Синтез (СИ) - "Токацин"

Синеватый луч ударил в камень под рукой Гедимина, оставив на жёлтой поверхности чёрное пятно и осыпав пальцы мелкой пылью.

— Назад! — крикнул Энрике. — Джед, отойди!

— Да, убери свои гнилые руки! — с дороги на него смотрела, по-звериному оскалившись, Люсия, и бластер в её руке слегка дымился. — Не смей трогать их, поганый теск!

Гедимин отпрянул от груды обломков, смерил аборигенку удивлённым взглядом. Она сплюнула.

— Иди сюда, Джед, — Энрике, сделав пять шагов назад, указал на место рядом с собой. — Стой тут.

На крики обернулись ещё несколько горожан, и минуту спустя все они столпились вокруг обломков. Кто-то принёс пустой мешок, и Гедимин думал, что собрать останки не составит труда — они гораздо легче кусков стены. Но аборигены мешкали. То один, то другой наклонялись над телами, сталкивали с них пару камешков, иногда даже осмеливались потрогать бесформенное месиво — и сразу же отшатывались и бледнели. Гедимин удивлённо мигнул.

— Бессмысленно, — тихо заметил он и тут же забыл о мёртвых и живых «макаках». Он посмотрел на свою руку, присыпанную жёлтой пылью, попытался найти среди обломков камень, в который попал разряд бластера, но не увидел его. «Этот материал даже не оплавился,» — подумал eateske, вспоминая, какое действие разряды оказывали на скирлин, фрил и металл. «Он утратил всего несколько маленьких частиц. Любопытно…»

— Какое назначение было у этого здания? — спросил он, взглянув на Энрике. Тот не шелохнулся с тех пор, как отогнал пленника от мертвецов, — стоял, застыв на месте, и смотрел, как аборигены собирают останки в мешок. Услышав вопрос, он резко развернулся, и, хотя оружия у него не было, Гедимину захотелось отойти подальше.

— Да какое бы ни было, теск! Церковь Пречистой Девы стояла тут, когда первый из вас ещё из пробирки не вылез. Пока вы не сбросили на неё бомбу… на неё и на тех, кто искал в ней защиту! — Энрике запрокинул голову и посмотрел Гедимину в глаза. — Тебе нравится, что получилось, а, теск? Ни одного из вас в Нью-Кетцале до войны не было! Никто из вас не может сказать, что мы, кеты, обидели его! Так зачем вы всё это устроили?!

Гедимин мигнул. Услышанное звучало, как вопрос, но обращать его следовало не к тридцать пятому — а никого, кроме него, вокруг не было. Зато сразу стало очевидно, что о здании придётся спрашивать у кого-нибудь ещё — и не сейчас.

Энрике, сплюнув на камни, отвернулся. Теперь Гедимин снова видел его протез. Синий проводок, уходящий под фриловую обшивку, почти оголился в точке соприкосновения с ней.

— Замени провод, — сказал тридцать пятый, и человек, дёрнувшись, повернулся к нему.

— Что?! Какой провод?!

— Этот, — Гедимин коснулся неисправной детали. — Изоляция стёрлась. Через два дня начнёт искрить.

Энрике открыл рот, но ничего не сказал — только выдохнул и снова сплюнул на камни.

— Теск…

Когда небо над защитным куполом начало менять цвет, на площади оставалось ещё много обломков древнего строения, но Энрике буркнул: «Идём». По пути к тюрьме их обогнал последний, наполовину нагруженный глайдер. В пустых контейнерах, держась за борта, сидели и стояли аборигены.

Закрыв за собой дверь, Энрике сдёрнул респиратор и вытер лицо. Гедимин не чувствовал перегрева — разве что лодыжка под повязкой заметно нагрелась, и ступать на ногу стало ещё труднее.

Райан Аранда сидел за столом, заполняя документы, но, увидев Энрике, поднялся.

— Как всё прошло? — спросил он, пристально глядя на Гедимина.

— Тихо, — отозвался охранник. — Никаких инцидентов.

— Приятно слышать, — кивнул Райан, обходя пленника по кругу.

Гедимину давно хотелось откашляться, и сейчас он исполнил своё желание и сплюнул в урну. Слюна была бурой от пыли.

— Столько брехни, и вся оказалась правдой, — пробормотал главный тюремщик и крикнул:

— Стать смирно, руки за голову!

Подойдя к поднявшему руки Гедимину, он извлёк из его карманов несколько острых прочных обломков фрила и металлический пруток.

— Энрике, ты куда смотрел? — сложив всё найденное на стол, он повернулся к охраннику.

— Я… сэр, он ничего не подбирал! Не мог же я не заметить… — выпалил тот.

— В камеру его, — буркнул Райан.

Гедимин улёгся на матрас. Большой усталости он не чувствовал, но ему было досадно, и не столько из-за отобранных обломков — можно было догадаться, что неглупые «макаки» вывернут ему карманы — сколько из-за ошейника. «Вот о чём предупреждал Саргон,» — угрюмо думал eateske, ощупывая металлический обруч. «Трудно доказать превосходство на неисправном истребителе. Зато легко попасть в рабство.»

— Как он в работе? — донеслось из «кабинета» Райана.

— Как бульдозер, — ответил Энрике. — Тысячефунтовые глыбы поднимает, не запыхавшись. При мне вёл себя тихо.

— Впишу его в график, — сказал Райан. — Поел? Бери контейнеры и иди.

Энрике появился в коридоре, щелчком отключил «сивертсен» и просунул под решётку два запечатанных контейнера. Следом он протолкнул ложку длиной с собственное предплечье и шириной с ладонь. Гедимин удивлённо мигнул, повертел её в пальцах — она была подходящего размера.

— Чего смотришь? Я обещал, — буркнул охранник. — Твой черпак.

Гедимин думал, что его вечером погонят работать, но этого не случилось. Уже прошла ночь (чуть менее скучно, чем предыдущая, — когда не удавалось отключиться, тридцать пятый думал о древнем здании, мысленно собирая его по частям и гадая о его назначении), за окном посветлело. Энрике ушёл, его на посту сменил Хосе, ещё более понурый, чем в день авианалёта. Иногда он порывался что-то забормотать, но косился на «спящего» пленника, морщился и замолкал. Когда за окном окончательно рассвело, он вышел. Его возвращение Гедимин пропустил; он открыл глаза, когда услышал щелчок отключаемого «сивертсена». Хосе пропихивал под решёткой два запечатанных контейнера и большую ложку.

«Что, уже вечер?» — удивлённо мигнул Гедимин.

— Быстро ешь, Джед. Через четверть часа шериф ждёт нас, — хмуро сказал охранник.

«По крайней мере, они кормят рабов,» — хмыкнул про себя eateske. Посмотрев на вязкую бесцветную массу, он покосился на свою руку — она пока слизью не растекалась. «Четвёртый день. Интересно, что я почувствую, когда процесс пойдёт.»

Двадцать минут спустя они шли по пыльной улице. Ветер со вчерашнего дня усилился, заметно потеплело. Гедимин нашёл взглядом разрыв в защитном куполе — он уменьшился вдвое, но закрыть его полностью не удалось. Хосе косился на небо, на соседние здания, хмурился и поминутно совал руку в карман. Вторая крепко держалась за бластер.

— Святая Дева! — вскрикнул Хосе, когда между ними и перекрёстком не осталось зданий, и развалины стали видны как на ладони. Большую их часть уже разобрали; весь фрил, пригодный на переплавку, увезли. На месте жилых кварталов остался пустырь с крышками люков, и на его краю глайдер разгружал вереницу контейнеров. Четверо горожан в экзоскелетах раскладывали привезённое по площадке — один громоздкий предмет к каждому люку. Часть обломков древнего здания, скрывающую под собой тела, тоже убрали. На бывшем полу ещё темнели пятна крови, но трупов уже не было.

— Пречистая, — вполголоса поправил Гедимин. Хосе скрипнул зубами.

— Заткнись, теск. Лучше заткнись по-хорошему.

Он отвёл Гедимина к горе обломков, подождал, пока глайдер поставит пустые контейнеры неподалёку, и подошёл к кабине. Тридцать пятый не вслушивался в их разговор — даже старое, по-дикарски построенное здание было интереснее. Хосе вскоре вернулся, сел на камень и закурил. Проходящий мимо Гедимин уловил знакомый запах горелой органики.

— Опять лечебные смеси? — тихо спросил он. Хосе вздрогнул.

— Отвали, теск. Работай, — вяло отмахнулся он.

Сзади послышался тихий щелчок. Абориген, помахивая бластером, выглянул из-за развалин.

— Всё в порядке, Хосе? Если что, кричи.

Гедимин огляделся — ещё пятеро болтались по пустырю, лениво собирая осколки фрила и разглядывая брошенную утварь, и у двоих из них были бластеры. «Успею или нет?» — тридцать пятый прикинул расстояние между «макаками», Хосе и четвёркой в экзоскелетах. «С повреждённой ногой — нет.»