Игорь Середенко - Мёртвая точка

— Открой этот долбанный люк! — закричал Альбертон. — У меня кончается запас кислорода.

Послышались какие-то переключения, шипение выходящего под давлением воздуха. Люк был открыт.

Спустя пять минут Альбертон уже вышел из шлюзовой камеры. Перед ним стоял Фейн и с тревогой смотрел на него.

— С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? — спросил Фейн.

— А где Блэк? — спросил Альбертон.

— Не знаю. Я подошел к экрану и увидел тебя. Он помогал тебе?

— Да, он должен был… Помоги мне избавиться от этого костюма.

Они начали снимать скафандр.

— Почему он бросил тебя? — спросил Фейн.

— Не знаю, наверное, чего-то испугался, — ответил неуверенно Альбертон.

— А что ты там делал?

— Я хотел перепрограммировать наружную антенну.

— Для чего?

— Что бы отправить сообщение на Землю.

— И тебе это удалось? — спросил Фейн с надеждой в голосе.

— Не совсем. Еще нужно поработать и снаружи и внутри. Но…

— Что но?

— Я не полезу туда больше, — заявил Альбертон.

— Почему?

— Там, там… Я не знаю, — он опустил голову, — какая-то галлюцинация. В общим, я не смогу это еще раз испытать. Я вот что хотел сказать тебе. Я доверяю лишь тебе. Ты помнишь тот день, когда пришла почта?

— Да, мы тогда еще…

— Так вот, рядом с тем сектором расположена небольшая камера с надписью «шлюз № 6».

— Да, возможно. Я не помню, — ответил Фейн, напрягая память.

— Там находится автономная капсула. В ней может поместиться один человек. Воздуха может не хватить. Она не рассчитана на людей, но это надежда, хотя и призрачная. Я добавлю кислородных баллонов и перепрограммирую ее на автономный возврат к Земле. Ты понимаешь?

— Да, — осторожно ответил Фейн. — Ты хочешь сказать, что один из нас может вернуться на Землю?

— Есть такая идея. Вероятность маленькая, но попробовать стоит. По крайней мере, можно в ней отправить письмо.

В этот момент в коридоре послышались шаги. Кто-то приближался. Открылась дверь и на пороге они увидели Ости. Она была чем-то взволнована, ее внешний вид напоминал человека, которого внезапно разбудили.

— Ости, заходи, — предложил Альбертон.

— Нет, я… — она пошатнулась, и Фейн хотел подхватить ее, но не успел, она остановила его жестом. — Нет, не надо, я справлюсь.

— Ты неважно выглядишь, — сказал Фейн. — Тебе надо показаться Голдману.

— Я к нему и направляюсь, — пояснила молодая женщина.

— Это два пролета вперед, потом налево… — начал Альбертон.

— Я знаю.

— Давай я помогу тебе, — предложил Фейн.

— Нет, спутников мне не надо. Сама дойду, — она вышла, направившись уверенным шагом.

— Дойдет, — сказал Альбертон, сняв костюм, и отложив его в сторону.

— Я заметил, что ты смотрел не на корабль, когда находился перед люком, — сказал Фейн.

— Да, я смотрел на звезды. Их очень много и они такие…

— Красивые, — добавил Фейн.

— Да, необычные. Когда готовишься умереть, мир становится другим. Мы осознаем его по иному, видим то, что раньше не замечали.

— И что же ты заметил? — спросил Фейн.

— Я задался вопросом.

— Каким?

— Я человек привыкший силой разума смотреть и осмысливать мир, но…

— Что но? — спросил Фейн.

— Пусть это будет глупый вопрос, но скажи, ты веришь в Бога?

— В Бога? — повторил неуверенно и смущенно Фейн.

— Да, в Бога.

— А почему ты спрашиваешь?

— Ты спросил меня: о чем я думал. Многие знаменитые ученые поднимали этот вопрос. Мы не одни во вселенной.

— Ну, возможно, — согласился Фейн.

— Ты не задумывался о том, кто мы? Кто нас создал и для чего? — спросил Альбертон.

— Не знаю, на этот вопрос, я надеюсь, узнают ответ когда-то наши потомки.

— Мир, окружающий нас, логично устроен и разумен, если так можно сказать. Тогда этот мир, и нас, в том числе, кто-то создал, более разумный чем мы — люди. Его мир, в котором он живет, идеален.

— Допустим, — согласился Фейн.

— Но, тогда почему Бог заявил о себе в момент появления Христа? Почему до этого его не было? Почему он о себе не напоминал после появления Христа?

— Может, его и нет вовсе? — предположил Фейн.

— Человек, наделенный инстинктами, несомненно, переданными ему Богом — высшим, идеальным существом. И это для того, чтобы ты мог управлять собой. Эти инстинкты сильней нас, они превосходят всякие приобретенные нами умения.

— Почему ты так говоришь? Ты чем-то встревожен, Альбертон? Я вижу это по твоим глазам. Ты что-то видел?

— Вряд ли галлюцинации можно считать за реальность, — ответил загадочно Альбертон. — Я понял кое-что, когда был там, в открытом космосе, наедине со звездами.

— Что ты понял? — спросил Фейн, прислушиваясь к каждому его слову.

— Человек будет уязвим для зла до тех пор, пока не перестанет бояться. Когда страх проникнет в его разум и наполнит беспокойством сердце — он будет уязвим и побежден.

Неожиданно они услышали чьи-то шаги. Это были шаги встревоженного человека. Он спотыкался, падал, вновь поднимался и опять неловко бежал. Мимо их двери промелькнула чья-то тень. Фейн и Альбертон тут же выбежали в коридор.

— Ты успел увидеть, кто это был? — спросил Альбертон, всматриваясь в отдаленные участки коридора, скрываемые призрачными тенями.

— Мне показалось, что это была женская фигура, — сказал Фейн.

— Ости. Это была она. У нас одна женщина, — предположил Альбертон.

— Что-то случилось. Я пойду, успокою ее, — сказал Фейн.

— Да, иди.

— А ты? — спросил Фейн.

— Я пойду в ту сторону, откуда она так тревожно выбежала.

— Думаешь, там что-то…

— Я сужу это по следам. Там что-то произошло.

— Каким следам? — с тревогой в голосе спросил Фейн. Он опустил глаза и заметил несколько неясных пятен на полу. Альбертон склонился над следами.

— Это похоже на кровь. Она наступила на что-то. Эти следы приведут меня к цели, а ты иди и успокой бедную Ости. Возможно, тебе удастся узнать от нее что-то.

На этом они расстались. Спустя час Альбертон и Голдман вошли в столовую, где находились почти все члены экипажа.

— Что случилось? — спросил Эвенз.

— Блэк, — с тревогой в голосе начал Голдман.

— Что? Что случилось с Блэком? — спросил Дадсон. — Я недавно видел его. С ним все было в порядке.

— Он что-то говорил? — спросил Голдман.

— Да, но я не помню, — сказал Дадсон, — какую-то ерунду плел.

— Что с ним? И где Ости? — спросил Эвенз.

— Ости заперлась у себя, — сказал Фейн. — Она не отвечает.

— Нужно поговорить с ней, — сказал Голдман.