— Я пришлю вам своих!
— Неужели опасность пси-заражения так велика? Ходят слухи, что человек, видевший вайшуга, может переродиться в него физически…
— Если не переродился во время контакта — можете уже не трястись, он себя контролирует.
— Значит, выпускаем из медотсека?
— А толку его там держать? Если парень мутировал, но сумел это скрыть, двери его не удержат.
— А как же корабль?
— Сожрёт, — отрезал инспектор.
— Но…
Инспектор резко обернулся и уставился в лицо капитану. Процессия спуталась.
— Бояться вы были обязаны раньше!
— Мы действовали согласно уставу! Армада не отдаёт своих!
— Враньё! Он — не военный пилот!
Инспектор позволил выплеснуться раздражению.
Ярость вздулась и лопнула. Сопровождавшие прыснули в стороны, спасаясь от психического пресса.
У капитана на виске выступила синяя жилка:
— Он подал отсроченную заявку на рекрутинг, которая вступила в силу сутки назад. Мы имели право забрать своего рекрута, господин инспектор, — капитан говорил быстро, как по-заученному. — Рекрут имел увольнительную на десять часов, а пропал на сутки. Сам генерал Абэлис внёс за него залог, разрешающий перед началом службы попрощаться с родными на Гране.
«Постфактум внёс, как и заявку? — усмехнулся про себя инспектор. — Что ж, генералу-то это вполне по связям… Ну Абэлис, ну молодая лиса! Кто ему этот щенок? Ведь не родня же? Или таки родня?..»
Он первым шагнул в каюту и увидел белобрысого мальчишку в форме второго пилота. Худого, загорелого.
«Дерен! Точно Дерен! Одно лицо! Это у них фамильное… Союз Борге — слишком древний орден, чтобы не метить своих щенков».
Пилот подскочил, как пружина, вытянулся, прижав к груди кулак в протокольном приветствии.
— Вальтер Дерен! — представил его капитан.
— Кем вы завербовались, Дерен? — строго спросил инспектор.
Он вглядывался в глаза новоявленного пилота: не изменили ли они форму? У тех, кто пережил пси-мутацию, радужка сливается со зрачком, да и разрез глаз становится чуть иным. Похожим на зерно айма, известной экзотианской пряности.
— Пока берут в «бегунки», — отчеканил белобрысый. — По образованию — я пилот торгового флота.
Глаза были обычными: серыми, беспокойными.
— Боюсь, на «Скорке» вам не потянуть даже «бегунком»! — рявкнул инспектор. — О чём вы думали, нанимаясь со своей квалификацией на военный корабль⁈
Он слегка надавил ментально и теперь вглядывался в побледневшее лицо, ища в нём фальшь: «Ну явная же подстава! Прорвался в карантинную зону! Мутант? Псих?»
— Я справлюсь.
Мальчишка неожиданно успокоился, и бледность быстро сменяли привычные краски.
Похоже, ни вайшуг, ни менталист с двухсотлетним стажем краску с его лица согнать не могли.
«Боргелианский щенок… — крутилось в голове у инспектора. — Это же надо иметь такое сопротивление чужой воле. Но зачем он полез в карантинную зону? Неужели Абэлис хотел смешать кровь с предателями?»
— Вы — не справитесь! — отрезал он, оглядев пилота с головы до ног.
— Меня обещали перевести на более старый корабль, там не такие жёсткие требования, — вежливо возразил Дерен.
Ни намёка на дрожь. Ледяной взгляд, ледяная улыбка… Кровь сильных или кровь предателей? Надежда или измена?
— Что вы забыли на Гране?
— Я внук Валерии Ларга. Мне нужно было похоронить дядю.
— Похоронили?
— Церемонии помешал вайшуг.
— Йен Баргон выдернул его прямо из пасти твари! — осклабился капитан «Скорка». — Пси-накат был такой, что все приборы на шлюпке сдохли!
Он явно хвастался… Идиот.
— Надеюсь, вы отправили пилотов на карантин⁈ — резанул его глазами инспектор и снова уставился на Дерена.
«Вайшуг… Его не сумела сожрать даже эта пси-активная тварь. Не просто из семейки Деренов, а внук Валерии… Четверть экзотской крови… Весь в бабку… Ей одной удалось сбежать от своей сумасшедшей родни. Значит, это работает. Значит, таких, как Дерен, можно забрасывать в карантинную зону и зачищать там ублюдков и выродков. Всех! До последней мутировавшей твари! Но ведь и это не остановит войну…»
Инспектор обернулся к капитану «Скорка»:
— Куда его берут?
— «Пал» или «Абигайль».
— Вы уже выбрали, Дерен?.. Дерен!
Инспектор увидел, как стекленеют вдруг только что живые глаза.
Что вызвало страх у мальчишки, волю которого не сумел сломить самый ужасный из существующих пси-хищников?
— Дерен!
Пилот моргнул. Тёмные глаза заблестели тщательно скрываемой силой.
— Какой корабль вы выбрали?
«Похоже, дипломатический скандал с Содружеством придётся разруливать любой ценой. Этого „нарушителя границ“ они не получат».
— «Абигайль»! — сообщил пилот.
В его глазах снова мелькнуло что-то холодное.
«Да что там у него вышло, на Крайне, если он стекленеет, вспоминая об этом?»
— А почему?
— У неё… женское имя.
«Всего лишь любовь?»
Инспектор хмыкнул. Ему было двести лет, он знал, что любовь проходит, как и всё остальное. И здесь Армада вполне подойдёт мальчику как лекарство.
— Что ж, — подвёл он итог. — Пусть будет «Абигайль».
Инспектор искоса глянул на капитана «Скорка», ласкающего глазами новейшую голографическую панель связи.
Это был его корабль. Огромный космический крейсер — тоже своего рода семья и любовь. И он не предаст.
— Господин инспектор, разрешите личный вопрос? — спросил вдруг мальчишка.
Адам Джастин кивнул.
— Скажите, разве арика — афродизиак?
Инспектор задумался, покачал головой:
— Сама по себе нет, но в смеси с некоторыми нейролептиками…
— Я запомню.
«Ещё бы ты не запомнил, — подумал инспектор. — Тебя ж, видно, ещё и опоили…»
— Я принимаю ваш выбор, Дерен, — сообщил он официальным тоном. — Обещаю вам дипломатическую защиту. Идёмте, капитан!
Мембранная дверь пришла в движение. Капитан «Скорка» шагнул вбок, давая дорогу гостю.
— А это правда, что скоро война? — ударил в спину голос новоявленного солдата.
Инспектор не обернулся.
Империя и Содружество были двумя половинками одного яблока. Предательство разрезало его пополам. И ему нечего было к этому добавить.
3. Навестил, называется
Я дремал в открытом салоне клонверка. Раны мои ещё не зажили как следует, и мне подходила его скорость. Вряд ли она превышала 50 единиц, плюс постоянные остановки и повороты.
Клонверк, или коротко, кверк — круглая посудина на воздушной подушке. Он движется по городу, словно старинное морское судно с посадкой с обоих бортов. И остановки делает, то поворачиваясь к тротуару слева, то справа. Устоять невозможно: каждый, погружающийся в кувшинку клонверка, тут же валится в амортизационное кресло. И кверк кружит, скользит в потоке ярких улиц, пестролистых гиолей, рессити, увешанных поздними бокастыми плодами.
Такие вот смешные машинки я увидел только на Кьясне — с её карнавальными неспешными городами, плавающими над головой клумбами, нахальными мусоросборниками, клянчащими обёртки у прохожих возле виммаркетов…
Мозг мой, адаптированный к перегрузкам, на повороты никак не реагировал. Однако полуприкрытые глаза фиксировали всех входивших и выходивших. Привычка.
Двое сошли у голотеатра: парень и девушка. Она — с живыми бабочками в волосах, он — студент-психотехник, с татуировкой через весь лоб, демонстрирующей его специализацию: мол, не лезь ко мне, человечек, мозги по газонам разбегутся. Девушку, однако, предупреждение не смущало.
Парочка спрыгнула на траву, вошла туристка. Кверк крутанулся — и она повалилась в кресло.
Девушка была крепенькая, коротконогая, в забавных очках-локаторах. Я решил, что туристка, потому что ходить по улице и смотреть голо на Кьясне немодно. А вот сверяться на ходу с интерактивной картой — это для туристки вполне. А девушка явно была не местной: сила тяжести здесь 0,87 от эталонной, девицы — длинноногие, как жеребята шемо-гистази. Я видел этих шайтановых лошадей на соседней Джанге. Экзофауна там богатейшая, поохотиться на Джанге — мечта любого, кто не охотился на людей. Я настрелялся в двуногих с избытком и за четвероногими предпочитаю наблюда…
