Они могли расслышать удаляющийся рев двигателей - катер умчался на запад, скрывшись за поросшей темно-зеленым лесом горой.
- Похоже, они направляются к складу, - прокомментировал Форкосиган. - Это усложняет дело. - Он сжал губы. - Интересно, зачем они вернулись? Возможно, Готтиан нашел мой пакет с секретными приказами?
- Ну, ему ведь должны достаться все ваши бумаги.
- Да, но я обычно прячу свои документы: не хочу оповещать кого попало о своих делах с Советом Министров. Сомневаюсь, чтобы Корабик Готтиан мог отыскать то, что ускользнуло от Раднова. Раднов - толковый шпион.
- Раднов - высокий широкоплечий тип с узким, будто лезвие топора, лицом?
- Нет, это описание больше подходит сержанту Ботари. Где вы его видели?
- В лесу над ущельем. Это он тогда стрелял в Дюбауэра.
- О, вот как? - глаза Форкосигана вспыхнули, и он по-волчьи ухмыльнулся. - Это многое объясняет.
- Не для меня, - напомнила Корделия.
- Сержант Ботари - очень странный человек. Мне пришлось довольно строго наказать его месяц назад.
- Настолько строго, что он мог стать участником заговора Раднова?
- Готов поспорить, что Раднов так и подумал. Не уверен, что смогу объяснить вам, что за тип этот Ботари. Этого никто не понимает. Он отличный солдат, в рукопашной ему нет равных. Меня он на дух не переносит, как выразились бы вы, бетанцы. Ему нравится меня ненавидеть. Видимо, это льстит его самолюбию.
- Мог он выстрелить вам в спину?
- Никогда. Врезать по физиономии - пожалуйста. По правде говоря, именно за это он и был наказан в тот раз. - Форкосиган задумчиво потер подбородок. - Но вооружить его до зубов и оставить у себя за спиной в бою можно не колеблясь.
- Похоже, он просто форменный псих.
- Знаете, многие люди говорят то же самое. Но мне он нравится.
- И вы еще говорите, будто это мы, бетанцы, устраиваем из жизни цирк!
Форкосиган пожал плечами, немало позабавленный последней репликой.
- Ну, всегда полезно потренироваться с кем-то, кто не боится сделать тебе больно. Пережить очередную схватку с Ботари на ринге - это значит снова почувствовать остроту жизни. Хотя я все же предпочитаю, чтобы эта сторона наших взаимоотношений ограничивалась спортивным залом. Могу себе представить: Раднов втянул Ботари в этот заговор, даже не разобравшись толком в его убеждениях… Ведь сержант кажется как раз таким типом, которому можно поручить грязную работу - ей-богу, готов поспорить, что именно так Раднов и сделал! Молодчина Ботари.
Корделия поглядела на Дюбауэра, безучастно стоявшего рядом с ней.
- Боюсь, что не могу разделить ваш энтузиазм. Он чуть не убил меня.
- Я и не утверждаю, что он гигант мысли или оплот нравственности. Он - очень сложная личность с крайне небогатым диапазоном выражения чувств, и в жизни ему пришлось нелегко. Но на свой извращенный лад он весьма достойный человек.
Почти незаметно земля у них под ногами пошла на подъем - они уже приблизились к подножию горы. Перемена была отмечена постепенным наступлением растительности: редкий лесок подпитывался множеством маленьких ручейков из тайных источников горы. Родники били на южном склоне, огибая подножие пыльного зеленого пика высотой километра в полтора, круто вздымающегося над более пологим основанием горы.
Волоча за собой спотыкающегося Дюбауэра, Корделия в тысячный раз мысленно проклинала выбор оружия барраярцев. Когда мичман упал, рассадив себе лоб, ее горечь и раздражение вырвались наружу.
- Ну какого черта вы не желаете пользоваться цивилизованным оружием? Я бы скорее доверила нейробластер шимпанзе, чем барраярцу. Вам бы только палить, головорезы безмозглые. - Очухавшийся Дюбауэр сел, Корделия вытерла ему кровь грязным платком и присела рядом с ним.
Форкосиган неловко опустился на землю напротив них, осторожно вытянув перед собой больную ногу, выражая таким образом молчаливое согласие с идеей устроить привал. Он взглянул в ее напряженное, несчастное лицо и решил ответить на риторический вопрос со всей серьезностью.
- Я испытываю неприязнь к парализаторам: в подобных ситуациях они часто оказываются бесполезны, - задумчиво произнес он. - Любой, не задумываясь, бросается под его выстрел, так что если противников много, вас в конце концов обезоружат. Я видел, как люди погибали из-за того, что полагались на парализатор, хотя вполне могли бы остаться в живых, будь у них при себе нейробластер или плазмотрон. Нейробластер обладает реальной властью.
- Зато можно не колебаться, применяя парализатор, - многозначительно заметила Корделия. - Ошибка вполне поправима.
- А что, вы бы колебались, применяя бластер?
- Да. Я вообще вряд ли взяла б его в руки.
- А, вот как.
Меж тем ее одолело любопытство:
- А каким образом им удалось убить того человека из парализатора?
- Не из парализатора. Его обезоружили и забили ногами до смерти.
- Ох. - желудок Корделии сжался. - Надеюсь, он… он не был вашим другом.
- Представьте себе, был. И он разделял ваше отношение к оружию. Мягкотелость. - Он нахмурился, глядя вдаль.
Они с трудом поднялись на ноги и побрели дальше через лес. Барраярец попытался помочь ей с Дюбауэром, но мичман в ужасе шарахался от него, да и больная нога тоже порядком мешала, так что ему пришлось отказаться от этой затеи.
После этого Форкосиган замкнулся в себе и стал куда менее разговорчив. Похоже, теперь все его внимание было сосредоточено на том, чтобы заставить себя сделать очередной шаг вперед. Он начал бормотать что-то себе под нос. Корделия с ужасом представила себе, как он теряет сознание и начинает бредить… Вряд ли ей самой удастся отыскать среди членов его экипажа верного человека. Очевидно, что ошибка в суждении может оказаться смертельной. И хотя нельзя сказать, что все барраярцы казались ей одинаковыми, она невольно вспомнила старую загадку, начинавшуюся со слов «все критяне - лжецы».
Ближе к закату, когда они пробились сквозь участок густых зарослей, их взору внезапно предстала поляна удивительной красоты. По черным камням, блестевшим словно обсидиан, бежал пенный водопад, подобный каскаду напоенных светом кружев. Солнце вызолотило травы, растущие по берегам ручья. Высокие темно-зеленые тенистые деревья обрамляли это чудо, словно драгоценный камень. Опершись на палку, Форкосиган некоторое время созерцал открывшуюся им картину. Корделия подумала, что никогда еще не видела более усталого человека, хотя, конечно, у нее не было зеркала.
- Осталось пройти еще километров пятнадцать, - сказал он. - Не хотелось бы заявляться туда среди ночи, в темноте. Остановимся на ночь здесь, отдохнем как следует, а утром доберемся до места.
