— Но если кептен Антрацит отправился на эту войну, то…
— Ай, не все ли равно, — всплеснула руками Лейа. — Война в Гамме Лебедя может начаться в двух случаях — если аборигены тут ни при чем, и виновата империя. Либо аборигены виноваты, и тогда воевать будут уже с ними. В любом случае, не тут, так где-либо еще мы повоевать успеем…
— Если доживем, — кивнул Айвен.
— Доживем, будь уверен, — улыбнулась девушка. — Если будем держаться друг за дружку. Ты молодец, — вернулась она к утреннему происшествию. — Прикрыл собой Джона… вряд ли он это оценит, но все равно ты молодец. Я тобой горжусь.
Наклонившись вперед, Лейа уже собралась по-дружески чмокнуть парня в щеку, но тот неожиданно отпрянул:
— Нет.
— Ты чего? — девушка была обескуражена. Лицо Айвена исказила гримаса отвращения. — Я же просто по-дружески…
— Нет. Я этого не хочу. Мне… это неприятно.
— Понятно, — Лейа отстранилась. Она чувствовала себя так, словно на нее вылили ведро помоев. Что такое «помои», она не знала. Надо будет поинтересоваться. — Вот, значит, как… Что ж, навязываться не буду, тем более все равно вот-вот дадут отбой. Я пошла.
Она встала, собираясь вернуться в свой коридор и лечь спать, но Айвен ухитрился и схватил ее за руку.
— Пожалуйста, — голос его как-то странно дрогнул, — не сердись. Я… мне это не неприятно, честное слово. Просто… давай будем друзьями. Без этого всего… просто будем общаться, хорошо? Я… у меня не так уж много друзей, мне будет жалко тебя терять. Ну, если хочешь…он вдруг запнулся, — можешь снова попытаться поцеловать меня. Я не буду сопротивляться.
Последние слова он произнес дрожащим голосом, и Лейа ощутила странную смесь сочувствия и презрения. На что парень готов пойти ради того, чтобы остаться просто друзьями. На то, чтобы вытерпеть ее поцелуй. Как будто она ядовитая гадина или загадочный зверь шан-ин, который живет в джунглях Кара-Сиама. Этот шан-ин, как говорят, ядовит настолько, что даже к мертвому лесные звери боялись прикасаться. Кровь, слюна, пот, лимфа и другие органы — все опасно. Его кожные покровы, кроме пота, выделяли липкий секрет, который тоже можно было использовать на охоте — шан-ин с его помощью устраивал ловушки. Неужели она столь же противна, как это существо?
— Я…передумала целоваться, — сказала она, глядя на напряженное лицо Айвена. Парень весь окаменел. На бледном лице жили только чуть шевелящиеся губы. Да что же это такое творится?
— Уже поздно. Вот-вот будет отбой. Спокойной ночи, Айвен.
— Спокойной ночи.
Лейа успела вовремя. До ее собственной ниши оставалось всего три двери, погас свет и через усилитель послышался голос старта Такера:
— Отбой. Живо по койкам, сосунки.
Девушка не заставила себя просить дважды.
Оказавшись в своей кровати, она свернулась калачиком и задумалась.
За неполные четыре месяца, что курсанты провели в учебке, они давным-давно все перезнакомились и даже разбились на несколько небольших групп. Лейа входила в один такой кружок. Кроме Айвена там был Суаза Смелый и Джон, который не переставал подкалывать и подшучивать над бывшим охотником, но при этом не собирался оставить его в покое. Все уже знали друг о друге почти всю подноготную — кто откуда родом, где жил, какая семья, как попал в элитный спецназ «звездные коты». Делились любыми сведениями — вплоть до того, что любил есть в детстве на завтрак. Но вот про Айвена никто не знал ничего. Он обмолвился лишь, что жил недалеко отсюда, что у него была мать и сестра, что он всю жизнь мечтал стать военным и… и все.
Ан нет, не все. Оказывается, Айвен терпеть не может, когда к нему прикасаются. При этом на спаррингах работал хорошо, не отказывался протянуть руку помощи во всех смыслах этого слова. Но чтобы принять протянутую руку или вытерпеть невинный поцелуй…
Кто же ты такой, Айвен Гор? Откуда взялся? С какой планеты?
Лейа думала, пока не заснула, но так ни до чего и не додумалась.
Айвен в ту ночь тоже долго не сомкнул глаз. Но не сомнения, а воспоминания терзали его.
Работу нашла мать. Договорилась, с кем надо, и однажды его привезли в шикарный ресторан. Провели с черного хода, представив метрдотелю, распорядителю и директору. Все трое были женщинами, и он почувствовал себя выставленным на продажу. Тем более что сначала ему велели скинуть куртку и остаться в одной рубашке, затем приказали поднять руки вверх и в таком положении несколько раз повернуться вокруг своей оси.
— Ничего. Внешне подходит. Спасибо.
Последнее слово относилось к матери.
— Ох, я так рада. Мальчику так нужна эта работа. Он ведь недавно окончил школу, ему надо как-то устраиваться в жизни. Начать можно с малого, а там, как знать…
— Да, в любом деле все зависит от нас самих, от нашей воли и желания, — произнесла женщина-директорка. — У каждого есть шанс. Надо только не упустить его и показать себя достойным…
Эти последние слова предназначались именно ему и были сказаны тише, почти шепотом.
— Мы можем написать заявление?
— Да. Можете.
— И к работе он приступит…
— Хоть завтра. То есть, завтра он начнет учиться. Учеба продлится всего несколько дней, ему преподадут азы, а дальше он будет постигать науку, так сказать, без отрыва от производства… Да пусть он уже опустит руки.
Он так и стоял с поднятыми руками. Его будущие начальницы рассмеялись.
— Он у меня мальчик послушный, — немного обиделась мать. — А что немного глуповат, но так в его возрасте они все такие… Слушайся, кому говорят.
Он уронил руки вдоль тела.
И вот так началась его работа — работа, которую он не хотел, но чье мнение никого не интересовало. Работа официантом в круглосуточном кафе. Юноши и несколько девушек обслуживали пять залов. Причем, как быстро стало известно, буквально на второй-третий день, в понятие «обслуживание» входило не только сервировка стола, подача блюд и расчеты с клиентами.
— Ренн, ну что ты стоишь? — первое время окликали его. — Вон клиенты пришли. Встреть, поприветствуй… И веди себя раскованнее, они это любят.
Под клиентами, к которым его направляли, чаще всего подразумевались женщины средних лет, чуть постарше или чуть помоложе его матери. Они все, как одна, расплывались в улыбках, стоило юноше приблизиться. На приветствия отвечали горячо, просовывали руку под локоток и просили провести в зал. А усевшись за столик, начинали подмигивать, кокетничать и вызывать на разговор.
Первое время Ренн шарахался от таких женщин, однажды даже чуть не оборвал заговорившую с ним матрону довольно грубо — мол, вы сюда пришли поесть или глазки строить? Клиентка замолчала, сурово поджав губы, а Ренна в конце смены вызвала метрдотельша.
— Ты слишком груб. Здесь свои законы. Клиенткам ни в чем нельзя отказывать. Они всегда правы. — сказала она.
— Но я… не знал…
— Теперь будешь знать. Клиентка платит. И наша задача — заставить ее заплатить как можно больше. Твоя красота и… хм… тело — способ заставить ее раскошелиться. Ты должен очаровать женщину, соблазнить ее, заинтересовать… в интересах ресторана, конечно. Если в следующий раз тебя начнут вызывать на разговор, не отказывайся, но упирай на то, что у тебя много работы, и если клиентка хочет с тобой подольше поболтать, она должна заказать как можно больше, чтобы у тебя был повод то и дело подходить к ее столику. Если клиентка спросит тебя, какое твое самое любимое блюдо, назови самое дорогое. То же относится к винам, ликерам и прочим напиткам. И не отказывайся, если тебя пригласят сесть за столик и продегустировать лакомства.
— Но я думал, что моя работа, — растерялся Ренн.
— Твоя работа — обслуживать клиенток. И если они захотят, чтобы их обслужили по полной программе, ты должен это сделать.
Ренну не понадобилось много времени, чтобы понять, что в понятие «обслуживать по полной программе» входило еще и оказывать знаки внимания. По счастью, держать дистанцию удавалось.
Но потом появилась она.
Сначала он ее не заметил — она вошла спокойно, даже тихо, присела за свободный столик и какое-то время сидела молча, осматриваясь. Потом подняла руку:
