Эрик приехал через полчаса, видимо он и в самом деле очень спешил. Ни слова не говоря, молодой человек рванулся к телескопу взглянул в окуляры и не увидел ничего. Он замер на мгновение, а потом принялся за настройки. Его руки, как бабочки летали над сложными и непонятными рычажками и кнопочками, а Ингрид стояла рядом почти не дыша, прижав к груди руки.
Эрик вдруг замер и разинул рот.
— Мама моя! Ни фига себе! — раздался его свистящий шепот, — Ну ни фига же себе!!!
— Что там?! — пискнула Ингрид.
Эрик с видимым трудом оторвался от телескопа, но он должен был удостовериться, что не только он ВИДИТ.
Ингрид осторожно взглянула в окуляр и едва не упала. Колени ее подогнулись, в голове загудело и потемнело в глазах.
Эрик выставил объектив на широкоугольник и теперь глазам наблюдателя являлось потрясающее зрелище.
Это было похоже на сцену из плохо сделанного старого фильма о войнах в космосе. Какие-то беспорядочные вспышки синего и алого, в которых беснуются темные точки, ничего не понятно и даже совсем не красиво, только страшно ужасно, потому что все происходит не на телеэкране, а на самом деле.
— Ты видишь? — спросил Эрик, а потом вдруг словно спохватился, отодвинул Ингрид от телескопа и принялся панически фотографировать запечатленную им картинку.
Кадр за кадром, с ужасом и восторгом замечая, что синее с красным зарево все приближается и приближается к Земле…
— Может быть, не стоит смотреть на это? — нерешительно спросил Паша, — Чего зря переживать, когда все равно ничего сделать не можем?
— Они сражаются. Они все там. Все.
— Ну, это, наверное, хорошо…
— Не верю, все равно не верю, что они придут сюда… Этого просто не может произойти! Господь не допустит!
— Конечно… Пивка принести?
— Неси… Можно чего и покрепче.
Паша принес виски.
— Может… тебе со льдом?
— Каким еще льдом! Наливай так!
— Ну давай…
Паша протянул ей рюмочку, стукнулся тихонечко о ее краешек своей.
— Ну че… За победу, что ли?
— Угу…
Синее с красным зарево в очередной раз превратило ночь в день.
И это было потрясающе красиво.
Потом снова стало темно.
А еще чуть позже снова полыхнуло.
И начался звездопад.
Люди смотрели в окна, выходили на улицу, им не было страшно, потому что они не верили в инопланетян и привыкли все объяснять логически.
Неужели комета?
Или просто метеоритный дождь?
Почему же по телевизору не предупредили?! Ведь мы могли бы проспать такое великолепное зрелище!
Бабушка больше не ворчала на Олю, она стояла рядом с ней у окна и смотрела как падают звезды.
Огромное количество маленьких ярких звезд. Как будто фейерверк.
Поневоле хочется загадать желание.
У Паши дух захватило. Такого звездопада он в жизни не видел никогда!
— Что это? — спросил он, — Это так корабли сгорают?
Маша молчала.
Севелина не помнила, чтобы ей снился кошмар, однако она проснулась внезапно, вся в поту, и сердечко ее колотилось неожиданно сильно.
Комнату заливало зарево.
Севелина вскочила с кровати и подбежала к окну.
Что происходит?!
Воспитанница пиратов повидала на своем веку — правда только на экране — не одну битву в космосе, в том числе в атмосфере планет, и знала, как это может выглядеть.
Но здесь?!
Крепко стиснув зубы и сжав кулачки так, пальцы свело, Севелина смотрела на огненные сполохи.
Чужие?
Пришли сюда?
Неужели?!.
Не может быть! ЭТА планета не смогла бы сопротивляться!
— Маша! — закричала она, пронзенная невыносимым ужасом.
Маша выскочила к ней из соседней комнаты, подхватила на руки, прижала к себе крепко-крепко.
— Не бойся. Они не пустят их к нам.
Севелина выбралась из ее объятий и посмотрела на Машу внимательно.
— Кто?
— Твои… Тоже там…
— И ты знала? Всегда знала?
Маша молчала.
— Ты знала!!!
Маша думала, что сейчас девочка разревется и ее снова придется утешать. Но Севелина только отвернулась к окну.
Полными слез глазами она не мигая смотрела в небо.
Пожалуйста, не умирай…
Как я без тебя?
Он давно должен был умереть, но почему-то все не умирал. Впрочем — он знал, почему.
На израненном корабле не работали даже аварийные системы, и ручное управление слушалось через два раза на третий.
Эйк уже не замечал предупредительных сигналов.
Энергия на исходе.
Разгерметизация корпуса.
Какие-то проценты, какие-то подсказки… Кому они теперь нужны?
Светозащитные фильтры отказали совсем недавно, к тому моменту Эйк научился угадывать вспышки и прятать глаза, поэтому он еще что-то видел на почти сгоревшем экране. Хуже было то, что регулятор давления не работал и при каждом новом маневре, где-то в голове лопались очередные сосудики и кровь заливала глаза, капала из носа и ушей.
Еще недавно с этими мелкими неполадками справлялся корабельный доктор, но теперь для доктора уже не хватало ресурсов. Собственно ресурсов не хватало и на то, чтобы лететь.
И все-таки — он летел.
И знал, что будет лететь и стрелять еще какое-то время. Все время, которое понадобится ему на поиски…
Нечто туманное и серое присутствовало где-то за его левым плечом. Возможно, если бы можно было обернуться, он даже увидел бы силовой кокон и жутковатые рубиновые глаза, которых не было ни у какой из известных рас галактики…
Ты говорил, что мое время обязательно придет. Спасибо, что ты оказался прав.
Знаешь, а я ведь так и не понял тебя, так и не узнал о тебе ничего несмотря на все наши многолетние беседы. Ты ведь никогда не говорил о себе. Никогда! А я не спрашивал… Но не потому не спрашивал, что мне было не интересно, я считал, что не имею права спрашивать.
А теперь у меня нет на это времени.
Что, ты думаешь, очень скоро у меня будет бесконечно много времени?..
Ну, тебе, должно быть, виднее…
А знаешь, тебе все-таки не удалось научить меня не бояться смерти. Все-таки страшно, а может быть — просто печально. Даже если я найду ее… даже если… почему-то мне кажется, что в ЭТОЙ жизни я сделал не все, что должен был… Впрочем, должно быть, каждый человек думает так перед смертью…
Наверное, и даже скорее всего, разваливающемуся на части кораблю хватило бы одного даже касательного попадания, чтобы превратить его в облако пыли, но в него не могли попасть. Никак не могли. И это не было его, Эйка, заслугой, это, скорее, было заслугой серого и туманного, каким-то образом оказавшегося за левым плечом.
