На астероиде немедленно была объявлена тревога второй степени. Поднятые по ней морские пехотинцы ринулись из казарм в клинику.
Но, как и на всех астероидных поселениях, на Гайане жилые помещения были упакованы по возможности плотно. На то, чтобы из салона добраться до ближайшего выхода из клиники, у одержимой и Джеральда Скиббоу ушло ровно полторы минуты. Сенсоры и камеры в общественном переходе увидели, как они выходят из разбитых дверей, окруженные языками всепожирающего белого огня. Разбегались в ужасе прохожие, рыжая красавица использовала подвластное ей пламя, чтобы подгонять их, точно бичом. Потом изображение померкло, когда огонь пожрал сенсоры.
У командира морпехов, координировавшего операцию, хватило ума отключить окружавшие площадь лифты. Если одержимая хочет выйти — пусть идет пешком. Прямо в руки морпехам, уже бравшим опасную зону в кольцо.
Оба отделения осторожно продвигались по туннелю, разгоняя путавшихся под ногами гражданских. Они подходили к разрушенному выходу из клиники с обеих сторон, держа наизготовку пулевые винтовки. Блоки противоэлектронной борьбы готовы были уловить малейшие сигналы присутствия одержимой. Завидев друг друга, они остановились, недоуменно поводя стволами. Площадь была пуста.
Командир одного из отделений закинул винтовку на плечо:
— Черт, куда она делась?!
— Я знала, что они остановят лифты, — довольно заявила рыжая. — Стандартная тактика борьбы с одержимыми — перекрыть все транспортные системы, не позволить им распространиться. Просто замечательно, что никто не облажался.
Джеральд согласился про себя, но ничего не сказал. Он старался не сводить взгляда с железных перекладин лестницы и тем более — не смотреть вниз.
Пока они не вышли из клиники, одержимая просто сносила все двери на своем пути. Но подойдя к лифтовым шахтам на площади, она просто развела руки, и двери неслышно отворились сами собой. Беглецы начали спускаться по бесконечной лестнице из вмурованных в стену шахты перекладин. Ставить ноги приходилось практически на ощупь — единственным источником света было синеватое сияние, исходившее от карабкавшейся вслед за Скиббоу одержимой. Как у нее это получается, он не хотел и видеть.
В шахте было холодно, сырой воздух попахивал металлом. А еще здесь было тихо; тьма наверху и внизу гасила звуки. Примерно раз в минуту Джеральд проползал мимо очередной двери, из-за которой доносились неясные голоса и просачивались лучики света.
— Осторожно, — предупредила одержимая сверху. — Мы почти на дне. Еще десять ступенек.
Свечение усилилось, и Джеральд рискнул глянуть вниз. У подножия лестницы тускло поблескивала запотевшая от холода металлическая решетка. Джеральд ступил на нес, обхватив себя за плечи и дрожа. Наверху что-то металлически залязгало.
Одержимая спрыгнула наземь с третьей перекладины и деловито улыбнулась Скиббоу.
— Стой смирно, — приказала она и положила ему ладони на виски, накрыв пальцами уши.
От ее прикосновения Джеральда затрясло. Руки одержимой светились. Вот оно. Сейчас придет боль. Потом он услышит безумный шепот из бездны, и кто-то из них вольется в его тело, как в сосуд. И тогда погибнет всякая надежда. «Я могу и отказаться, и пусть ее пытка убьет меня. Все лучше, чем…»
Рыжая отняла гаснущие руки.
— Кажется, сойдет. Я вывела из строя допросные нанозонды. Врачи и полиция могли бы с их помощью видеть, где мы и что делаем, а потом тебя усыпить.
— Что? — Скиббоу осторожно пощупал затылок. Вроде бы череп цел… — И все?
— Да. Неплохо получилось, да? — Одержимая поманила его. — Тут люк, он ведет в ремонтные туннели. Замок механический, так что процессоры на меня не среагируют.
— И что потом? — мрачно спросил он.
— Потом вывезем тебя с Гайаны и отправим на Валиск искать Мэри, конечно. А ты что думал, Джеральд?
Женщина легко подняла крышку люка. За ней открывался низкий — едва метр высотой — темный проход.
Скиббоу готов был разрыдаться. В голове было пусто и жарко, и очень тяжело думать связно.
— Почему? Зачем вам это делать? Вы со мной играете?
— Нет, конечно, Джеральд. Я не меньше тебя хочу вернуть Мэри. Она — это все, что у нас осталось. Ты же знаешь. Ты видел, что случилось на ферме.
Колени его подкосились. Он вглядывался в плоское скуластое лицо под рыжей гривой, пытаясь понять хоть что-нибудь.
— Но почему? Зачем вам это?
— Господи, Джеральд, милый, прости. Это тело Поу Мок. Мне слишком тяжело поддерживать собственный облик, особенно когда я трачу столько сил, сколько наверху.
Джеральд тупо взирал, как темнеют медные волосы, как черты лица переливаются в новое обличье. Нет, не новое. Старое. Знакомое уже двадцать лет.
— Лорен, — прошептал он.
