Постепенно Дрэйк понял, что в полумраке вчерашнего вечера он не заметил, какой большой, просторной и роскошной была его новая квартира.
Здесь были толстые, лоснящиеся ковры и обшитые панелями стены, и розовая мебель, сверкающая дорогой красотой. Над кроватью был установлен балдахин на четырех столбиках и…
В мыслях Дрэйка возникла ужасная пустота, потому что, повернув голову направо, он впервые увидел другую половину кровати.
Там лежала и крепко спала молодая женщина.
У нее были темно — каштановые волосы, гладкая белоснежная шея, и даже во сне ее лицо выглядело утонченно-интеллигентным. На вид ей было лет тридцать.
Дрэйк не стал рассматривать ее дальше. Как тать в ночи, он выскользнул из-под одеяла. Коснувшись пола, он замер, от отчаянного ужаса затаив дыхание, потому что…
Ровное дыхание, доносившееся с кровати, смолкло. Женщина вздохнула, а потом… это конец!
— Мой дорогой, — лениво раздалось звучное контральто, — что ты там делаешь в такую рань?
На кровати послышалась возня, и Дрэйк низко пригнулся в ужасном предчувствии визга, который раздастся, когда она обнаружит, что это не «ее дорогой».
Но ничего не случилось. На краю постели появилась прекрасная головка, серые глаза спокойно смотрели на него. Молодая женщина, казалось, забыла о своем первом вопросе.
— Дорогой, тебе по расписанию идти на Землю сегодня? — спросила она.
Это было сказано именно Дрэйку. Сам вопрос был настолько поразителен, что его личное отношение ко всему этому казалось второстепенным. Кроме того, пришло смутное понимание.
Это был один из тех вероятностных миров, о которых он читал в журналах Владельцев Кингстона Крейдена. Здесь, просто и ужасно, было нечто, что могло произойти с Ральфом Дрэйком. А где-то за кулисами кто-то создавал все это.
И все потому, что он начал поиски своих воспоминаний.
Дрэйк выпрямился. Он был в поту, сердце стучало, как отбойный молоток, колени дрожали, в голове не было ни единой спокойной мысли. Но он выпрямился и сказал:
— Да, я иду на Землю.
Это дает цель, напряженно подумал Дрэйк, причину по возможности скорее уйти отсюда и…
Он направился к стулу, на котором была его одежда, когда смысл собственных слов дал второе, более сильное потрясение его расстроенным нервам.
ИДУ НА ЗЕМЛЮ! Дрэйк почувствовал, как сознание оседает под тяжестью факта, который превосходил всю действительность его существования. Идти на Землю — откуда?
Ответ был безумным, вспыхнувшим в его усталом сознании: из Дворца Бессмертия, конечно, дворца в тумане, где живут Владельцы.
Кое-как Дрэйк добрался до ванной. Еще вечером он обнаружил там на изящной полке прозрачную баночку с мазью, на которой было написано:
«УСТРАНИТЕЛЬ БОРОДЫ — ВТЕРЕТЬ, ЗАТЕМ СМЫТЬ».
Это заняло полминуты — остальное еще минут пять.
Дрэйк вышел из ванной полностью одетый. Его сознание окаменело и, как погружающийся в воду камень, он устремился мимо кровати к двери.
— Дорогой!
— Да? — Напряженный, похолодевший, Дрэйк обернулся. Он с облегчением увидел, что женщина не глядит на него. В ее руке была маленькая авторучка и, нахмурившись, она что-то черкала в большом гроссбухе.
— Наше временное отношение друг к другу ухудшается, — не поднимая глаз, сказала она. — Ты должен больше оставаться во Дворце, омолаживаясь, в то время как я пойду на Землю и добавлю себе несколько лет. Ты устроишь это, дорогой?
— Да, — сказал Дрэйк. — Да!
Больше ничего не было сказано. Дрэйк прошел в маленький холл, затем в гостиную, а затем, выйдя, наконец, в коридор, прислонился к холодной мраморной стене, безнадежно размышляя.
Омолодиться! Так вот что делает это невероятное здание! С каждым проведенным здесь днем становятся на день моложе, и необходимо… ходить… на Землю, чтобы сохранять равновесие.
Потрясение все усиливалось. Больше не было сомнений: то, что произошло с ним в трейлере, было настолько важно, что гигантская сверхчеловеческая организация всеми силами старалась не дать ему узнать правду.
Вне всяких сомнений, сегодня он действительно должен узнать, что все это значит, обследовать все этажи, попытаться найти главный офис и…
Дрэйк медленно расслаблялся, выходя из внутренней напряженной концентрации мыслей, когда впервые за все время услышал шум. Голоса, шаги, люди — внизу.
Когда Дрэйк метнулся к балюстраде балкона, его охватило странное чувство, что он узнает ее.
Остановившимися глазами он уставился на большой главный коридор здания, по безмолвным, безлюдным пределам которого он скитался вчера столько часов.
Безмолвия и безлюдия больше не было. По коридору тек непрерывный поток мужчин и женщин. Он был похож на городскую улицу с движением в обоих направлениях. Все спешат, все заняты своими делами, все…
— Привет, Дрэйк, — раздался за его спиной молодой мужской голос.
Странно, но у Дрэйка уже не оставалось никаких эмоций.
Он повернулся медленно, как утомленный человек. Незнакомец, который поздоровался с ним, был высок и хорошо сложен. У него были темные волосы и полное, сильное лицо. Одет он был в отлично сшитый однобортный пиджак, привлекательно суженный в талии, и брюки, расклешенные, как бриджи. Он улыбался насмешливо и дружелюбно и, наконец, холодно произнес:
— Так ты хочешь узнать, что все это значит? Не торопись, узнаешь. Но сначала примерь перчатку и пойдем со мной. Кстати, меня зовут Прайс.
Дрэйк уставился на протянутую ему перчатку.
— Что… — начал он и замолчал.
Он вдруг осознал, что торопится слишком быстро все понять. Этот человек ждал его у двери и…
Самым важным было то, что они, наконец, пошли в открытую, Но… эта перчатка!
Дрэйк взял ее, нахмурившись. Она была на правую руку и пришлась ему впору, легкая, гибкая, но казавшаяся неестественно толстой. Ее наружная поверхность имела слабый металлический блеск.
— Ты возьмешь перчаткой его за правое плечо, — сказал Прайс, — кончиками пальцев надавишь ключицу вниз… Позже я тебе все объясню. Есть какие-нибудь вопросы?
— Какие-нибудь вопросы?! — Голос Дрэйка сорвался от крика, он с трудом прокашлялся. Прежде, чем он обрел возможность говорить, Прайс сказал:
— Я расскажу тебе, пока мы идем. Осторожно, здесь лестница.
Дрэйк, наконец, пришел в себя.
— Что означает вся эта чушь с каким-то плечом? — грубо спросил он. — Зачем…
Он беспомощно замолчал. Что-то в происходящем было не так. Он был как слепой, получающий обрывки впечатлений о мире, которого не мог увидеть. Не было ни начала, ни связи, ничего, кроме расплывчатых полу — фактов.
