И хотя Серёжка чувствовал, что Никита добивается признания не всерьёз, а в шутку, но всё равно был просто не в состоянии сказать о себе, что он раб.
— Ну, так что, признаешься?
— Нет! — выдавил мальчишка сквозь сжатые зубы.
Никита отпустил его совершенно неожиданно. Улыбнулся до ушей и протянул руку, помогая встать. И вся Серёжкина злость вдруг пропала, будто её и не было. Ну не мог он сердиться на этого весёлого парня. Не мог и всё тут.
— Ничего себе, показательные выступления, — присвистнул Валерка. — Школа дяди Ромы?
— А то, — горделиво вскинул лохматую голову Никита. — Чья же ещё. Русский стиль, система Кадочникова.
— Сильно… — Валерка никогда бы не подумал, что братишка так может. Вот уж верного говорится, про то, что водится в тихом омуте. Хотя, честно говоря, тихий омут мелкий ничем не напоминал. Скорее уж гремучий ручей.
— А кто такой твой дядя Рома? — спросил Серёжка, поправляя растрепанную одежду. — Казак или военный?
— Офицер. Капитан отдельной бригады морской пехоты Черноморского Военно-Морского Флота, — пояснил Никита.
— Погодь, — снова вмешался старший брат. — У него же орден Святого Георгия за бои на Марсе. При чем тут Черноморский Флот?
— Тундра ты. Бригада морской пехоты при флоте — это же традиция. А подготовка у них не только морская, но и космическая, для боёв в любой обстановке. И командируют их для прохождения службы в самые разные места, в том числе и на Марс.
— Ну ладно, ладно… — примирительно произнес Валерка. — Серёж, ты уж давай веди нас скорее, пока этот боец тут нас всех по сторонам не раскидал.
— Да я готов, — откликнулся проводник, успевший подобрать и нож, и пистолет-пулемёт. И обращаясь к Никите, спросил: — Чего ж ты сразу не сказал, что дворянин?
У дворян ведь специальная система подготовки в ихних Лицеях. Там и специальным способам борьбы обучают, и вообще… Неудивительно, что Никита так легко с ним справился. Серёжка видел пару раз, как тренируется по утрам Игорь. Скорость движений казалась запредельной. Если, к примеру, выставить против Игоря со шпагой в руках обычного человека, пусть даже умелого фехтовальщика, то вместо честной дуэли это будет обыкновенное убийство: шансов уцелеть у его противника будет не больше, чем у связанной по рукам и ногам жертвы, которой собирается перерезать горло убийца с ножом.
— С чего ты взял? — недоумение в голосе у Никиты было настолько искренним, что Серёжка сразу ему поверил. Так не претворяются.
Смущенно пояснил:
— Ну, ведь кто получает Георгия, тому дворянство дают…
Он уже понимал, что аргумент зыбкий. Во-первых, дворянство в таких случаях дают как правило, но не всегда. Бывают и исключения. А во-вторых, дворянство это личное, а не потомственное. Быть племянником дворянина вовсе не значит самому быть дворянином.
Хотя, чтобы попасть в капитаны, да не из дворян… Для этого, наверное, надо не меньше, чем целую звездную систему поставить на уши.
— Да у нас вообще… — начал, было, Никита, но примолк: на плечо легла Валеркина рука. Понятно было, что не просто так она легла.
— Серёж, ты его лучше про это не спрашивай. Никита у нас очень скромный человек, — произнес большой мальчишка и хитро подмигнул.
— Ладно, не буду, спрашивать, — тут же согласился Серёжка, — но только если это не секрет, то пусть тогда он меня тоже научит этим приемам.
— Да никаких секретно, пожалуйста, — с готовностью откликнулся Никита. На Серёжкином лице тут же расцвела довольная улыбка.
— Только, пожалуйста, это тоже позже, — снова попросил Валерка. — Сначала давайте всё-таки до вас дойдем. Хорошо?
— Хорошо, — в один голос согласились младшие. А Валрка попросил ещё:
— Серёжк, ты лучше нам побольше расскажи про то, как вы тут живёте, пока мы идти будем. Ладно?
В ответ Серёжка понятливо кивнул. Не всегда можно о себе рассказывать всю правду, тем более, что первому встречному. А кто этим ребятам Серёжка, как не первый встречный? Не спроста они тут появились, именно в это время, явно не спроста. И то, что без экипировки совсем, это подтверждает. Может у них какое специальное задание. Вот бы здорово было помочь в его выполнении: сразу и полезное дело сделать, и будет что порассказать.
Но тут же Серёжка вспомнил, что теперь ему рассказывать негде и погрустнел. В сметь родных он не верил, наверняка они сумели отбиться и тоже ушли в леса, но прежде чем ему удастся встретиться с родителями и сестрами, пройдет ещё немало времени, да и хутор придётся отстраивать заново: вот уж его-то сипы точно спалили.
— Ладно. Так мы идём?
— Идём-идём, — обувшийся Никита пристроился рядом с Серёжкой. И сразу спросил: — Теперь ты понял?
— Чего понял?
— Чего-чего… Руку тебе ломают, а ты в рабстве не признаешься. И, заметь, без всякого оружия. Не было у тебя уже ножа.
— Ну, не было.
— Значит, дело в тебе, а не в оружии. Был бы ты рабом по жизни, так сразу бы согласился. А если не раб, то есть оружие или его нет, никакой роли не играет.
— Нет играет, — заспорил Серёжка, вспоминая слова Игоря. — Потому что оружие придает силы. Помогает не ломаться.
— Вот это как раз и есть отговорка труса, — безапелляционно заявил Никита. — У них всегда все несчастья от того, что им чего-то недодали. То оружия, то свободы, то ещё чего-нибудь… А на самом деле всё это от трусости. Трус, он с оружием смелый потому, что думает, будто его оружия будут бояться, а значит, вместе с оружием будут бояться и его. А когда видит, что его не боятся, сам со страху оружие бросит и в щель залезет. А смелому подпорка не нужна!
Серёжка недовольно засопел. Потому что опровергнуть Никиту не мог, но всё равно был с ним не согласен. Хотя бы потому, что видел Игоря в бою и знал, что он точно не трус.
…Сипы атаковали школьный автобус верстах в трёх от Яснодольска, где дорога некоторое время проходила по дну неглубокой балки. На её склонах степняки и устроили засаду. Их было примерно полтора десятка, все вооруженные каким-нибудь огнестрельным оружием в дополнение к привычным саблям. Был у них даже ручной пулемёт. Его очередями-то они и остановили автобус: первая пробила колесо и задела мотор. Вторая убила на месте едва успевшего нажать педаль тормоза водителя.
— На пол! — крикнул первым сориентировавшийся Игорь, выдирая из кобуры свой ручной плазмомёт. Ребята посыпались на пол салона, а им на голову посыпались осколки стекла из разбитых окон: по неподвижному автобусу сипы открыли огонь из винтовок и пистолетов-пулемётов.
Игорь в одиночку отстреливался, первым же выстрелом уложив на месте пулемётчика (ручной автоматический плазмомёт «Тула-Баранников», сокращённо ТБ-98 на короткой дистанции и в умелых руках — пострашнее любого пулевого оружия), потом ещё троих, а потом через разбитое окно выскочил наружу — отвлекать врагов на себя. Трус ни за что бы так не поступил, тут и говорить нечего.
