Ребята покраснели.
— А на мастерскую где деньги возьмешь? — проявил интерес Чюватов. — Кредит?
— Что ты! — удивился Прохор, — тогда ни о какой семье ещё лет десять не думать. Нет, я же все боевые Милане отправлял, она их в кубышку, и хранит, лучше всякого банка, да и сама вкладывается помаленьку с каждой зарплаты.
— Рисковый ты, по войнам скачешь, а о будущем думаешь. Не страшно, наперёд планировать, когда не знаешь, что завтра будет? — Гадел закончил со спиной своей формы, и начал украшать рукава.
— Та не. — ухмылялся матрос. — Я же везучий, меня его высокоблагородие капитан называл талисманом. Думаешь, почему у меня позывной Пруха? И не из таких передряг живыми выходили.
— А это хорошая новость. — улыбнулся я, вставая, и собираясь снять с дерева новую порцию мха. — Вдохновляющая, я бы сказал.
— А то, так шо не робейте ребята, Пруха с вами.
Хорошо, поисковую технику не убирал, занимаясь работой, так что неожиданности не получилось. Стоило протянуть руку к ветке, как на меня со ствола дерева, из дупла прыгнула некрупная змея. По сравнению с анакондой некрупная, а так в ней метр длины точно был. Поймал я её в воздухе, за хвост (не так я крут, что бы за шею хватать на лету), а голова ударилась в локальный щит, по которому тут же расплескался густой, синего цвета яд. Вздёрнуть гадину вверх, махнуть тесаком, и вот, голова покатилась по земле, которая задымилась от синих капель.
— Ух, давно её ощущал, не думал, что кинется. — поделился я с парнями, которые продолжили свою работу, подумаешь, командир ещё одну змеюку извёл.
— А у неё гнездо здесь. — Пруха опустил забрало и взобрался на дерево, к дуплу. — Яйца лежат на подушке из мха, да много. Эх, были бы куриными, или птицы какой, выпить можно было бы. — поделился с нами своей досадой он, спрыгнув с дерева.
Я выкинул гибкое, голубое, покрытое какими-то крючками и острыми наростами, тело местной гадюки подальше в кусты, и тут же услышал там чавканье и пыхтение. Поисковые щупальца говорили о том, что там несколько каких-то маленьких объектов, да ещё, почувствовал, но не увидел, как что-то мелкое влезло в дупло, и стало еле слышно хрустеть скорлупой.
— Страшная была. — пробормотал Хирш. — хорошо руки в перчатках, порезался бы.
— Так это синеватая джумамба, она в списке флоры и фауны была. — просветил нас Анджей. — Самая ядовитая на планете змея, её все боятся, и рядом с её домом всегда мало других животных.
— Скажи это тем, кто её в кустах харчит. — Гусаров.
— Да грызуны это, скорее всего. Вы что, не читали? — удивлённо посмотрел на нас Гвоздь, и вывел на коммутатор инфу. — Типа местные куньи, на горностаев похожи, на фотке они совсем белесые. — показал он нам нужное изображение. — Пишут, что всеядные, любят змей и их яйца. Живут стаями в норах. На людей не нападают, и всячески избегают, их и видели всего-то считанное количество раз, очень юркие и быстрые. А ещё тут говорится, что они отлично организованы, их чаще всего замечали у гнёзд змей, где они ждали, когда можно будет туда залезть и полакомиться.
— А про змею эту, что пишут? — заинтересовали меня его слова о том, что её все боятся.
— Крайне ядовита, яд разъедает даже сталь. — Анджей пощелкал по своему инфопланшету. — Гнездо организовывает в дуплах, обязательно выкладывает его мхом, который хорошо впитывает в себя её секрет, когда его концентрация становится большой, он начинает сильно пахнуть, и тем самым отпугивает остальных хищников, которые его чуют, и разбегаются. Одиночка, когда откладывает яйца, то запасает еду, и три месяца высиживает яйца.
— А я думал, чего тут так спокойно, только на дереве кто-то есть.
— Пруха, а залезь ка ты ещё раз туда, да достань нам мох из дупла. — задумчиво протянул я. — На комок его пришьем, глядишь, нас местная живность и не тронет. Точно, лишним не будет!
— О, тут как раз пара тушек каких-то лежит задушенных. — поделился с нами Прохор, взлетев по веткам наверх. — А яиц уже нет, только крошки от них остались.
* * *
То ли местные хищники человека опасались, что вряд ли, скорее джумамба нам помогла, но мы уже к следующему утру добрались до дорожной насыпи. Весь вчерашний день и часть ночи мы, похожие на замшелых чудовищ, пробирались по джунглям. Системы доспехов у бойцов и мои поисковые щупальца говорили о том, что перед нами разбегалось всё живое. Лепота — прогулка по городскому парку и то более опасна.
Где-то в полночь, убедившись, что вблизи нет никого опасного, спокойно поужинали, и заночевали прямо на земле, среди мощных, выпирающих из почвы корней местного гигантского дерева. Проснувшись же до рассвета, всего через несколько часов мы, таясь и осторожничая, вышли к пункту назначения.
Дорога была пуста, даже дронов в небе не было (я их вообще не видел у противника).
— Будем минировать, командир? — поинтересовался у меня Феймахер.
— Нет. — осматриваясь отвечал я.
— Хорошо, а то нечем. — обрадовался Хирш. И зачем тогда спрашивал?
— Что там в эфире, Риф?
— В основном тихо, — доложил Чюватов, — иногда сообщают, что работы по восстановлению продвигаются, но мало рабочих рук. Только что с их базы потребовали ускориться, на что просили ещё местных прислать, а им отвечают, что больше нет.
— Это плохо, что у них жители общины есть. — прокомментировал Гвоздь его сообщение. — Пленные или предатели?
— А вот дойдём, и узнаем. Уходим. — дал я команду, скрываясь в зарослях.
Уже через несколько часов, весь наш отряд остановился метрах в семистах от нужного нам участка дороги, на холме, где заканчивались деревья гиганты, и начиналось понижение растительности. Мы с Гвоздёвым, Бекетовым и Гусаровым стали обновлять на лицах термозащитный грим.
— Хорошо лёг, — подтвердил Пруха, когда я вопросительно глянул на него. — Обнаружить не могу.
Это он про нашу видимость через тепловизор.
— Всё-таки круто вы выглядите. — умилился нашему виду Феймахер. — Как в кино.
— Жаль, лука нет, и стрел с взрывчаткой. — улыбнулся я.
— Зачем? — удивился Хирш.
— Что бы совсем крутыми быть!
Мы втроем забрались на дерево, и, сливаясь с его стволом, заняли позицию почти на самой вершине, на высоте двадцати пяти метров. Отсюда было удобно наблюдать в тактические бинокли за пиратским муравейником, а матросов в доспехах и Гусара я оставил внизу, прикрывать отход, если что-то пойдёт не так. А случиться могло много чего — на дороге я насчитал целое отделение бритов в лёгких доспехах.
Инженеры-сапёры, да и я с ними, постарались на славу, всё, как и задумывалось. На глаз, метров сорок насыпи раскурочило, только не совсем под ноль. Участок местного шоссе был похож на яблочный огрызок, когда с двух сторон надкусили, оставляя тонкую полоску кожуры. Вот и здесь, ломаная нитка асфальта, шириной в пару шагов, а по бокам обрывы, лежит куча камней, валяются перевёрнутые артиллерийские установки с изломанными стволами, покореженные БТРы и джипы. Техники не очень много, но всё же. К слову, метров тридцать завалов уже разобрали, и бронемашины почти везде стащили на обочины, чтобы не мешались. Со стороны столицы на дороге уже сделали грунтовый спуск, так что, до восстановления магистрали осталось совсем немного, от силы день, если не меньше. Совсем скоро разгребут остатки, сделают заезд, и всё.
Бриты разместились на насыпи с обеих сторон обрыва. Они несли дежурство рядом с БТРами и джипами, на которых были установлены крупнокалиберные пулеметы и несколько АСГ, даже два танка были. Всё оружие было развёрнуто стволами к джунглям, как будто противник опасался нападения оттуда.
Кроме королевских войск на насыпи и около нее было очень много пиратов, сотни две с половиной, не меньше. Эти были вооружены пороховым оружием, щеголяли отсутствием единства в обмундировании, и, в основном, занимались тем, что трамбовали грунтовку, да следили за местными жителями.
— Всё же пленные. — пробормотал Гвоздь. — очень не здорово.
