— Я и не говорил, что ты её боишься, — терпеливо сказал солдат, — я говорил, что не думай о том, куда она тебя забрать хочет. Не пытайся гадать. Лучше думай о том, что тебе действительно нравится. Представь место, где бы тебе очень хотелось оказаться на самом деле.
Дима вцепился в круглую ручку сиденья, зажмурился, и честно начал представлять.
Он чувствовал, как солдат повернул куда-то. Запахло лесом, скорость сильно уменьшилась. Потом под колесами послышался мерный стук. Стыки плит? Дима не был уверен, а глаза открывать не решился.
Ощутимо потеплело.
«Кажется, он отстал, — неуверенно сказал Барс, — никак не покажется из-за поворота».
Откуда-то послышался быстро нарастающий гул. Дима открыл глаза.
Они ехали по разбитой бетонной дороге в лесу, вдоль высокого сетчатого забора с клубками колючей проволоки наверху. За забором было большое пустое пространство, залитое половодьем белых огней. В противоположной стороне, в лесу, была длинная просека, где стояли мачты с мерцающими красными огоньками.
Гул нарастал. Наконец, прямо над их головами показалось брюхо огромного самолёта. Лайнер проплыл над их головами, обдав тёплым ветром с приятным запахом авиационного керосина.
— Аэродром, — сказал солдат, останавливая мотоцикл, — почему-то я не удивлён.
Дима счастливо улыбался, глядя вслед самолёту, уже бегущему по посадочной полосе.
— Ребят, к нам гости, — подала голос Таня, высунувшись из люльки, и указывая вдоль бетонки, — глядите-ка.
В той стороне мельтешили, подскакивая на стыках плит, яркие белые фары.
— Мы, похоже, в нормальном мире, — пожал плечами солдат, — тут летают самолёты, и люди ездят по своим делам.
Однако, поравнявшись с ними, огромный чёрный лимузин неожиданно затормозил, и остановился. Со стороны водителя выскочили двое громил в одинаковых чёрных костюмах. Один из них открыл пассажирскую дверь. Грациозно опираясь на заботливо протянутую руку охранника, показалась красивая девушка восточной наружности. На ней был строгий деловой костюм; в левой руке — смартфон и сумочка, повисшая на предплечье.
— Привет, мальчики и девочки, — сказала она, приближаясь к ним, — как добрались? Давайте скорее в машину — самолёт уже заправлен, и ждёт.
Солдат и Дима переглянулись; потом Санёк сказал:
— Девушка, вы, наверно, нас с кем-то перепутали.
— О, нет-нет, — она улыбнулась, — это совершенно исключено. Вы — Александр Бубенцов, поручик Особого корпуса топтунов Росской Империи. Окончили Особое Равно-Пажеское училище для одарённых детей, куда попали после пожара, где погибли ваши родители. Вас спасла ваша кошка, вытащив из заблокированного здания через тропы. Таня и Коля — Татьяна и Николас Волопасовы, воспитанники Особого Равно-Пажеского училища для одарённых детей. Проходили стажировку под руководством Александра Бубенцова. Вы застряли на стратегическом объекте, когда перебили ваших котов. Вас вытащил Дима, дикий ходок на тропы, и его кот Барс.
— Куда вы хотите нас забрать? — Напряженно произнёс солдат.
— В Гонконг для начала, — пожала плечами девушка, — для вас там подготовлено безопасное убежище. Отдохнёте — и можно будет переговорить о будущем. У нас будет для вас деловое предложение.
— От которого невозможно отказаться? — Вмешалась Таня.
— Если невозможно отказаться, то это уже не предложение, — улыбнулась девушка, — силой точно никого удерживать не будем. Но сейчас всё же попрошу поспешить. Минут через пятнадцать-двадцать тут могут появиться куда менее приятные для вас переговорщики. Те, которые привыкли не вести переговоры, а приказывать. Ваши коллеги, Александр.
Санёк молчал, насупившись.
— Дима, Барс. Вы и ваши спутники вольны решать — ехать с нами или нет. Но, в конце концов, их точно оставят в живых. Без котов они бесполезны, да и информации из них особо ценной не получить. Другое дело — вы. Пришло время дать себе отчёт, насколько ценны ваши способности. В руки государственных структур вам лучше не попадать.
— Я домой хочу, — пожал плечами Дима, — конечно, в Гонконге было бы интересно, мы никогда не отдыхали заграницей. Но я за отца волнуюсь.
Девушка включила экран смартфона, бросила быстрый взгляд на экран, потом ответила:
— Дима, если бы вы на самом деле хотели домой, вы бы уже там были. Однако вы здесь, и вас можно понять, учитывая, что произошло с вашей мамой, — она пожала плечами, — но сейчас у нас время на исходе, пора двигаться. Давайте так: по дороге я дам вам всю информацию. А дальше уже сами решите, как быть. Поверьте, никто насильно удерживать вас не будет. Самое ценное качество ходока — это его свобода.
Почему-то Дима поверил ей, и слез с мотоцикла.
Таня и Коля напряженно посмотрели на солдата; тот кивнул, и дети тоже вылезли из коляски. Санёк заглушил двигатель.
— Поесть у вас будет, а? — Спросил Коля.
— Конечно, — ответила девушка, улыбнувшись, — в самолёте полно вкусной еды. И, кажется, есть пара шоколадок в машине.
— Как вас зовут, кстати? — спросил Дима, усаживаясь в лимузин.
Девушка улыбнулась, и ответила:
— Зовите меня Джессика.
Электричество
Последние несколько недель Дима почти не разговаривал с родителями. Пока длилось разбирательство после инцидента на стройке, его отстранили от занятий. Теперь же приходилось навёрстывать упущенное. Он успевал переброситься парой слов с мамой или отцом за завтраком и поздно вечером, когда возвращался после прогулки с Барсом.
Он был так погружен в свои дела и учёбу, что не придавал большого значения всё более странному поведению мамы.
Она могла остановить его в дверях только для того, чтобы спросить — слышит ли он, какая песня играет у соседей. Или сказать, чтобы он сторонился девочек в жёлтых кофтах, потому что они «совершенно бесстыдны, но Господь их накажет».
Вот и теперь, когда он собирался прогуляться после школы с барсом, мама неожиданно окликнула его:
— Дима-а, — она часто произносила его имя так, с ударением на последнем слоге, — подойди-ка сюда, ладненько?
Он послушно подошёл к дверям ванной.
— У тебя одежда провоняла школьной столовой. Давай-ка ты ванную примешь. А то как на улице гулять? Люди позорить будут, — мама отошла в сторону, открывая проход. Ванна была почти наполнена, пенная шапка вот-вот перехлестнёт край.
Дима недоумённо понюхал одежду; конечно, никакого неприятного запаха он не ощутил. Тогда он посмотрел на маму. Их взгляды встретились.
Её глаза были совершенно чужими. Холодные, мёртвые глыбы зелёного льда на дорогом и любимом лице.
Он попятился.
— Я… я не буду ни с кем встречаться, — сказал он, — просто с Барсом погуляю. И на воздухе всё выветрится.
Мама крепко схватила его за плечо.
— А если соседи встретятся? — Сказала она, и оскалилась, — нет, так дело не пойдет. Я не позволю своему ребёнку ходить по улице и вонять!
Дима растерялся, и позволил увлечь себя в ванную. А потом он увидел кое-что такое, отчего ноги вдруг стали ватными, и внизу живота стало очень холодно. В пенную шапку, кое-как прикрытый душевой шторкой, уходил толстый белый провод с выключателем, похожий на шнур от лампы. Он взглядом проследил, куда он идёт, и увидел, что его вилка вставлена в розетку на умывальнике, которую мама часто использовала, чтобы подключить фен.
— А ну давай, быстренько, — мама настойчиво толкала его в ванну, — одежду не снимай, её все равно придётся стирать.
— Нет… — произнёс Дима едва слышно, севшим голосом, слабо упираясь.
— Что значит нет!? — Закричала мама, хватая его за оба плеча, — кому сказала, живо!
— Не надо, пожалуйста, — пролепетал он, пытаясь сопротивляться. Получалось плохо — силы куда-то делись, голова не работала совсем, наотрез отказываясь верить в происходящее, — я не хочу.
— Я тебе покажу, пожалуйста, тварь! — её лицо исказилось, и теперь напоминало густо накрашенную маску злого клоуна, — лезь, живо! Всем так лучше будет, ублюдок! А ну пшёл!
