Асала взглянула на толстую обшивку, защищающую их от вакуума.
— А куда я денусь?
— Но… — Нико закрыли глаза и покачали головой. — То, что она делает с твоим народом. Это невыносимо. Я не выношу, когда она рядом. Как ее терпишь ты?
— Это моя работа, — сказала Асала.
Нико уставились на нее. Такая безучастная, такая уравновешенная. Когда отец предложил им эту работу и сообщил, с кем они отправятся, Нико пришли в восторг. Они ожидали опасность, да, и дискомфорт, конечно, но… не это.
— Да что с тобой? — выпалили они. — Те люди на «Мародере»…
— Потише.
— Ты запихнула их обратно в трюм. Казалось… казалось, они тебя раздражают.
Асала прищурилась.
— И это тебя до сих пор беспокоит?
— Да! Это же твой народ. Они умирают. Ты прошла тот же путь, что и…
— Не смей. — Голос Асалы был резким, как выстрел. — Не смей мне рассказывать, через что я прошла.
Нико облизали губы.
— Почему тебе на них наплевать?
Асала взяла последний кусочек лаваша и собирала подливку, пока тарелка не засияла.
— Ты вооружены, Нико?
Это застигло его врасплох.
— Что?
— Ты вооружены?
— Нет, конечно, нет. Зачем мне оружие?
Асала начала убирать за собой.
— Ты только что ели с двумя вооруженными людьми.
Пистолет генерала проглядеть было невозможно, но Нико не заметили оружия при Асале — и не видели даже теперь. Асала собрала свои тарелки и встала из-за стола.
— На будущее — в такой ситуации не стоит никого злить.
***
— Можете представиться и встать перед камерой здесь?
— Меня зовут Апирка Амин, я капитан корабля.
— Капитан Амин, с какими главным трудностями сейчас столкнулись вы и ваша команда?
— Ну, для начала — этот корабль рассчитан на восемьсот человек, а не на две тысячи. Правительство Хайяма не ожидало такого количества пассажиров, когда отправило нас сюда.
— Вы распорядились пространством наилучшим образом.
— Это всё Синие Шляпы. Они поставили перегородки в трюмах, принесли нам циновки и все прочее. И туалеты.
— Да, переносные туалеты. С ними мы все близко познакомились.
— Омерзительные.
— Вынуждена согласиться.
— У корабля есть своя канализационная система, но, опять же…
— Она рассчитана на восемьсот человек.
— Да.
— Добровольцы из Синих Шляп предоставили и пайки, и базовые средства гигиены, верно?
— Да. Они были очень организованны. Жаль, ненадолго.
— Что случилось?
— Все то, чего можно ожидать, когда набиваешь людей в слишком тесное пространство, где нет возможности отгородиться от того, кто тебе не нравится. Были кражи. Драки. Действуют патрули дружинников, но… все сложно. И люди болеют. В трюме невозможно чихнуть и не перезаражать всех соседей.
— Но системы корабля стабильны?
— …Конечно.
— Слишком долгая пауза.
— Стабильны. Пассажирам не о чем волноваться. Мы в безопасности.
— Я понимаю.
***
«Альтаир» находился в пути почти неделю, и, учитывая, что еще никто никого не убил, Асала начинала верить, что полет пройдет тихо. Генерал продолжала проводить свои ежедневные проверки, и если это ее успокаивает — то и пусть. Нико то пытались загладить избыточной лестью свой прокол за ужином, то прятались от генерала у себя в каюте, где занимались тем, чем занимаются люди с компьютерами. Что до Асалы, то она пыталась — насколько это возможно в компании — провести межпланетный перелет так, как проводила межпланетные перелеты всегда: сидя у себя и читая.
Получалось не очень, несмотря на удобное мягкое кресло, несмотря на включенную симуляцию свечей, несмотря на тарелку с маринованными фруктами и баночку с бодрящим порошком под рукой. Она пробовала и новые книги, и старые, она искала свежие идеи и обращалась к давним друзьям. Ничего не помогало. Она не могла сосредоточиться, и, поймав себя на том, что перечитывает одну и ту же строфу третий раз подряд, не понимая ее толком, отбросила наладонник и помассировала лицо. Она знала, почему ей не читается, и чертовски злилась.
Чтоб провалился Экрем и чтоб провалился его ребенок. Чтоб провалилась фотография, которую они ей сунули в лицо.
Асала знала, почему ни одна книга не помогает. У нее на уме были конкретные книги — которые она отчаянно хотела, но никогда больше не увидит. «Чудеса Эрамена», все шесть томов. Потрепанные и наверняка купленные задешево, но во всей галактике не нашлось бы более дорогой для Асалы коллекции. Она помнила потертые обложки, ощущение от бумагозаменителя. Лучше всего помнила дарственную надпись в первом томе: «Сестренке на ее день рождения, с любовью от Дайо». Слова «сестренке» и «ее» были написаны немного другими чернилами на вклеенных аккуратно вырезанных прямоугольничках бумаги, которыми Дайо прикрыла изначальную ошибку, где-то через год после дня рождения, из-за их важного разговора. Дайо не сказала Асале, что исправила надпись. Просто исправила и предоставила Асале обнаружить это самой. Дайо всегда была такой — молча совершала добрые поступки, не дожидаясь похвалы.
И все же Асала бросила ее, и книги, и всех остальных. И неважно, что она была ребенком, что на тот корабль ее посадили взрослые руки и более сильная воля. Когда-то давно ей казалось, что ее вышвырнули, но нет. Нет, это она бросила их. Телом и разумом.
Она встала и начала мерить каюту шагами. Чтоб провалился Экрем и чтоб провалился его ребенок. Она очень давно перестала бичевать себя такими мыслями, и ради этого ей пришлось немало потрудиться. И все же она здесь — направляется на Гипатию в погоне за призраками.
«Она, может быть, жива, — шепнул голос в голове. — Она была жива десять лет назад. Может быть, жива до сих пор».
Асала пыталась отпихнуть эту мысль, но Нико посеяли ее на благодатной почве, и корни уже ушли глубоко. Сила мысли пугала Асалу. Нет ничего опаснее надежды.
«Если она жива, то ты должна попробовать, — произнес голос. — Даже если вероятность ничтожна. Ты должнапопробовать. Ради нее».
Спорить было невозможно.
Она ходила, пока не устали ноги, и через несколько минут после того, как присела, поняла, что устала вся целиком. Она помылась, сложила одежду и отправилась в постель. Долго таращилась в темноту, теша себя старыми воспоминаниями и пуская в себя их боль. На Гипатии будет больно. Почему бы не подготовиться заранее.
Мысли блуждали, потом затихли, потом вовсе ее отпустили.
Покой начался мягко, но закончился воплем — металлическим воплем, изливающимся изо всех динамиков прямиком Асале в мозг, стирая мгновенно забытый сон, в котором она затерялась, и не давая собраться с мыслями наяву. Руки вспорхнули к ушам, и она как можно быстрее снизила громкость у имплантатов. Воцарилась тишина. Мысли перегруппировались. Она сделала вдох, покачала головой, огляделась.
Какого черта происходит?
Она бросилась через комнату к панели корабельных систем. Панель зависла. Она без толку нажимала. Хлопнула рукой по корпусу. Мерцание. Потом — ничего.
Она накинула какую-то одежду и сунула ноги в сапоги. Вопль, видимо, все еще ревел, но имплантаты она не включала. Открыла дверь и почти сразу же столкнулась с генералом, которая что-то кричала. И держала наготове оружие.
— Я вас не слышу, — произнесла Асала, показывая на уши. — Говорите медленней.
«Я сказала, — прочитала она по губам Кинриг, — какого черта происходит?»
— Не знаю. — Асала оглянулась, стараясь прикинуть, не пора ли отправляться к спасательной капсуле. Но все на корабле казалось нормальным. Непохоже, что они во что-то врезались. Асала не чуяла гарь, не чувствовала перемен в давлении воздуха. — А шум все еще…
«Да!» — Генерал была в ярости.
Асала поспешила в каюту Нико и открыла дверь без стука. Нико сидели на полу в гнезде из компьютеров и проводов, со свернутым на голове одеялом, и бешено печатали. Они паниковали и выглядели так, словно их тоже вытащили из постели. Они что-то сказали — слишком нервно, чтобы Асала могла разобрать. Уловила только «простите» и «исправлю».
