишь один способ проверить, — произнес Софвари.
— Может, остальным стоит отойти подальше, — сказала Мéарана, — на случай, если нажатие кнопки означает нечто более серьезное, чем «открыть».
— Э-э.
— Что, Дебли? Что еще?
— Если там воздух под давлением и дверь откроется, всех, кто стоит перед ней, сметет.
— Должно быть, там воздушный шлюз. Какой смысл в герметичных дверях, если через них нельзя пройти?
— А, — раздраженно сказал Поули, — хорош уже!
Он протолкался вперед и нажал кнопку ◄ ►. Остальные отшатнулись. Дверь разошлась, хотя раньше на ней не было и следа трещины, и все уставились в широкий, ярко освещенный коридор. Доновану потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Он напрягся. Но урагана не последовало.
— Чародеи, — пробормотал Донован и перешагнул порог.
Он ощутил, будто проходит сквозь плотный слой желатина. Когда он оказался внутри, сенсоры костюма активировались. Дисплей отображал показания температуры, уровня давления и химического состава воздуха — все в пределах нормы. Внезапно его посетила мысль, что атмосфера, как бы долго она ни рециркулировалась, родом со старой Терры, что эти самые молекулы некогда парили в ласковых бризах свободной Терры. Его пальцы неловко засуетились над замками шлема. К тому времени как ему удалось стянуть капюшон, остальные собрались вокруг него и удивлялись, почему по его щекам катятся слезы.
Ковчег назывался «А. К. Прабхакаран». Наверное, имя принадлежало весьма легендарному человеку, раз такое громадное судно назвали в его честь, но сам человек затерялся в далеком прошлом. Неизвестно — воин, политик, ученый-валлах, исследователь… и даже мужчина или женщина, — кем бы он ни был, теперь его имя — просто название корабля.
Название это они узнали у члена команды.
По освещенному коридору прикатила многоколесная тележка с поднятой передней частью и остановилась перед ними. Голостойка замерцала, и на платформе возникли голова и плечи девушки. Изображение не выглядело призраком, как обычная проекция, но казалось плотным телом, так что в целом конструкция напоминала механического кентавра: наполовину девушка, наполовину тележка.
