пальцами. Сползаю по стеночке, цепляясь в его куртку пальцами. Контраст эмоций. Как шквальной ветер, то затихает, то порывисто бросает все запретные желания в лицо.
— Посмотри на меня, квазаров придурок! — привстав на носочки, чтобы хоть как-то скомпенсировать разницу в росте и смотреть ему в глаза, шиплю зло.
Ирвин хмыкает, чуть отстраняется, но не убирает захват. Пальцы все также дразняще выписывают узоры на голодной до ласк коже. Время останавливается. Мы всматриваемся друг в друга. Секунда. Другая. Сейчас он выглядит совсем диким: глаза только что молнии не мечут, темные брови сошлись у переносицы, куртка натянулась от напряженных мышц.
— Признай это — тянет он, проводя языком по моей нижней губе.
— Ч-что? — замираю, впитывая в себя всё, что дарит эта порочная ласка.
— Что не любишь моего брата, — лёгкое покусывание и вновь невесомый, почти что поцелуй. — Если бы ты его любила, то отдалась бы ему, а не мне. ПРИЗНАЙ ЭТО, ЙЕННИ.
Он ждет ответ, прижимая меня своим корпусом к стенке.
— Хочешь услышать? Хорошо…
Кладу ладни на его грудину. Он молча всматривается в меня пронзительной синевой своих бездонных глаз. Облизываю губы, тянусь к нему, потираясь кончиком носа о его нос, чувствую, как сердце под моей ладонью бьется чаще. Касаюсь губами в легком поцелуе, мне и правда безумно этого хочется, хотя я и не понимаю причину столько резкой смены желаний.
От “убить” до “хочу” за секунду.
Ирвин не шевелится, не отвечает на ласку, это раззадоривает и бесит одновременно. Кусаю его губы, как совсем недавно делал он, втягиваю внутрь нижнюю, скольжу языком по его зубам, одновременно поглаживая широкие плечи ладонями. Наконец-то он сдается, одна рука все так же покоится на моей шее, вторая ложится на талию, проходится по уязвимому и такому чувствителому местечку у основания хвоста. Осознаю что тело прошивает крупной дрожью. Ирвин отстраняется, смотрит на меня изучающе. Медленно очерчивает скулу, проходится по губам, вновь непривычно нежные, невесомые касания ласкают шею.
Мягкое прикосновение губ, осторожное, словно он боится спугнуть дикого зверя. Короткий выдох, когда наши языки соприкасаются. Горячие ладони, одна не шее, вторая на ягодице, с силой вдавливает меня в стену.
Рука на шее ползет вверх, берет в стальной захват подбородок. Ахаю, когда влажная дорожка из поцелуев-укусов скользит от губ вниз…
Идан
— Можете быть свободны, лейтенант, — кивнув, выхожу из расположенного в шпиле академии кабинета ректора. Бывший генерал Союзных войск чем-то напоминает отца. Такой же каменный и непробиваемый. И если вот такими становятся все после десяти-двадцати лет службы, то надо валить из рядов защитников цивилизации побыстрее. Жаль, что пока не могу.
Как только за спиной закрывается дверь, выдохнув с явно читаемым облегчением, расстегиваю пуговицы тугого воротника-стойки. Парадный китель, пусть и сшитый по моим меркам, идеально подогнанный под размер, все равно стесняет движения, давит, как будто сам по себе клетка.
Я и в учебные годы не любил бывать на ковре в ректорате. Многие считали, что привык и даже рвусь туда специально: не зря же раз в неделю так точно гостил.
— Тебе там наливают по-тихому? — Ирвин вечно подкалывал на этот счет. Раскрывать ему свои мотивы я не торопился, а сам брат так ничего и не понял. Дурень.
Голоэкраны слежения показывают записанные обрывки недавнего турнирного этапа. Камеры выхватывают то Йен, то Ирвина. Брат, едва не раздавив ее, лежит сверху. Если бы не знал о том, как эти двое ненавидят друг друга, решил бы, что между ними что-то есть, так активно мой братец давит изящное тело кошки в песок арены.
— Ты облажался, Рин! — зло берет. Когда не надо, он кичится своим превосходством. Четыре с половиной года не давал ей проходу, пытаясь нагадить, а в нужный момент не справился. Какого квазара не скинул в колодец после рубак?
Идиот!
Меньше всего хочу, чтобы Йен оказалась в этой проклятой экспедиции. Со стороны кажется, что дело плевое: слетать и вернуться, но я точно знаю, что где-то подвох. Отец слишком зациклен на этом деле. И сам факт того, что все обставлено, как прогулка очень настораживает. Всего полгода как выпустился и варюсь в этом котле синтетического дерьма, а уже ощущаю подводные камни, то и дело бьющие в живот в самый неподходящий момент. Допуска не хватает для полного анализа происходящего, но экспедиция готовится давно и основательно. Отбор, планерки командования, озабоченность отца… все это слишком подозрительно для простой разведки.
— Вам приказано возглавить экспедицию, лейтенант, — вчера, перед вылетом на Тритон, отец лично явился инструктировать. По лицу было видно, как недоволен Советник тем фактом, что на роль руководителя операции назначили неугодного сына. Если бы он мог как-то повлиять на выбор системы, но он не мог.
Выдав четкие рекомендации, отец как всегда холодно кивнул: — Не забудь вернуть брата живым.
Казалось бы, что такого в просьбе присмотреть за младшим, но я хорошо умел читать отцовские послания. В переводе на обычный, человеческий означало что-то вроде:
— Если будет выбор, кто из вас вернется живым, ты знаешь, какой ответ верный.
На его счастье я знал. Наши цели здесь полностью совпадали. Я и в военное-то пошел как раз за тем, чтобы присматривать за этим придурком. Подготовить ему почву. Слишком зависимый от отцовского мнения, брат всегда лез из кожи вон, чтобы оправдать родительские ожидания. Дураку и тому ясно, как опасно это бывает в свете выбранного пути. Что Ирвин выберет карьеру военного толка не сомневался никто. Отец был его богом. Во всем походить на своего идола — вот о чем мечтал брат, лишив себя всего: детства, свободы, желаний. Расписанная по правильному графику жизнь. Алгоритм продвижения по службе едва не со школы.
И никакие встряски не могли его пробудить. Ирвин искренне верил, что проложенный отцом маршрут единственный верный. Ломал руки, ноги, себя изнутри, чтобы соответствовать.
Твою мать. В этой квазаровой экспедиции он тоже будет подставляться. Первое важное дело, доверенное Маршалом Бергом. Это же надо вернуться героем!
Зло хлопнул кулаком в открытую ладонь. Кто-то из студентов покосился с опаской, подпрыгнув от громкого хлопка. Какие пуганые все… Вояки квазар вашу…
Поморщившись, вышел из секретариата. За спиной с тихим жужжанием закрылась прозрачная дверь, потемнела и пошла разводами — активирована система защиты уровня В.
Все инфоголотрансляторы, обычно напоминавшие про важные новости академии, расписания, номера кабинетов и изменения в распорядке дня, теперь пестрили событием дня. Турнир. Искрящийся замыканием Шакса, довольный Ирвин с оторванным шматом
