Асала показала на выбор пачек с разными заправками на столе.
— И лаваша осталось много, — сказала она.
Станция пискнула, и Нико извлекли из выдвижного ящика свою тарелку. Сели напротив Асалы, и тут сердце забилось быстрее. Они почувствовали себя пятилеткой при встрече с куда более старшими братьями и сестрами в семейной поездке, с отчаянной надеждой, что те сочтут Нико крутым. Но Нико же не пять лет. Они и так охренительно взрослые, и они крутые, и они справится. Они понравится Асале. Они…
Сердце Нико ускорилось еще больше, а потом оборвалось, умерло вместе с желанием разговаривать. Вошла генерал Кинриг. Она переоделась, сменив непримечательную хайямскую одежду на то, что можно было бы назвать не иначе как военным кэжуалом в стиле Гань-Дэ: острые углы и контрастные цветовые блоки, ни единой нитки на лишние украшательства. Пистолет на бедре остался, но теперь его не прикрывал никакой плащ.
— Что вам понадобилось на нижней палубе? — спросила Асала. Вопрос был прямым, но без обвинения. Любопытство, не более. Нико гадали, как Асала узнала, откуда пришла генерал, потом вспомнили про элегантные имплантаты в ее ушных каналах. Это они раскрывали больше, чем способны обычные уши, или Асала просто так хорошо чувствует обстановку?
— Я прочесала трюм, — ответила Кинриг, — а также машинный отсек. Потом почувствовала запах еды, — теперь она сама просматривала меню.
— Еще до того, как мы все поднялись на борт, корабль обшарила служба безопасности, а еще его по вашему запросу оснастили скремблерами сигнала, — сказала Асала. — Все проверено. Системы, еда, вода — все. Мы в безопасности. Нас никто не может выследить, даже если захочет.
— М-м-м. Точно так же говорила моя охрана, когда мы поднимались на борт «Мародера», и все мы знаем, чем это кончилось. — Кинриг сделала выбор, и станция приступила к работе. — Эту ошибку они больше не повторят.
— Что с ними случилось? — нервно выдавили Нико. Боги, неужели их всех казнили?
Кинриг бросила на Нико взгляд через плечо — немая насмешка.
— Их понизили, — сказала она. «А ты что думали?» — добавила ее интонация. Она пролистала меню. — Десерта нет?
Нико уловили промелькнувшее на лице Асалы раздражение.
— Есть фрукты, — сказала она.
— Жалко, — ответила Кинриг. Забрала свою тарелку и единым экономным движением села во главе стола, после чего взглянула на Нико. — Не передашь лаваш?
У Нико скрутило живот, их охватила нервная дрожь. Кинриг была воплощением всего, против чего они выступали, всего, что не так в солнечной системе. Сколько раз они с друзьями поносили ее по вечерам за выпивкой? Сколько раз они ее осуждали, отворачивались в отвращении от ее лица в новостях? А теперь она здесь, просто сидит и буквально просит разделить с ней хлеб. Какого хрена.
— Нико, — Асала смотрела прямо на них. — Ты в порядке?
Нико передали хлебную корзинку Кинриг.
— Просите, — сказали Нико. — Я… простите. Я устали.
Кинриг посмотрела на Нико с пониманием, отчего они занервничали еще больше.
— Должна сказать, — начала она, приступая к еде, — удивлена, что в меню нет ничего, кроме хайямской кухни. Я не сомневалась, что мы всю дорогу будем есть соленых крабов.
Главное гипатское блюдо. Или стереотип — с какой стороны посмотреть.
Асала медленно жевала.
— Не ела их уже очень давно.
— Нет? Сколько именно?
— Тридцать четыре года.
— Ясно, — сказала генерал. — Да, могу понять, после стольких лет можно пристраститься к хайямской кухне.
— Я этого не говорила.
— Виновата. Значит, у тебя нет предпочтений?
Нико уловили истинный вопрос, вплетенный между строк, и — судя по короткой паузе, когда Асала перестала жевать — она тоже поняла. Она ответила Кинриг недолгим взглядом, потом вернулась к своей тарелке и отпила воды.
— Я иду, куда зовут. Я ем, что дают.
Генерал рассмеялась и покачала пальцем.
— Отлично, — сказала она. Обернулась к Нико, которые понятия не имели, что здесь смешного. — Она цитирует Эяхью. «Я иду, куда зовут, я ем, что дают, я пою в гармонии, и я больше не потерян».
Нико же, напротив, совершенно потерялись.
— Кто такой Эяхью?
— Ганьдэский поэт, — сказала Асала.
— Один из самых известных, — сказала Кинриг — Слишком оторванный от реальности, на мой вкус. — Она снова повернулась к Нико. — Соль, пожалуйста.
Нико так не могли. Не могли сидеть за столом и болтать о поэзии, словно все здесь — добрые приятели, пока где-то умирают люди. И все же они передали гребаную соль.
— Так что ведет тебя обратно на Гипатию после стольких лет? — спросила Кинриг у Асалы. — Я знаю, что ты здесь не только ради меня.
— Переговоры о гуманитарной помощи, — легко ответила Асала. Кивнула на Нико. — Они представляют гуманитарную организацию хайямского правительства. Я — охранное сопровождение.
Нико казалось, что было бы неплохо, если бы легенду обсудили заранее с ними, но что поделать.
— Именно так, — поддакнули они.
— А, — сказала Кинриг. Изучила глазами Нико. — Будущий дипломат. Твой отец, должно быть, гордится.
Нико выдавили улыбку, хотя живот у них крутило узлами.
— Надеюсь.
— Ответь мне, — сказала она, — зачем дипломату столько компьютерного оборудования?
— Что? — Нико почувствовали, как теряют опору.
Кинриг показала в сторону верхних палуб.
— Я видела твой багаж, когда поднялась на борт. Напоминало футляры для техники. Или я ошибаюсь?
С одной стороны на него уставилась генерал. С другой — Асала.
— Это хобби, — сказали Нико.
— Хобби, — повторила генерал.
Нико взглянули на Асалу. Лицо у нее было спокойным, как всегда, но взгляд громко и ясно говорил: «Только попробуй облажаться».
— Надо же чем-то заниматься целых три недели, да? — добавили Нико.
Кинриг пригляделась к ним.
— Что ж, если ты разбираешься в компьютерах, возможно, ты бы могли взглянуть на центр коммуникаций у меня в каюте. Там какой-то мелкий сбой.
Асала подняла глаза.
— У вас тоже?
Генерал вскинула брови.
— Мне следует знать о какой-то проблеме?
Нико покачали головой.
— У Асалы тормозили некоторые панели интерфейсов. Обычно дело в сочетании плохой проводки и внеатмосферной радиации. Я могу проверить.
Кинриг кивнула, но взгляд ее стал чуть жестче — выражение женщины, привыкшей к ножам в спину.
— И чем еще ты планируешь заниматься, пока мы здесь, кроме своего… хобби?
Ответом было «готовиться к миссии», но Нико не могли… а может, и могли. Внутри вскипело бунтарство, рожденное отвращением, которое они пытались погасить. Кинриг все-таки задала вопрос. Можно ответить и правду.
— Вы знаете Узочи Рёту?
«Я тебе что сейчас сказала», — сообщил неморгающий взгляд Асалы.
— Разумеется, — ответила Кинриг. Усмехнулась за едой.
— Она опубликовала на одном бесплатном общественном канале серию видеозаписей, — сказали Нико, — о беженцах с Эратоса. — Они взглянули на Асалу, которая перестала жевать. — Мне показалось, раз мы отправляемся на переговоры о гуманитарной помощи, это хороший способ понять, через что они проходят.
— Вы же отправляетесь на Гипатию, разве нет?
— Да. — У Нико дрожали руки, но в голове их подбадривали друзья. Нико посмотрели Кинриг прямо в глаза. — Но беженцы есть беженцы. Думаю, все люди страдают примерно одинаково.
И тут Кинриг действительно напугала Нико: она им улыбнулась. Едкая улыбка. Насмешливая. Она съела еще кусочек и поднялась.
— Если позволите, — сказала она, — пожалуй, доем у себя в каюте.
Асала не сдвинулась с места. Она провожала Кинриг взглядом до дверей, по коридору, пока лифт не поднялся, потом резко метнулась обратно к Нико.
— Это что за чертовщина? — спросила она.
— А это что за чертовщина? — сказали Нико, обводя руками кухню. — Почему она здесь?
— Мы это уже проходили.
— Это риторический вопрос! Это же… это просто нелепо. Как ты ее терпишь?
